4 Видоизмененный фаренгейт

Жизнь, естественная жизнь, сама по себе не есть смысл
Сухбат Афлатуни "Рай земной"

Не большая поклонница Дмитрия Глуховского. Сколько могла, избегала знакомства с его благоуханной прозой - у человека, читающего много, вырабатывается род читательской интуиции, которая остерегает от близких контактов любого вида с заведомо не своим автором. На прошлогоднем "Тексте", номинированном на стопицот литературных премий сломалась и это оказалось плохо. Но у меня правило двух книг: не суди об авторе по единственной его книге, давай дополнительный шанс. потому "Будущее"

Что ж, это по-любому лучше "Текста". Роман в жанре любимой автором антиутопии, действие развивается в отдаленном от нас четырьмя столетьями будущем, принявшем постулат о ценности человеческой жизни как априорный и победившем самое смерть. Люди теперь получают прививку вечной жизни (и молодости, что не менее важно) при рождении, а употребление простой водопроводной воды на протяжении жизни закрепляет эффект. Зачем закреплять? За тем, что организм воспринимает вмешательство в генокод как вторжение и периодически пытается отторгнуть привитое свойство посредством иммунной системы. Уточнение - так в Европе, вернее, в государстве, находящемся на месте нынешней Западной Европы. Прочие страны среди которых Россия (ну, недаром Дмитрия Алексеевича так ценят на Западе) пребывают в первобытной дикости и ужасе запустения.

Стоп. а как же проблема перенаселенности? А вот она и будет основной движущей силой романа. Оптимальное количество живущих определено как сто двадцать два миллиарда, сколько-то там миллионов, тысяч и тэдэ. Большего этому Боливару не снести. Пахотные земли застроены башнями, уходящими в облака. Белки и углеводы производятся искусственным способом. Всякая особь занимает в пространстве объем, ограниченный кубом 2/2/2 метра. Желающих плодиться и размножаться ожидает процедура регистрации беременности, после которой один из партнеров получает инъекцию катализатора старости, в течении следующих пяти-семи лет старея и умирая.

Кто ребенка хочет, а укола нет - может попробовать уклониться от регистрации. Но в этом случае ребенка, обнаружив, не воспитают в приличных условиях и не оставят со вторым родителем, а поместят в интернат. Который хуже концлагеря. По выходе из интерната превратив в Бессмертного. А это что за зверь? Тот, кто делает инъекцию. Член группы из десяти человек, звена. Боевик. Опричник. Собственно и весь фундамент, на котором строится здание пятисотстраничного романа. Хлипковат? Согласна.

Но автор к моменту написания уже плотно находился в топовой обойме, слова складывать разными затейливыми способами научился отменно, забить страниц десять-пятнадцать обидами героя на жизнь, мать, отца, мироздание мог мастерски (такие рефлексии занимают процентов семьдесят от общего объема книги). Так что нормально. Справедливости ради, пишет Глуховский вполне читабельно. он отличный мастер мизансцен, некоторые прямо-таки врезаются в память. А для ценителей менее изысканной кухни (потому что не говорите мне, пожалуйста, что основная часть поклонников читает его заради наслаждения тонкой и точной расстановкой персонажей и их взаимодействием в отдельных сценах). Так вот, для большинства адептов автор во множестве приготовил сексуальные сцены разной степени болезненности для участницы.

Без боли он не умеет, даже с любимой женщиной, которая в ходе их короткой лавстори переживает последствия выкидыша, произошедшего в результате группового изнасилования звеном бессмертных со множественными разрывами и гнойной инфекцией (афигеть, как классно должно было трахаться, имея такое в анамнезе). Что уж говорить о несчастной проститутке и жене одного сенатора. А в такие эмпиреи его каким ветром занесло? А вот, наш пострел везде поспел. и он не только поимеет прекрасную Эллен в супружеской постели, не только в ресторанном сортире, но и сделает это посредством всех возможных телесных отверстий.

Об отверстиях стоит сказать дополнительно. Чрезмерная анальная акцентуация героя, смолоду озабоченного тем, чтобы сберечь задницу - заставляет предположить, что здесь это аналог чести из пушкинской "Капитанской дочки". Количество покушений на сей предмет со стороны разного рода мерзавцев превосходит разумные пределы. Кстати, удобная классификация: Пушкин - сердце русской литературы, Глуховский - задница. А чего, тоже нужна, еще как. попробуй поживи без нее.

Итог: роман представляет собой компиляцию из "451 по Фаренгейту" и "Видоизмененного углерода". Мир будущего прописан крайне неубедительно - в сути, сгенерирован простым переносом установлений современного пенитенциарного сектора на общество в целом. Герой убедителен и омерзителен. Сюжет просчитывается с первой четверти книги. Язык скуден, со склонностью к параноидальным повторам. Мизансцены хороши необычайно. Единственное, что есть в "Будущем" хорошего.

Источник