Отчёт о 133-й встрече Книжного клуба «Цветок Папоротника»

Очередная встреча книжного клуба «Цветок папоротника»  состоялась 28 мая в Библиотеке на Таганке, на третьем с половиной этаже, в компьютерном зале. Любителей почитать и пообсуждать прочитанное в этот раз собралось премного. За тренера и игроков в мальчиковой команде был один я, но никакого стеснения по этому поводу не испытал: ибо хочешь не хочешь, а с 2018 года, то есть за 5-летний стаж моего знакомства с клубом, воспринимаю(юсь), видимо, уже как брат полка. Обсуждению подверглись две достойные книги: это роман Халеда Хоссейни «Тысяча сияющих солнц» и небольшой по объему, но значительный по содержанию роман Бернхарда Шлинка «Чтец».

Сначала Алёна познакомила нас с автором и его скромным, но уже прославившим его творческим наследием. Мы узнали, что Халед Хоссейни родился в Афганистане, в Кабуле в 1965 году, что он покинул его вместе с родителями за два года до начала войны в 1976 году, чтобы найти свою малую родину в США. Там он получил медицинское образование, поработал какое-то время врачом и начал писать книги. Сам Халед Хоссейни, говорит, что главное его дело жизни: это делать мир лучше.

Насколько я смог заметить, общее мнение книжников о романе Хоссейни, в общем и целом, было более чем положительным: история страны Афганистан, на фоне которой разворачиваются события, краски, характеры, описания даже совершенно не привлекательной действительности, и многое другое сшито в этой книге добротно, почти на века (или вру?). Но ложку, а может даже и целый половник дегтя мы в ней все-таки нашли.

Например, Мила ( Big_Pikku), уличила автора, что он намеренно строит сюжеты таким образом, чтобы наверняка выжать слезу из читателя и проникнутся жалостью к героям. Но это мнение, вроде поддержки не возымело.

Заметили, что у автора есть некое чувство вины за то, что жизнь его побратимов в родном Афганистане далеко не такая чудесная как у него, и что это толкает его заниматься благотворительностью, быть членом ООН по вопросам беженцев и , может быть даже, писать книги.

Большинство участников были солидарны во мнении, что благополучный финал книги грешит неправдоподобностью, что в хэппи энде виновата тлетворная голливудская закваска, которой автор заразился сам, проживая в Калифорнии, хоть и чуть севернее от Лос Анжелеса.

Да, сколько людей – столько мнений.

Мне, например, при всем уважении к роману, не зашел выход на сцену автора в конце книги (не в этот раз!). Одно дело, он нас знакомит с собой внутри повествования, делая его еще более реальным, и другое дело он появляется с ссылкой на сайт, как фокусник с рекламным баннером; и тоном виноватого папаши, бросившего 30 лет назад свою беременную жену (это метафора), говорит, как он тут все здорово придумал; мне это показалось неверным ходом: вы же не сказки стивенкинговские пишете, но раз нашли в себе храбрость написать сокровенное, имейте храбрость поставить точку. С этих пор зарекся читать авторские послесловия (с блёрбами давно покончено – профанация в чистом виде).

Далее перешли к героям…

Излили негатив на Рашида и иже с ними. Решили, что рашидами не рождаются, а становятся и что у его сына, возможно, будет шанс прожить жизнь человеком, а не зверем.

Коснулись темы исламского мира, каково там приходится женщинам (хоть не родись совсем) и трезвым разумом мужчинам.

Немного пофантазировали на тему, что было бы с героями теперь; может автор в скором времени подарит нам продолжение ТСС-2? Интересно было бы взглянуть на Лейлу, Тарика и на их детей спустя 40 лет, когда История делает новый заход в ту же колею с талибами.

Была поднята тема матерей и их влияния на своих детей. Матери Лейлы досталось больше всего: что она тwарь и больше никто! И как я понял потому, что именно в ее отношении к детям, когда мальчики – боги, а девочки – рабыни, кроется корень радикального исламизма, где женщина это всего лишь функция, личность которой стерта, и ее не должно быть ни видно и ни слышно, ибо на небе только одно Солнце – это музчина (Ша!)

После небольшого антракта, были метки, такие интересные, про книжки; я польстился сослепу на ту, что покрасивши (синий с оранжевым - сама гармония), да беды не увидел: Флейшман подсуропил. Теперь вот вы это читаете...

После задания, которое мы коллективно одолели, мы перешли к обсуждения второй книги.

Чтеца Бернхарда Шлинка курировала Маша. Не нарушая традиции, сначала она познакомила нас с биографией автора, поведав о том, что он родился в Билефельде, в Германии, в 1944 году, что он ученый муж – юрист, профессор, педагог и широко известный во всем мире писатель – романист. Что наибольшую известность ему принес роман «Чтец», переведенный на десятки языков, и даже впоследствии экранизированный (2008г. Реж. Стивен Долдри) с Кейт Уинслет в главной роли; как отметили клубчане, коим довелось посмотреть эту картину – довольно удачно.

В притихшее собрание Маша бросила такой камень – надо ли было сдать Ханну судье с ее неграмотностью и тем спасти, или дать ей право самой распоряжаться своей судьбой? Заговорили о праве выбора…Можно ли делать выбор за человека, если ты уверен, что он находится во власти ложных иллюзий (в данном случае ложного стыда). По мне так – да, ибо детей и глупых людей необходимо отворачивать от розеток, спичек и открытых окон. Да они будут тебя ненавидеть – ты отнял у них свободу и право итд., но они будут жить, и для тех, кто любит — это решающий аргумент: пусть плюют - лишь бы жили.

Отметили, что книгу условно можно разделить на три части: розовая, черная и серая (цвета мои). Где первая часть усыпляет (в смысле «ничего не предвещало беды»), вторая поражает, и третья обескураживает.

Касательно первой части, было сказано о вреде влияния запретных плодов на тонкие неоперенные души розовощеких юнцов. (Тут не могу согласится: мало кому удается закрыть этот противоречивый гештальт так рано и исчерпывающе. Как правило, большинство уносят его с собой в закат (я имею ввиду вопросы о своей телесности). Так что парень счастливчик и быстро отделался.

При обсуждении второй, черной части, в которой мы сталкиваемся с прошлым главной героини, то тут очень подходяще прозвучало слово «Судилище». Сюда же в масть легла фраза Ханны: «А вы, чтобы сделали на моем месте?». Трудный вопрос, согласитесь. Когда ты считаешь себя или тебя считают шестеренкой в большом механизме, и весь механизм поворачивает к пропасти, то поворачивается он вместе со всеми, и кажется: так все естественно, так все правильно, разве Механизм может быть не прав. Оправдать Ханну нельзя, это понятно, но я хочу сказать, что судить ее нельзя тоже, это все равно что судить руку маньяка, задушившего свою жертву. И еще: отчего запнулся судья на ее вопрос, не потому ли что у самого рыльце в пушку. Германский нацизм, как прорвавшаяся канализация, замазал тогда всех, а кого не замазал тех утопил в своей сточной жиже. Поэтому все эти показательные, иначе не назовешь, процессы чести никому не делали.

В третьей части, нашли много противоречивого и неясного, особенно столь драматичный финал. Кажется, что автор намеренно утрировал его и сгустил краски для придания большей значимости своему произведению.

И в заключении немного пустозвонной патетики (уж простите: слабость сердца).

Книги, о которых мы говорили, красной нитью, по моему мнению, соединила тема выбора, причем выбора фатального. Хорошо, когда выбираешь между отличным и хорошим, хорошим и нормальным; полбеды, когда не знаешь, на какую колею тебя переведет стрелка, что там дальше пропасть, тупик или встречный, или медовые реки и кисельные берега? Но беда, когда оказываешься в положении цугцванга: тут не отсидишься в домике, не спрячешься, не убежишь, и ты вынужден или тебя вынуждают сделать шаг, который при любом раскладе тебя погубит. Тут и львы в сусликов превращаются… но все же я не про то, чтобы уйти достойно, фиг с ним с лицом, но кажется всего важнее, какой след ты оставишь после себя: Мариам сделала выбор, и ушла в вечность лучом звезды. Ханна сделала выбор, и ушла в ноль петли. Мариам от любви выбирала и любовью осталась. Ханна от пустоты шагнула – и пустотой сделалась. Не важно обделался ты или нет в последний момент, - важно отчего и зачем ты на это пошел.

И все же, ну в баню эти цугцванги, честно, как сказал один великий Поэт: да минует нас чаша сия… (аминь?)

С уважением,

Станислав