3.5 О руках принцессы

- Я сдержал свое слово, король, вот голова дракона
Бам-м.
- И я держу свое слово, рыцарь. Вот рука принцессы.
Шмяк.

Кто из нас в детстве не зачитывался Уэллсом? Да никто не зачитывался. Читали, потому что это было доступной фантастикой. Стругацких, о которых мечталось, не достать было, а Герберт наш Уэллс обитал в каждом доме. Не то НФ, не то классика, а скорее дань юношескому увлечению поколения родителей, которым не повезло расти, когда ни Стругацких, ни Кларка, ни Брэдбери, Азимова, Саймака еще не было. За неимением гербовой, пишем на простой, и мы давились тяжеловесными томами «Человека-невидимки», «Войны миров», «Машины времени». Единственное, чего я никак не могла взять в толк, так это, почему тот самый человек, который написал «Дверь в стене» и «Мистера Скелдмейсдейра в стране фей», в крупных формах ваял такую скучищу. За эти два рассказа Уэллс навсегда в моем сердце, а мнения о романах уже не переменю.

И тем не менее, узнав, что в свете явился писатель модернист, заново вспахавший благодатную уэллсову ниву аж тремя увесистыми брусками романов «Карта времени», «Карта неба» и «Карта хаоса» (по одному на каждый из культовых). Небо, надо полагать, будет о марсианах, а хаос о невидимом человеке. Что до времени, то тут к гадалке не ходи, «Машина времени» рулит. И я стала читать. И, да, это очень хорошо. Каким-то даже Буссенаром повеяло от африканской части и Марксом от той, где противопоставление Ист-Энда Вест-Энду. Вообще, демонизация викторианского общества нынче в тренде, начатая Фаулзом, живет и здравствует в десятках произведений, от симмонсова «Друда» до кошмарного «Дыма» Вилеты. В этом смысле Пальма не педалирует ситуации больше, чем необходимо для создания мрачных декораций, в которых станет развиваться трагичная лавстори лондонского денди и дешевой ирландской проститутки, павшей жертвой, Джека-Потрошителя.

Да, он натолкал в роман и чудовищного убийцу, и поражающего воображение криминальным талантом мошенника, приспособившего феноменальный успех романа к собственным нуждам, и любовную драму, и любовный фарс. Последнее об истории Клэр и Тома, которую я, при всем желании, не могу воспринимать всерьез. Согласитесь, экзальтированная викторианская барышня с суфражистским сквозняком в пустой головке и бедолага кокни выполняют в романе функцию зубчатых колес и шестеренок, волокущих сюжет по клубничной грядке плотского вожделения (дабы потребитель не заскучал). Найдется тут место и Уэллсу, как без него? Я вам больше скажу (шепотом): Генри Джеймс и Брем Стокер тоже появятся на страницах романа. Тут правила читательского политеса диктуют вставить сакраментальное «скучно не будет». Но скучно будет. Вся, вообще, конструкция, до предела перегруженная чудесами и диковинами, ужасными превращениями и невероятными разоблачениями производит впечатление анахронизма, того самого ХХ1 века на паровом двигателе, какой воплотил в своем аттракционе Мюррей.

Не перекрученная на десять рядов пустышка палиссерова «Квинканса» и не напыщенный идиотизм «Словаря Ламприера» Норфолка, все-таки Пальма мастер и он не забывает вовремя капать маслом в сочленения своей монструозной конструкции. Вообще, эта стилизация, вобрала все характерные особенности всех известных жанров викторианского романа, что не может не перегружать ее. Как если бы на ослика взгромоздили беседку, место которой на спине слона. Потому что в целом, «Карта времени» - милый маленький ослик, вытягивающий непомерный груз. За кучей финтифлюшек нет внутреннего содержания. Но в качестве оммажа Уэллсу пойдет Особенно круто было с руками любимой женщины. Я плакалъ.