— Я слишком далеко ушла от родного города и семьи. И, как уже когда-то говорила, не любила младшего брата. Он был мерзавцем. — Она сочла фразу забавной. — Неплохая эпитафия на его могильную плиту. Иан был капризным избалованным мерзавцем даже на мой вкус. Упасть с крыши для него — вполне милосердная смерть.
— Я…
— Не надо, акробат, — попросила она. — Мы оба понимаем, что случилось.
— И все равно мне жаль, — наконец произнес он после тяжелого долгого молчания.
— Даже сейчас я слышу в твоем тоне удивление и сомнение. Думаешь, я хочу мстить?
— Встречал я некоторых благородных, кто поступал именно так. А кровь всегда кровь, как бы ты ни относился к тому, что происходит внутри семьи. Честь, гордость и месть — вещи, которыми люди твоего круга часто кичатся.
— Склонна согласиться. Честь, гордость и месть гораздо больше почитаются, чем милосердие, верность и самопожертвование. Человеческая природа довольно примитивна, к печали всех Шестерых. Что касается мести, о, я мстительна. Всегда так считала. Ты знал, что я прикончила собственного мужа? — Она не дождалась ответа и не смогла угадать, что он думает. — Месть, акробат. Она иногда удается, а иногда нет. В большинстве случаев месть бесплодна, точно старая больная сука, и приводит лишь к бедам. Финальная месть привела меня к пустым глазницам. Знаешь… когда-нибудь стоит остановиться. Я не из тех людей, кто дважды прыгает в волчью яму. Одного раза вполне достаточно. Мне нет причин любить тебя, Тэо. Хотя бы потому, что я не знаю тебя. Ты пока что никто в моей жизни, но это не повод мстить за брата, который был для меня так же, как ты, — никем. И закончим на этом.
Произнеся последние слова, Бланка внезапно почувствовала облегчение, словно с силой захлопнула дверь, ведущую в склеп, отрезав из него путь мраку, смраду и тем, кто спал в саркофаге беспокойным сном.
Она знала, что поступила правильно.