Рецензии на книги издательства «АСТОЛ»

"Есть право большее, чем право посылать, не задумываясь, на смерть, - право задуматься, посылая на смерть".

- пожалуй, этой цитатой из книги Василия Гроссмана"Жизнь и Судьба" можно было бы и закончить рецензию, ведь в этой фразе всё и сказано. Но я напишу ещё пару строк, несколько мыслей и слов об этой книге. Книга очень тяжёлая эмоционально, да и читать ее тяжело, потому что книга мужская, книга о войне, много подробных описаний военных действий, как, например, в книге Владимир Богомолов - Момент истины . Ещё тяжело читать эту книгу потому, что она написана хаотично: события в романе идут вразброс, автор то про одних героев пишет, то про других. И такая мешанина получается. Нет плавного перехода или хотя бы последовательности в этих переходах. Ощущение, что это просто отдельные записки, которые наскоро поместили в книгу и издáли.
Но есть и очень хорошо прописанные, подмеченные автором моменты. Временами, роман напоминал мне романы Александра Солженицына, а временами вот эту книгу Анатолий Рыбаков - Тяжелый песок , но в удлиненном варианте.
Это одна из тех книг, которые читают не за один раз. И не потому, что книга сама по себе объемная. А по глубине затрагиваемых тем и проблем.
В этой книге одним из главных болевых моментов является тот, когда человек, достигнув вершин власти, разных социалистических подвигов и наград, случайно оступается, и вдруг, разом, становится неугодным этой власти и государству. Совсем недавно его носили на руках, а потом ведут на расстрел. Но не всех, некоторых оставляли в тюрьмах и работать в тайге, валить лес, надо же выполнять план! Ну, об уничтожении евреев я не говорю - это ещё и у Рыбакова описывалось.
Когда-то я была в гостях у знакомых, увидела у них этот трёхтомник Василия Гроссмана, и тогда-то мне захотелось прочитать этот роман. Но прочитав его, не хочется перечитывать, слишком он тяжёлым оказался.

«Дорогой кормилец наш,
Сокол одноглазый,
Ты смотри на абордаж
Попусту не лазай.
Без нужды не посещай
Злачные притоны.
Зря сирот не обижай,
Береги патроны,
Без закуски ром не пей —
Очень вредно это.
И всегда ходи с бубей,
Если хода нету…» (Э. Успенский, «Бабушка и внучек»)

О чем именно эта книга, так сразу и не скажешь – обо всем понемногу: о конце хрущевской оттепели, о терзаниях обывательского сознания, вымуштрованного страхами 37-го года, но рвущегося на вольный ветер, о двуличных функционерах и наивных простаках, о диссидентстве и стукачестве, о вечных ценностях и, может быть даже, о любви? Темы, вроде бы, не блещут новизной, но читалось неплохо, и даже тяжеловесное многословье, выбранное автором для озвучивания монологов (да и диалогов) главного героя – начинающего журналиста Василия Куделина, – мне не мешало, по крайней мере, до середины книги. Читая, я то узнавала, то не узнавала не раз уже описанные в литературе, воспоминаниях и документалистике реалии 60-х гг., то догадывалась, то не догадывалась о содержании некоторых намеков автора, то становилась мысленно на сторону Василия Куделина, то чувствовала к нему отвращение и желание дать по физиономии. Такая стилистика принуждала читать книгу более внимательно, чем я намеревалась изначально, высматривая в тексте всякие недосказанности-знаки-путеводители, чтобы понять, куда заведут героев события, внешне похожие всего лишь на интриги-розыгрыши-расследования.

Жанр книги определить однозначно тоже трудно: это и не детектив, и не художественно-историческая ретроспектива (глазами конца 90-х взглянуть на 60-е), и не психологическая драма в полном смысле слова – в ней опять-таки всего понемножку, в результате чего вышел такой фирменный орловский рататуй. В целом мне любопытно было узнать, что ели-пили, какие брюки носили, в каких трамваях и куда ездили, что читали, чем интересовались, о чем спорили в Москве 196…-х. Книга погружает в знакомые «московские полустарости» (дома, переулочки, коммуналки, пивные и спецраспределители), во всякие городские легенды (например, история о Деснине), в атмосферу партийной газеты (редакционные будни и внутренние иерархии), и этим заставляет сознание соскальзывать то в «Мастера и Маргариту», то в «Таинственную страсть», то – реминисцентно - в «Иду на грозу», «Детей Арбата», «Каменный мост» и почему-то в Стругацких. Еще в книге хватает всяких крупных и мелких исторических экскурсов и отступлений (командировки Василия в Тобольск и Соликамск, коллекция Кучуй-Броделевича, история солонок, значения бубнового валета, час интересного письма в редакции – отголоски тогдашних социальных дискуссий). Но в целом информационная плотность произведения оказалась невелика, если не считать интеллектуальных нагромождений о Крижаниче, и я подумала, что автор тащит свой мешок с сюжетами по более чем проторенной и уже символически маркированной дороге.

Надо (или не надо?) признаться, что на фоне всех сюжетных линий меня больше всего увлекала «мистическая» история с солонкой № 57, которая разрешилась просто, как будто бы лопнул воздушный шарик, на котором ты планировал лететь на Луну. Я-то надеялась на какие-нибудь чудеса и неожиданности, а все закончилось сочинением литературного произведения. Сибирские и историко-культурные контексты показались затянутыми, сухими и скучноватыми (в них автор отходил от общей стилистики своего замысла и переходил на историко-архивный язык, что делало текст несколько лоскутным).

История любви Василия и Юлии Цыганковой показалась одновременно, если такое возможно, и типичной и нереалистичной. Типично-архетипичной, потому что в каком-то смысле герои были эдакими нео(лайт)-Ромео и Джульеттой. Будучи из разных социальных слоев, воспитанные в разных условиях, они – опа! – вдруг как-то сошлись на «московских широких просторах» и полюбили друг друга. Ну, да ладно, пути Господни неисповедимы, хотя, мне кажется, в 60-х гг. номенклатурные и пролетарские слои так легко не смешивались. А нереалистичной, потому что герои, по сути, выступают своеобразными «перевертышами»: он – с его выпрямленным советским сознанием, всячески избегающий «неправоверности» («Нашел – молчи, потерял - молчи»), - все же не предает самого себя, не дает себя поймать в вездесущие ловчие сети КГБ и находит мужество вынести риск, давление и угрозы; она – из своего сытого, набалованного и эгоцентрического благополучия вдруг эпатажно тянется к диссидентствующим персонажам, ищет для себя новую религию. А как же отпечаток среды и ее неписаные правила и ориентиры? Противоположности, конечно, притягиваются, но все же, я думаю, остаются маслом и водой, а все остальное – игра, прогулки царя по базару, путешествие министра на метро в час пик. Отношения же Василия с Викой, дошедшие до финала, и вовсе показались надуманными, воплощающими какие-то собственные мечты автора (как и комковатая история с Тамарой).

Книга не произвела на меня цельного впечатления, скорее я восприняла ее как текст, написанный скучноватым педантом, собравшим его из кусочков и отрывков своих до конца не продуманных замыслов. Это впечатление усилил и внезапный скачок в современность в финале с его поверхностно-критическим взглядом, на скорую руку завершающим биографии всех персонажей. Общее впечатление: замах был большой, воплощение – среднее, читательский итог – ничтожный. Такая литература уже не для меня, но я допускаю, что книга может показаться интересной тому, кто совсем ничего не знает об этом времени и о живших в нем людях.

Каково оно было Владимиру Викторовичу на переломе веков садиться и писать про пыльные 60-е, унесённые от нас ветром перемен гораздо дальше, чем на 40-50 лет? Возрождать на бумаге то отношение интеллигенция-государство, сексот-спортсмен, секс-любовь, пиво-водка? Как бы то ни было, роман - очевидная удача и с точки зрения воссоздания прошлого, и в обрисовании судьбы главного героя. Ну а что любит Владимир Викторович расписаться, поражая читателя своей эрудицией и рассуждениями столичного интеллигента, так это читатели должны знать заранее. (Была и для меня в романе пара томительных глав, но такие вещи мастеру в упрёк нет охотки ставить.)

Итак, уникальные 60-е. В тексте упоминается тот факт, что "Битлз" прекратили живые выступления, так что, скорее всего, речь идёт о лете 1967 года. Анализировать героя, Василия Куделина, таскаемого им повсюду с собой Крижанича, как лично, так и на фоне времени и рабочего места, надобно на объёме не меньшем, нежели сам роман - настолько произведение литературно насыщено и широкими мазками, и меленькими. В излюбленном им большом формате Орлов чувствует себя - скажем, как лягушки в озере? Эта книга - из тех, открывая которые, сразу (ну, может, не совсем сразу) чувствуешь, что имеешь дело с Мастером. Так что здесь отмечу только моменты, меня заинтересовавшие.

Например, сходство с предыдущим произведением - "Шеврикукой". Главный герой, человек (ну или не человек) самостоятельный до упорства и задиристости, сталкивается с одной стороны со своим начальством, уходящим в заоблачные выси иерархической лестницей, с другой - с тайными силовыми структурами. А также ищет скрытые или забытые клады разного свойства, по ходу дела сталкиваясь со всякими занятными персонажами и вступая в нелёгкие любовные перепетии. По мне так В.В. написал одну книгу сперва в мистическом переложении, затем - в бытовом, полностью без мистики, естественно, не обойдясь. И доказал, что это можно превосходно сделать, как и некоторые другие до него, впрочем. Так что в упрёк ему, опять же, не идёт. Понятно, что Орлов вбирает в своё творчество наследие русской прозы (я бы назвал Достоевского), а может, хе-хе, и передаёт идеи - никому не показалось знакомым "одеяло в пододеяльник"? Признайтесь, Максим, стоит томик на полке?

Отчётливо отличается "Валет" от "Шеврикуки" уверенным, сочным хэппиэндом. Выписанным с таким смаком, словно тянет Орлова сказать: как ни крути, а хорошие времена были, друзья! Тоже несколько затянута концовка, по-видимому, но уж очень хотел он быть и здесь психологически точным до мелочей, а не просто стряхивать персонажей. Даже "оправдание" хэппиэнду имеется.

Хорошая книга, хотя нелегко и не быстро объяснить, почему - хорошая. Но такое впечатление оставляет. И уж если кто-то из писателей и создал положительный образ советского человека, то Орлов явно среди них.

Толчок. И перечеркивание. Цитаты на уровне вконтактиков после этой книги считаю личным оскорблением. Книга-влюблялка. Из тех, которые мотивируют углублять знания, бережно взращивать уже на густо удобренной почве любви и уважения.

Я так мало знала, по сути, о Фаине Раневской. Не смотрела фильмы - совершенно не моя эпоха, тем более спектакли. И такая жалость, такая зависть. Женщина-легенда, человек-пример. Как надо работать, как не растерять себя, сохранять чувство юмора и толику яда.

Автору отдельный поклон - сберечь, держать столько времени задумку в активном состоянии и таки завершить начатое! Если верить книге - это ж не стандартно вопросы под диктовку задавать, это ж проживать с главной героиней все воспоминания, встрявать в ситуации.

Она долго читалась. Она с категории «не хочу, что б закончилась». Ежевечерне, в дороге, под стук колес в поезде, 50-80 страниц - как встреча с старым другом. И каждая встреча была теплой и увлекательной. Планка для биографических книг в моем личном рейтинге поднялась на приличную высоту.

Знаете, кстати, разницу между хорошим и плохим человеком? Хороший человек подлости делает неохотно.

Увидев объём этой книги, первой моей мыслью было: "Оля, Я тебя ненавижу!", так как именно Hellga любезно предоставила мне возможность прочитать Гроссмана в рамках Флэшмоба 2013. Но позже Я раскаялась за подобные нечестивые мысли.

Берущее за душу, потрясающее сознание и проникающее в самые глубины серого вещества произведение. Книга о времени, об эпохе, о войне, о людях в войне и войне в самих людях... Разные люди, разные характеры, разные обстоятельства на фоне Второй Мировой Войны. Персонажи Гроссмана будто оживают перед читателем, любят и ненавидят, сражаются, принимают непростые решения, предают или остаются верными себе и отечеству до конца. Мастерское переплетение судеб (поневоле вспомнилась теория о том, что все люди знакомы друг с другом через шесть рукопожатий) рисует перед читателем непростую картину жизни всех слоёв общества, без ретуши и прикрас.

Не могу не отметить также, что если бы Я не посмотрела незадолго до прочтения книги сериал "Жизнь и судьба", то разобраться в сюжетных линиях было бы намного сложнее. А так, хотя визуализация книги и навязывает нашему восприятию определённый образ персонажа, но это помогает (по крайней мере, мне точно помогло)расставить всё и всех по местам не к середине книги, а с самого начала.

Ну и конечно, ненависть моя к Hellga прошла, и осталась только большущая благодарность. Генерал, спасибо за этот толчок, которым ты подвигла меня на то, о чём Я сама подумывала, но не решалась =)

23 автора, представленные в этом сборнике, относятся к такому любопытному литературному направлению, как метафизический реализм. Образно говоря, это некий синтез грубой действительности (между прочим, зачастую в её гротесковом виде!) и иной, совершенно фантастической, безумной реальности. В данном случае, такие благородные приёмы, как символизм и авангард, здесь уступили место неприкрытому ничем абсурду и бесцельному потоку фантазии, изложеных, надо сказать, далеко не всегда мастерски, увы. Я не могла отделаться от тяжёлого осадка каждый раз, когда читала книгу; весь этот колейдоскоп из животных с гипертрафированными конечностями, обезглавленных кукол, подвешанных за ноги, чудовищных фобий, психоза, откровенной бытовой чернухи и нелепых страшилок начисто отбивал мою всегдашнюю толерантность к экспериментальной литературе. Сначала было такое весёлое недоумение, но ему пришлось трансформироваться в скуку.

Навстречу ей качался одногруппник Лёша. Он как раз обходил развалины, любуясь людскими душами, мечущимися над телами и всяким добром. Завидев бессмертную девочку, он покраснел, как если бы его застукали за стыдным делом. «Что, Леночка, саван свой расписной всё ищешь? Глянь лучше, вокруг, красота-то какая! Где ещё столько душ скорбящих встретишь!» Девочка даже не удивилась. «Да, Лёшенька, да. Сверхчеловечиха я неприкаянная…» - сказала она и легла на тревожную ветошь. Легла на спину и распахнула тело. Случился разврат. Долго длился он, пугая живых и мёртвых тварей, во множестве бродивших вокруг. Леночка видела, что мальчик-то смертен, и всё пыталась вырвать из него смерть, но ничего не получалось. И всё начиналось заново… Так – круг за кругом. Потом она решила – а вдруг смерть в нём непрвильная, личная? Они позвали ещё мальчиков, потом – девочек и жуть всякую.
«Сверхчеловечиха я, - стонала Леночка, - сверхчеловечиха».
Конец.

Подобно пробившемуся блику света сквозь мутное стекло жуткого окна, стали для меня «Монологи Ангела-Хранителя» Лауры Цаголовой. На мой взгляд, это самая сильная, пронзительная и будоражущая душу вещь во всей книге. Нежность, обрамлённая в боль и знание, подобная невесомому отчаянию.

Я живу, потому что ты меня ощущаешь. Я реален ради тебя. А ты ради меня продолжаешься. Ты длишься столько столетий подряд, что я не успеваю переходить от одного твоего тела к другому. Каждый раз я появляюсь с опозданием. Но ты не в обиде. Тебе нравится ждать. Иногда ты так увлекаешься этим своим ожиданием веры, что мой приход воспринимаешь, как само собой разумеющееся, вспоминая потом не его, а свою многодневную надежду...

И ещё. Алексей Воинов. В рассказах его – дивная грусть и пронзительная красота, эти работы я смело отнесла бы никак не к реализму, хех, метафизическому, но к готике, причём в лучшем её проявлении, где переплетены мистика, ажурная сказочность даже, философия и то самое, от чего дыхание срывается на вздох – щемяще-печально-словно-однажды-душою-забытое…
Закончу всё-же цитатой из упомянутых «Монологов…»; пусть это станет достойным эпилогом моей скромной рецензии.

Свет всё спалит. Он опалит мои губы неминуемостью утренних слов про верность до следующего приезда - заезда, где самая неискушённая лошадь поставит на дикого седока, на сердце, преодолевшее лучшую Вечность за миг.

Я вначале долго въезжала в эту книгу (но это, скорее особенности моего состояния), а потом...вдруг..поняла, что получаю такое огромное удовольствие от прослушивания! Старые времена, особенности тогдашнего существования, психологические рассуждения, неторопливость повествовования... Очень вкусная книга!! Исполнение Мичкова очень нравится, тонко подобраны все интонации, местами напоминает Чонишвили (в хорошем смысле).
Не хотелось, чтобы повествование заканчивалось, хотелось слушать еще, еще и еще..
А вообще вот странно.. О хорошей книге, доставившей большое удовольствие - вроде и сказать нечего. О плохой можно наговорить намного больше.
И понравилось окончание книги: показано, что стало с героями и всё так описано точно, в соответствии с их характерами.
И все судьбы, что начала их, что окончание настолько психологически выверены, что ни на что не хочется сказать: не верю, настолько всё правдиво описано, с моей точки зрения.

Книга досталась мне по флэшмобу-2012, и читалась с весьма большим трудом. Нет, с художественной точки зрения она написана вполне хорошо, хотя количество персонажей вызывает затруднения и не все взаимосвязи персонажей и эпизодов понятны. Впрочем, эта проблема могла бы быть решена вторым прочтением, потому что такие затруднения у меня есть везде, независимо от того, это Василий Гроссман, Лев Николаевич Толстой или Анджей Сапковский. Но в данном случае я не буду перечитывать эту книгу...

...в данном случае причины неприятия мною этой книги совсем не "текстовые". То есть они, есть и в том, "что" хотел сказать автор, и в том, "как" он это сказал, но... будь эта книга про какую-нибудь другую войну, читать было бы легче.
Но то, что говорит Гроссман о Великой Отечественной, о Сталине - не ложится на мое мировоззрение, на то, что было уже в него вложено Симоновым*, Васильевым, фильмом "В бой идут одни старики" и другими любимыми в Советском Союзе произведениями про Великую Отечественную. Да и в принципе не ложатся на мое мировоззрения долгие "толстовские" рассуждения, то, как ведут себя наши... наши же! люди. Причем я не спорю, вполне возможно, что люди действительно были не столь идеальны, как их показывают и описывают, да и у того же Симонова они тоже не идеальны, они люди, а не ангелы и не боги, вот только ощущение, что Гроссман их намеренно хочет показать с неприглядной, неприятной стороны... и что он хочет вложить в голову читателя свое мнение, но вкладывает его не поступками своих персонажей, а своими рассуждениями, причем я не до конца понял, каково все-таки на самом деле мнение автора и что именно он хочет вложить в голову читателя.
Да, я идеалист, я воспитан на вполне конкретном отношении к подвигу нашей страны, но все мои суждения - по рассказам бабушек, а больше - по книгам, фильмам и песням. И я считаю, что о солдатах, командирах, тружениках тыла надо говорить... ну, не скажу, что абсолютно только хорошее, но все же в целом - с хорошей стороны. Иначе это подрывает последнюю веру в свою страну, в свою историю.

Как-то вот так.

*говорю "Симонов", имею в виду конкретно "Живых и мертвых" с продолжением.

Хорошая книга. Душевная такая. Хочется одновременно и плакать, и смеяться. Иногда хочется выть. Выть от боли за по-настоящему гениальных людей, с которыми обращались так по-варварски в советские времена.

Хотя, не скрою, читать мне было тяжеловато. Книга пестрит знаменитыми именами тех времен, но знаменитыми, увы, не для меня. Актеры, писатели, поэты и поэтессы, режиссеры, драматурги. Список поистине огромен. И мне приходилось постоянно "гуглить, гуглить и гуглить", чтобы понять и прочувствовать все те бесконечные истории, что рассказывает нам Раневская устами Глеба Скороходова.

Правда, концовка меня просто ошарашила. Она меня, мягко говоря, убила. Мне кажется, я даже ужасно обиделась на Фаину Георгиевну за ее более чем странное поведение. Хотя, может, она и права. С годами-то все потихоньку забывается, и уже не знаешь, где правда, а где вымысел. И одно дело рассказывать занятные байки о своей жизни близкому другу, а другое - выставить их на всеобщее обозрение и гордо именовать "вся правда о моей жизни".

Какая долгая-долгая-долгая книга.
Раз пятнадцать можно было закончить, и казалось, что все, закончилось. Нееет, не прощай, а здравствуй - новый виток затянувшегося сюжета.
Отжать бы, повыковырять витиеватости и заумности, и было бы всем счастье: я бы получила удовольствие, книжка - хвалебную рецензию.
Но мне удалось "удовольствоваться" (словечко романиста Орлова) частично, поэтому и хвалебность - частичная.

Интересный роман. Интересна судьба героя, молодость которого и становление личности пришлось на конец 60-х годов 20 века. Интересно было подглядеть, как это выглядело: работа в газете того времени, отношения с властями, с Лубянкой, стукачи и невнятные диссиденты.

И некий детективный сюжет присутствует. Только когда загадка наконец разрешается, оказывается, что это решение тебя уже не волнует: стало скучно, потому что затянуто.

Есть и попытки героя решить главные жизненные вопросы , и исторические параллели, и исторические личности. Но столько раз по кругу, столько...

И любовь есть, и даже некая ... эээ... эротика. Но хорошо в первый раз. Размышления же героя на тему "люблю-не люблю", "хочу-не хочу", "могу-не могу", "буду-не буду" так часто повторяются, что опять становится скучно.

Зачем длила "удовольствие", спросите вы. Отвечу. Книжка была электронной. Читал некий Василий Мичин. Истинное удовольствие доставил именно голос чтеца, его виртуозное исполнение этого доолгого текста. Правда, при чтении последних 10 глав он то ли простудился то ли позволил себе иногда зевать, что немудрено, но стойко сражался с досадными помехами и с честью дочитал до конца. Правда, поднагадили орфоэпические ошибки, но это я сразу же и простила, потому что не часто мне делают такой царский подарок: возможность один раз услышать без необходимости видеть вообще.