Цитаты из книги History of Beauty

Из телесных чувств, которые достаются нам здесь, самое острое - это зрение. Но и ему не дано видеть чью-либо разумность, иначе если бы когда-нибудь нам явился зримый воочию образ ее ли, или другого свойства, достойного любви, то он вызвал бы в нас сильнейшую страсть.

Если ренессансный человек исследовал вселенную, пользуясь инструментами практических искусств, то барочный человек, явно здесь предвосхищенный, исследует библиотеки и книги и, придя в уныние, оставляет приборы валяться на земле или, забывшись, держит их в руках как нечто бесполезное.

<...> отношение Красоты и Искусства нередко приобретало характер неоднозначный, ибо, отдавая предпочтение Красоте природы, люди признавали, что искусство может изображать природу красиво, даже когда она сама по себе опасна или отвратительна.

Однако Бог был бы, так сказать, жестоким тираном, если бы побуждал нас стремится к вещам заведомо для нас недостижимым. Посему правильнее будет утверждать, что Он побуждает нас искать Его в тот самый момент, когда своими искрами воспламеняет в человеке желание.

Остроумие, или Искусство изощренного ума. 1642-1648 Бальтасар Грасиан. Принадлежит оно к числу тех занятий, о которых больше знают в целом и куда меньше - в частностях; его нетрудно опознать, но трудно определить; посему в таком малоизвестном предмете пригодится, надеюсь, любое описание. Чем красота является для глаз, а…

"Beautiful"—together with "graceful" and "pretty," or "sublime," "marvelous," "superb," and similar expressions—is an adjective that we often employ to indicate something that we like. In this sense, it seems that what is beautiful is the same as what is good. In fact, in most historical periods there was a close link…

Mы можем говорить о первом понимании Красоты, связанном, правда, с выражающими ее различными видами искусства, а не с единой концепцией: в гимнах Красота выражается в космической гармонии, в поэзии — в чарах, приносящих усладу человеку, в скульптуре — в мере и симметрии частей, в риторике — в верно найденном ритме.

Но где тот предел, после которого прекрасное изображение Безобразного (и чудовищного) в какой-то мере наделяет его притягательной силой?

Страстность, нечто мимолетное, проявляется во всех человеческих действиях вначале, уравновешенность, основательность следует под конец. Однако требуется время на то, чтобы оценить это последнее; оно свойственно лишь великим мастерам; бурные страсти удаются даже их ученикам.

Мы исходим из принципа, что Красота никогда не была чем-то абсолютным и неизменным, она приобретала разные обличия в зависимости от страны и исторического периода — это касается не только физической Красоты (мужчины, женщины, пейзажа), но и Красоты Бога, святых, идей…