2.5

Издалека. Вот «Солярис» Тарковского, который практически про всё. Который, чем больше смотришь, тем больше в нём видишь. Когда, проходя мимо телевизора, в котором он, оторваться уже не можешь. А теперь представьте, что его переснял Содерберг (он уже это сделал – попробуйте досмотреть до конца). А Содерберга переснял Бондарчук. Бондарчука – Дель Торо. Дель Торо – Месхиев. Все – заслуженно уважаемые профессионалы. Куда уйдёт «Солярис» Тарковского этими четырьмя галсами? - Станет внятнее, понятнее, цветастей. Невыразимая очевидность окажется выраженной и подёрнется плёнкой пошлости. Ничто никуда не исчезнет, но сделает четыре широких шага навстречу широким слоям кинозрителей…
Ближе к теме. Все, включая любимых и уважаемых, стенают о том, что никто – включая их самих - не пишет и не осмысляет текущее. Исключение – Уткин («За тридевять земель»), который с задачей справился, но там, где – языком математики – первокурсник использует матрицу, он – не выходя из школьной программы – отработал по системам уравнений; в результате – задача решена, бумага истрачена в соотношении 1:10, чем впечатление убито намертво. Есть, конечно, «Текст» Глуховского и «Патриот» Рубанова, но они какие-то точечные и изнутри, поэтому на глобальное осмысление текущности не тянут. А тут, вдруг, «ЦТ»: здесь вам и компактность, и концепция, и многоплановость, и динамика, и даже прогноз-пророчество...
И сразу понятно, что и Глуховский, и Рубанов, и Уткин – лучше. Лучше как писатели. Потому что всё своё мастерство Поляринов демонстрирует исключительно на форме, внутри которой набор плоских, прописанных буквами истин. Вполне может быть, что автор по жизни мудрец-мудрец. Возможно, очень скоро мы узнаем, что он шикарно перевёл Уоллеса. Может быть, уже следующий его роман, ударно написанный за год-два, сделает его классиком. Но пока…