Карин Ниман: Моя мама Астрид Линдгрен и ночь, когда я придумала имя для Пеппи Длинныйчулок

Совершенно новая история… Пеппи Длинныйчулок и её лошадь Photograph: Peter Bischoff/Getty Images
Автор: Карин Ниман

Дочь известной писательницы вспоминает Швецию во время войны и ночь, когда она придумала имя для одной из самых прекрасных героинь детской литературы.

Первого сентября 1939, когда войска Германии вторглись в Польшу, моя мама начала дневник : «О! Сегодня началась война. Никто не хотел этому верить... Боже, помоги нашей бедной планете, пораженной безумием!»*

Ей было 32, мать двоих детей, ведущая обычную семейную жизнь в двухкомнатной квартире в Стокгольме. Мне было 5, а моему брату 12. Мой отец работал руководителем отдела, а маму взяли на неполный рабочий день в качестве машинистки-стенографистки – должность, на которую она была обучена. Но на моей памяти она всегда была дома с нами.

«Мы знали, что у неё есть талант рассказывать истории»… Астрид Линдгрен и Карин Ниман. Photograph: Krause, Johansen/Lindgren Estate

Что подвигло её почти ежедневно делать вырезки военных новостей из утренних газет, вклеивать их в блокнот и добавлять свои комментарии, включая детали семейной жизни? И добросовестно продолжать это занятие до конца войны? Обычно у неё не было привычки вести дневник. Она не была в то время признанным писателем, чьи дневники достойны публикации. Она делала это для себя и для своей семьи, возможно, пытаясь собрать воедино ясную картину того, что она чувствовала наступление непредвиденного несчастья. И это завораживает, 70 лет спустя, зная, как развивались события, следовать за её настороженной, иногда саркастичной реакцией на новости дня.

Дневники хранились в корзине, в которой моя мама получала масло и яйца от своих родителей-фермеров во время войны, наверное, по железной дороге. В старости, когда она стала плохо видеть, мы читали отрывки вслух для неё, и она сказала: «Я рада, что сделала это». Я полагаю, она имела в виду, что это было хорошей мыслью задокументировать всё, чтобы мы потом могли читать. Только позже нам пришло в голову опубликовать их для широкого круга читателей.

9 апреля 1940 она записала: «Так что Европейский Север, во всяком случае, стал местом военных действий, и среди северо-европейских стран Швеция — единственная, на чью территорию не вступали чужие войска. "The peaceful corner of Europe"("Мирный уголок Европы"), ха-ха! Мы ждем всеобщей мобилизации, и это ведь только вопрос времени, когда немцы "защитят" и наш нейтралитет».

Швеция в конце концов была спасена. Это единственная скандинавская страна, которая не была оккупирована нацистской Германией, как Дания и Норвегия, и не была вынуждена защищаться от Советского Союза, как Финляндия. У нас было мирно. Но, тем не менее, мы жили в страхе каждую неделю первых лет войны, что станем следующей страной, на которую нападут.

Линдгрен и семья на лыжной прогулке, страница из военных дневников Астрид | Photograph: Lindgren Estate

Годы войны оказали влияние даже на нас – детей, которые жили в безопасности в Швеции. Нас окружали враги на каждой границе и в каждой стране по другую сторону Балтийского моря. Но нам говорили не переживать, «война не придёт в Швецию». И я думаю, я верила. У меня были все причины доверять маме, и я всегда верила. Нам казалось вполне разумным, что мы, по каким-то причинам, избежали огромной опасности, угрожающей всему остальному миру.

5 сентября 1942 мама записала: «Войне исполнилось три года, а я не отметила её день рожденья. Отношение к войне у всех нас претерпело постепенно изменения. Раньше о ней говорили с благоговением; сейчас её воспринимают в качестве необходимого зла, о котором думают и говорят как можно меньше».

Мои воспоминания о том периоде своей жизни довольно блёклые. Кажется, я вспоминаю атмосферу однообразной бесцветности на улицах Стокгольма. Зимы были жутко холодными, и тротуары загромоздили огромными штабелями дров для отопления. Было мало людей, и почти совсем не было машин.

Я была замкнутым ребёнком, не такой неугомонной и компанейской, как мой брат. Я предпочитала оставаться дома с семьёй и читать, писать, рисовать. Хотя мне нравилось кататься на коньках в парке неподалёку. И мы с мамой ходили на лыжах в лесу, недалеко от места, где мы жили.

Летние дни были яркими и счастливыми, несмотря на войну; на моей памяти, всегда теплыми и солнечными. Мы проводили июли в доме родителей папы на Стокгольмском архипелаге, купаясь в море, учась плавать и катаясь на велосипеде. В августе я оставалась с моими кузенами на ферме, которой владел другой мой дед, в Смоланде – на родине моей мамы. Мы помогали с уборкой урожая, прополкой свёклы, насколько это могут сделать маленькие дети, катались на конных повозках по полям, а работники фермы делали ставки. Для меня дома дедушки и дяди были раем и дали мне ценные знания о местах, где прошло детство моей мамы, – мир, который я узнала в её книгах годы спустя.

Её книги. В то время ничего не было опубликовано и даже не предполагалось. Моя мама несколько лет пополняла свой доход, печатая сказки для рождественских журналов, но не связывала с ними амбиции писателя. Из её военных дневников очевидно, что у неё есть талант журналиста (в 19 она работала помощником репортера в ежедневной газете в своём городе). А мы, дети, знали, что у неё огромный талант рассказывать истории. Время перед сном всегда было связано с чтением вслух или придумыванием историй. Она читала нам известные детские книжки, но также и классику – Р.Л.Стивенсона, Диккенса и Теккерея– и современных сатириков, как П.Г.Вудхаус.

Но кто мог тогда знать, что однажды её книги будут признаны одними из лучших образчиков детской литературы, переведённых более чем на 90 языков? Что её история о маленькой рыжей девочке с выдающейся физической силой будет продана миллионными тиражами? Этого она тогда и предположить не могла.

Я провела в кровати, болея, большой период времени в 1941, первом моём школьном году. Мне было скучно, и я всё выпрашивала у мамы истории. Однажды она сказала, вымотанная: «Ну что ещё я могу тебе рассказать?» Ответ вырвался в попытке задержать её внимание: «Расскажи о Пеппи Длинныйчулок!» Это было имя из ниоткуда, просто детская игра слов. Но это сработало. Она стала рассказывать мне совершенно новую историю.

*Здесь и далее дневники цитируются в переводе с сайта «Радио Швеция» – 1939, 1940, 1942

Перевод: ya_nastya
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ