От Бабы Яги до Гермионы Грейнджер: почему мы очарованы колдовством в литературе

Мстительные и соблазнительные, феминистки и женоненавистницы – ведьмы появлялись в литературе в разных ипостасях. И сегодня новое поколение писателей вновь подпало под их чары.

Автор: Рианнон Люси Косслетт (Rhiannon Lucy Cosslett)

Ведьмы – это очень сильные женщины. Или, цитируя романистку Мадлен Миллер , женщины «слишком сильные, чтобы мужчины чувствовали себя комфортно рядом с ними». История учит нас, что ведьмы опасны, их нужно обезвредить, наказать и заставить замолчать. А их мудрость и сила должны быть нейтрализованы путем допросов, пыток и казней. И такое отношение не устарело, ведь женщин по-прежнему преследуют за колдовство в современном мире. Литературное увлечение ведьмами существовало всегда; по утверждению Марион Гибсон, профессора литературы эпохи Возрождения в Университете Эксетера, они «условный символ гонений и сопротивления – женоненавистничества и феминизма, в частности». В мире #MeToo (глобальное движение против сексуального насилия – прим. пер.), где Дональд Трамп – любитель выражения «охота на ведьм» – является президентом США, неудивительно, что писательницы по-новому рассматривают роль ведьмы.

С момента избрания Трампа, которое вызвало колдовские акции протеста тысяч «ведьм сопротивления» (избрание судьи Бретта Кавано в Верховный суд также привело к массовому «наложению заклятий»), было написано множество романов, сборников стихов и антологий о колдовстве. Эта тема не была настолько острой с 1990-х годов с их избытком телесериалов типа «Сабрина – маленькая ведьма» и «Баффи – истребительница вампиров», а также книг и фильмов на эту тему. В этом есть смысл: женщины моего поколения, бывшие тогда детьми, теперь выросли и создают свои собственные нарративы, присоединяясь к другим женщинам-писателям в решении постоянных вопросов силы и средства борьбы.

Только в этом году увидели свет роман Люси Макнайт Харди в стиле Шерли Джексон «Вода отвергнет их» (Water Shall Refuse Them), мрачная и одержимая новелла взросления «Звери едят друг друга» (Animals Eat Each Other) Эль Нэш, поэтический сборник «Ведьма» (WITCH) Ребекки Тамас, «Стеклянная женщина» (The Glass Woman) Кэролайн Ли (особый взгляд на судебные процессы над колдуньями в Исландии). А в прошлом году была «Цирцея» – новая интерпретация истории ведьмы из «Одиссеи» от Мадлен Миллер. Роман, вошедший в шорт-лист Женской литературной премии и вскоре ставший сериалом на HBO, изображает Цирцею жертвой изнасилования, которая заклинанием превращает мужчин в свиней, что Миллер называет самообороной.

На первых же страницах бесстрашного, трансгрессивного поэтического сборника «Ведьма» Ребекки Тамас читатели встречают «заговор пениса». Далее найдутся «заклинания» для ссылки, для интернет-порно, для резолюций ООН – все написаны голосом радикальной свободы, пробуждают чувственные образы земли, крови, секса и тела, как способ раскрытия женственности в истории. Тамас выясняет, как так вышло, что близость к природе и знахарство стали считаться чем-то темным и злым, и как женщины сопротивлялись этому. В стихотворении «Суд над ведьмой» мы мельком видим, что лежит в основе влечения к магии, потребности в ней: «ведьма старается понять, с чего все началось: быть может, когда девушка пришла домой поздно ночью полураздетой, а быть может, когда ведьма стелила постели в подвале для всех, пришедших избавиться от нежелательной беременности».

«Я хотела написать книгу стихов, которая бы как-то озвучила умалчиваемую и подавленную женскую историю – тысячелетний жизненный опыт, о котором у нас почти нет записей, – говорит Тамас. – Для меня образ ведьмы олицетворяет собой все эти репрессивные силы … которые постоянно всплывают на поверхность в тревожном восприятии женской силы, женской сексуальности, женской независимости».

Конечно, образ ведьмы в литературе не нов. Он существует с тех пор, как начали рассказывать истории: от Цирцеи, первой ведьмы в западной литературе, до Гекаты, феи Морганы, Бабы Яги, шекспировских ведуний, Бастинды и Гермионы Грейнджер. В худших своих вариантах литературные ведьмы стереотипны и деривативны, в лучших – являются символами борьбы с патриархатом и порабощением женщин.

Недавно я перечитывала «Джейн Эйр» и поразилась, до чего же она похожа на ведьму. Не только потому, что на это постоянно намекает Рочестер («Как хорошо ты меня читаешь, ведьма!» – говорит он ей и часто использует по отношению к ней слова «бес», «волшебница», «фея» и «потусторонний взгляд»). Но ее также преследуют видения и предчувствия, она советуется с той, кого считает предсказательницей, и пишет странные символические картины. Это подходящие аллюзии для рассмотрения описания Шарлоттой Бронте тонкой динамики отношений между Джейн и Рочестером. Джейн сопротивляется мужскому контролю даже в детстве, и по мере развития романа баланс сил смещается в ее пользу.

Другое известное литературное изображение колдовства, на этот раз от автора-мужчины, – «Иствикские ведьмы» Джона Апдайка . Роман 1984 года был написан отчасти как ответ на обвинения Апдайка в мужском шовинизме при изображении женщин. Читатели до сих пор не могут прийти к согласию, является ли данное произведение феминистским или, наоборот, «великим женоненавистническим романом». Довольно карикатурные ведьмы Апдайка могут летать по воздуху и накладывать заклятья, но получают свою силу только после развода, хотя это не значит, что они теряют интерес к мужчинам – они ведьмы-соблазнительницы, их сила чувственная. Кроме того они опасны. «Если вы состоите в гетеросексуальных отношениях, – сказал однажды автор Маргарет Этвуд, – женщины могут быть странными, ненадежными и в некоторой степени пугающими».

Незадолго до своей смерти Апдайк рассказал в интервью о своем вдохновении для написания романа: «Эпоха, когда я написал его, полнилась феминизмом и разговорами о том, что женщины должны править миром. Мол, тогда бы не было войны. И вообще не было бы ничего неприятного, если бы женщины правили миром. Поэтому я решил написать эту книгу о женщинах, которые, достигнув своего рода свободы, обрели силу, которой обладали бы ведьмы, если бы они существовали. И они используют ее, чтобы убить другую ведьму. Таким образом, они ведут себя не лучше, чем мужчины. Такая вот у меня была шовинистская мысль».

Мне это кажется достаточно феминистским, по крайней мере, больше, чем телевизионные ведьмы, на образах которых я выросла. «Апдайк написал своих ведьм как весьма неоднозначные фигуры – в чем-то вдохновляющие, в чем-то злодейские, – говорит профессор Гибсон. – Но фильм 1987 года по этой книге представил их в более гламурном виде, вдохновляющем женщин, как часть моды на молодых, сексуальных ведьм, которая держалась на протяжении 90-х годов».

К счастью, описания ведьм сегодня вновь нюансируются. В «Вода отвергнет их» Люси Макнайт Харди рассказывает нам о девушке-подростке Ниф, которая душным летом 1976 года исполняет странные ритуалы, скорбя о своей мертвой сестре. Уроженка Уэльса Макнайт Харди рассказала мне, что ее вдохновила автобиография местного священника, в которой он писал о женщинах этого региона, занимавшихся колдовством. «Это действительно поразило меня, ведь мы не часто думаем о колдовстве, как о чем-то современном, – скорее, склонны относить его к истории – так что мысль о том, что в той местности, где я выросла, все еще были женщины, практикующие черную магию, была восхитительно интригующей».

В работе Эль Нэш, редактора-основателя журнала «Колдовство» (Witch Craft), тоже есть связь с настоящим. Хотя она была очарована ведьмами в «Макбете» и ссылается на «Франкенштейн» Мэри Шелли как свой источник вдохновения, ее роман содержит более современную проблематику, поскольку он рассказывает о взаимоотношениях между художником сатанистских тату и его подругой. «Я черпала вдохновение из "Библии Сатаны" Антона ЛаВея и "Девяти заповедей сатаниста", – говорит она, – и хотела посмотреть, как они могут применяться в реальном времени к человеку, который только начинает понимать и узнавать себя перед лицом желаний и нужд других».

Современная ведьма совсем не стереотипна, чему, несомненно, способствовало процветание независимой издательской сферы. «Теперь у нас часто появляются более сложные образы ведьм: хорошие и плохие, женские, мужские и бесполые, традиционные и гомосексуальные и так далее», – говорит Гибсон. И подход Ребекки Тамас к гендеру в ее сборнике тому пример.

«Прямо сейчас ведьмы чувствуют себя особенно актуальными, потому что мы находимся в моменте переосмысления возможностей того, какой может быть женщина, на волне движения #MeToo и многих других, – считает Тамас, которая также редактировала антологию "Заклинания: оккультная поэзия 21-го века" (Spells: 21st-Century Occult Poetry). – Ведьмы демонстрируют нам лик злобной, непримиримой женской силы, которая отрицает гендерные различия и жесткие рамки». Эта сила разрушительна, изменчива и воинственна, и она хочет наложить на вас заклятье.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ