5

Опять они что-то не поделили, а мы, которым не надо ни тех, ни других, а надо, чтобы нас оставили в покое, мы опять должны срываться с места, топтать друг друга, бежать, спасаться, или тем хуже – выбирать свою сторону, ничего не понимая, ничего не зная, веря на слово, и даже не на слово, а черт знает на что… стрелять друг в друга, грызть друг друга…
(Стругацкие. Гадкие лебеди)

Эта пьеса не о той войне, которую именуют, или могли бы именовать, отечественной. Не о той, где каждый человек в огромной силе, называемой «народ», всю надежду свою и все дела кладет на то, чтобы избавить его родину от того страшного, что не дает вздохнуть свободно.
Эта пьеса о той войне, которая, никогда, собственно говоря, не прекращается, сменяя только место и национальность участников. Той, о которой можно узнать только из газет и разговоров за столом, - до тех пор, пока ты вдруг не окажешься на поле боя. Где-то наверху делят территории и зарабатывают деньги, а ты не знаешь, что делать и с какой стороны враг, знаешь только, что он непроходимо глуп и необъяснимо жесток.
Вот только он думает о тебе то же самое, и еще вопрос, не один ли и тот же генерал вами командует.
А еще эта пьеса о лапше на наших ушах, которая сменяет только степень толщины и проваренности — в зависимости от национальности тех, на чьих ушах она повисает.