Роман Дубровкин:
-либерализм Штейнберга казался мне широким до расточительности: свободу высказываться он жаловал любому, никогда не вмешиваясь в чужие конфликты и стычки, даже если это происходило у него дома, и любил повторять строки из американца Карла Сэндберга в переводе своего друга Элизбара Ананиашвили:

Мафусаил жил, вероятно, восемьсот лет,
Или тысячу, или двести лет....
...........................................
Он был свидетель, соглядатай, как я, как вы.

Было у этого потворства, правда, одно существенное ограничение, связанное с попранием той же свободы, с борьбой (мне не избежать здесь громкого слова) против Зла. Однажды я принес ему свои переводы из Кавафиса, среди которых оказалось небольшое стихотворение «Сидонские юноши» со знаменательной концовкой:

«...и на закате возвышенно прожитых дней
помнить о славе Поэта, и только о ней,
не отметая, как сор, величайших трагедий, –
всех Агамемнонов и Прометеев, Кассандру, Ореста
и Семерых против Фив, – не безумье ли вместо
подлинных этих свершений гордиться чрезмерно,
что среди тысяч неведомых ратников шел ты к победе
в давней войне против Датиса и Артаферна!»

Аркадий Акимович (я никогда не называл его Акимычем) призадумался и вынес суждение, не имеющее никакого отношения к тайнам версификации: «Так что же важнее – писать стихи или воевать?» Для него, фронтовика, лагерника, ответ был прост до очевидности – конечно, воевать.