1 Я дожил до сорока лет, так и не научился грамотно писать.

После прочтения книга хочется тщательно вымыть с мылом руки, а по возможности ещё и развидеть, и как можно быстрее забыть всё, что только что довелось прочитать.

Вместо приведённых в аннотации восхваляющих слов, потенциального читателя следует предостеречь: книга пестрит грязной руганью едва ли не в каждом своём предложении, притом употребляемая бранная лексика одинаково однообразна в устах каждого из действующих лиц, не отличается оригинальностью и не несёт в себе никакого художественного смысла, лишь опускает и без того невысокую планку произведения на самое дно воображаемой шкалы.

Если даже постараться не принимать во внимание непрекращающийся поток злословия, изливающийся на собеседника, общий тон книги напоминает скорее лишённый последующей редактуры поток неконтролируемой мысли, допустимой в, допустим, личном блоге, но совершенно неподходящий для публикации в качестве полноценного произведения, к тому же написанного образованным человеком, искушённым в языкознании. Отдельного упоминания заслуживает также создаваемое писателем неприятное впечатление, словно бы он даже кичится этой своей близостью к простому народу и умением излагать мысли, пользуясь примитивнейшей лексикой, чуждой академическому кругу, к которому он сам, будучи одновременно его [академического круга] частью, питает глубокое презрение (как, впрочем, и ко всему остальному миру).

Рассказчик предстаёт перед зрителем эдаким никчемным безвольным озлобленным неудачником с основательным самомнением, не имеющим ни желаний, ни устремлений, но обладающий внушительным списком претензий ко всему окружающему. С позволения потенциальных читателей рецензент оставляет без комментариев поминаемые в книге и аннотации к ней любовные мотивы данного творчества, мельком лишь констатируя факт, что автор, по-видимому, поставил себе целью описание как можно большего числа низменных и гадких мелочей, с которыми ему лично - несчастному, всеми покинутому и никем непонятому страдальцу - пришлось столкнуться в своей безрадостной пустой жизни. По крайней мере, данная книга тянет больше на сборник злачных баек с сортирным юмором, по случайности объединённых вместе подобием общего сюжета, нежели на роман в рассказах, коим себя позиционирует.

Быть может, филологические работы автора и заслуживают внимания - читатель, не обладающий соответствующим образованием в данной области и незнакомый с упомянутыми трудами, не берётся судить, - но данную книгу полезнее обойти стороной.