Довольно любопытный пример изложения историком-позитивистом позапрошлоговека (профессор умер в 44 года, с другой стороны, не дожил до ХХ века иреволюционных ужасов!) сложных религиозно-философских проблем, связанных свытеснением язычества христианством. Изложено добросовестно и по-своему,профессионально, хотя речь и идет о научно-популярной работе. Но крайне наивнойвыглядит апологетика христианства, особенно в двух последних главах. Когда речьидет о более ранней философии, вообще возникает вопрос, насколько аутентично еерассмотрение через последующую библейскую призму (это же и вопрос кхристианским эрудитам советского периода, вроде Лосева и Аверинцева). Если речьо полемике, то справедливо ли утверждать, что стоическая мораль «ниже»евангельской, а подвиги А.Тианского «уступают» христовым (таким же сказочным,конечно).

Из серьезных недостатков бросается вглаза то, что автор не затрагивает тему гностицизма, но, возможно, тогда проэто мало что знали. Но чтение (для неспециалистов) довольно неплохое, а то, чтоуровень корелиных-кареевых выглядят по сравнению с совковой «историографией»недостижимой высотой – так в том старые историки не виноваты.

Читать дневники военного времени - тяжело, но невозможно игнорировать их. Это великая память о великой катастрофе. Трагедия забрала миллионы и изменила жизнь навсегда. Как они жили, выживали в условиях совершенно невыносимых. Каково жить в постоянном страхе и ожидании хоть одной весточки о любимых людях?

Полезно читать, чтобы не забыть. Помнить какую цену заплатили.

Полезно читать, чтобы увидеть насколько мелочны наши собственные жалобы на жизнь. Там люди в блокаде не знали что есть, а нам чего-то не хватает...

Первые абзацы вводят в недоумение. Но благодаря своему правилу "100 страниц" я не остановилась и продолжила читать. Сначала было интересно местами, потом практически все. Читала эти маленькие истории с увлечением. Главным открытием стало слово "удоробье", из-за которого я раньше спорила с мужем: он уверял, что такое слово есть (сам с Новгородчины), а я уверяла, что это только его узкий круг использует. Благодаря Наталье Галкиной я узнала, что муж оказался прав))

Читая некоторые из этих коротких историй, смеялась в голос. Над другими задумывалась и даже откладывала книгу, чтобы поразмышлять. Забавным нашла и то, как появилось название книги - это стоит прочитать.

Все было хорошо, пока в сборнике не дошла до первого романа ("Пишите письма"). Дальше читала почти по диагонали. Сюжет как бы отсутствует и как бы присутствует.
"Нездешнее небо" понравилось по замыслу, но совершенно убило словечками и фразами, которые выглядят совершенно искусственными в устах странной девушки-спасительницы. Но сама история про небо, которое видел только герой, впечатлила.
Из остальных произведений любопытной показалась "Ненаселенка" и "Огнь".

Рекомендую из этой книги именно "Ошибки рыб".

Книга очень содержательна, автор настоящий знаток темы, но имеет 2 ощутимых минуса: 1. написана слишком сухим, не занимательным языком - вероятно, была попытка переделать научный труд для массового читателя, но должной редактуры при этом не делалось. 2. чёрно-белые иллюстрации - это при том, что в модерне цвет играет огромную роль.

Обыденным крайне жарким, но уже остывавшим к ночи, июньским вечером моя подруга Саша вытянула меня на прогулку. Долго не думая, я предложила позвать с собой ещё одного человека: Дарью Усову, правда, в печатном формате. В целом, променад состоялся крайне неплохой: нам удалось посмотреть на горгулий, насладиться карамельными парами из труб кондитерского производства на улице Писарева, насчитать 6 мостов (так и не поняли, как обнаружить седьмой...). Но сам по себе маршрут странноват. Несколько раз подряд Дарья заставляла нас возвращаться к уже посещённым местам, где-то подавала информацию кусками. Нам показалось, что некоторые места, по типу дома, в котором жил Цвет и Андреев, были нагло проигнорированы, хотя они так и просились на страницы путеводителя. В общем и целом, конечно, опыт неплохой, но не более чем на один раз. Замечательно, что гравюры приятные, хорошо дополняют текст.

Книга в целом, как и подбор памятников хороша, но, учитывая, что это издание для широкого круга читателей, не повредил бы словарик архитектурных терминов в конце. Фотографий достаточное количество, но опять же (речь не идёт про архивные) - в цвете всё это гораздо лучше воспринималось бы. Довесок про мосты, акваторию Невы - кот наплакал, не проникаешься замыслом.
Построение разделов удобное, нет лишней информации из истории обитателей домов - это уже не к интересующимся архитектурой, а многие издания этим грешат, здесь явно повезло.
Указаны перестройки и современное назначение, что позволяет получить картину целиком и, конечно же на самом видном месте (под названиями памятников), расположены адреса.
Всем интересующимся однозначно рекомендую.

Насколько актуальной может быть книга начала 20 в. в наше время?

Очерк Лукомского об исчезающих объектах старого Петербурга, о падении интереса к городу, о повсеместной застройке уже Петрограда зданиями в новом стиле и уродующей фасады рекламе - все это конечно же найдет отклик в душе современного жителя города.

Рекомендую всем, кто хочет совершить прогулку в ретроспективе, книга дополнена фотографиями объектов.

Поэтический мир Юрия Макусинского - необыкновенно привлекателен, правдив и возвышен. Строгие мастерство и дисциплина сочетаются в нем с детской непосредственностью слова и переживания. Сама печаль этих стихов - есть только тень на всецелой радости жизни, запечатленной в них. Это - бессмертный мир. Это - огромный талант

Приятная книжка для своих. Об этом и тираж намекает — 400 экземпляров, ровно по числу российских скандинавистов, их родственников и друзей.

Книга составлена из маленьких, максимум десяток страниц, очерков-воспоминаний о ведущих филологах и переводчиках. Конечно, такие короткие зарисовки не могут дать сколько-нибудь полного представления ни о героях, ни тем более о становлении или проблематике отечественной скандинавистики. Читать книгу — как свайпить старые фотографии: а помнишь? а где она сейчас? ой, смотри, какая жуткая мода была! С подругой за аперолькой посидеть — милое дело. Присутствовать при таком разговоре в качестве третьего лица — боже упаси.

Хотя нет. И «третьему лицу», возможно, будет интересно заглянуть на кухню переводчика и проникнуться духом времени. И отложить на будущее десяток-другой потенциально интересных книг (бедный мой список для чтения). И мысленно поучаствовать в вечном споре о «правильном» Карлсоне — куда без него!

Что забавно, увлекательность отдельного очерка зависит не столько от масштаба личности, о которой идет речь, сколько от рассказчика. Расположены очерки в алфавитном порядке, по фамилиям героев, и после текста о великом Адмони, который больше похож на характеристику «по месту требования», я чуть было не закрыла книгу навсегда. Но вытерпела и была вознаграждена чудесными миниатюрами из жизни отечественной филологии.

Как и подобает мемориально-подарочному изданию, книга выглядит очень достойно: ослепительно-белая толстенная бумага, тщательная корректура, качественная верстка. Приятно держать в руках — и осознавать, что дань, собранная автором сборника с нордических аналогов Британского Совета, была потрачена с толком. Ура.

Стоит на территории Финляндии, бывшей территории России вилла Рено, говорят, как-то связанная с тем самым французским магнатом, бывший пансион, повидавший на своем веку расцвет и закат держав и империй, великих ученых и общественных деятелей, поколения влюбляющихся, играющих свадьбы, растящих детей, теряющих их на многочисленных войнах, словом, много воды утекло с тех пор.

Такой многослойный исторических пирог не мог не вдохновить деятелей искусств: как мотыльков манили их тайны каскадов виллы Рено — писателей, сценаристов, режиссеров, пытаясь постичь прошлое они погружаются глубже и глубже в реку времен, иногда забывая, где настоящее, а где прошедшее, где вымысел и где интерпретация.

Герои переходят из одного времени в другое, иногда даже из одного агрегатного состояния во что-то совершенно отличное, перемещаясь порой в реальность чьих-то заметок или снов. Повествование такой же поток сознания, на секунду отвлекся, зазевался — и уже не понимаешь, как тут оказался, какое отношение имеют друг к другу все эти финские и немецкие близнецы, некоторые из которых утонули в пруду, а некоторые нет, и о каких именно Танечках и Вандах идет речь.

Книга, наверное, хорошая, но я слишком в ней потерялась. Большую часть всех этих скачков из прошлое в еще более далекое прошлое, из одной истории в слабо связанную с ней другую историю, мистических описаний природных явлений и прочих странных диалогов и околосюжетных вставок я провела в таком коматозном состоянии, из которого периодически меня пробуждали (прям как Герцена, ага) внезапные ядовитые отповеди Сталину (к чему это было?) или нимфеточно-сучечные нарочито-вычурные ругательства пары главных героев, имена и характеры которых я чудом более-менее запомнила (как будто слова остались неиспользованные и автор в спешке их распихивала по роману).

Очевидно, роман битком набит отсылками, аллюзиями, референсами и прочим, но кажется, будто попытка все это разгадать выльется по времени в диссертацию. Но типично русская черта напиться до белых чертей и начать анализировать каждый лист, упавший с дерева, перенасытить скрытым смыслом результат подобных многодневных упражнений, а потом еще уйти в запой, если не найдется желающих для обратной умственной эквилибристики у меня лично уже давно не вызывает особого энтузиазма.