Тайная любовь в жизни Эдит Уортон

Автор: Yvonne Georgina Puig

Загадка Уолтера Ван Ренсселера Берри

Юная рыжеволосая Эдит Ньюболд Джонс провела лето 1883 года в городке Бар-Харбор в штате Мэн, США, прогуливаясь и катаясь на лодке с молодым человеком по имени Уолтер Ван Ренсселер Берри. В свои 21 она была застенчива, хоть и не по годам развита, жила под опекой семьи и носила траур по недавно почившему отцу. Он был 27-летним подающим надежды юристом, необыкновенным, утонченным и обходительным. В Берри Эдит нашла человека, с которым она могла говорить о книгах, искусстве и истории, человека, который разделял ее стремление к познанию и придавал сил. В своей автобиографии «Взгляд назад» (A Backward Glance) она описывает их совместное лето как «мимолетный намек на возможное существование родственных душ». Но Берри уехал, так и не сделав ей предложение руки и сердца. Позднее тем же летом Уортон встретила своего будущего мужа Тедди. В течение последующих 14 лет они с Берри общались от случая к случаю.

Так начались самые значимые и такие очаровательно-загадочные отношения в жизни Эдит Уортон. Когда в 1927 году Берри умер, Уортон назвала его «большой любовью всей своей жизни». А в письме к их общему другу отметила: «Вся моя жизнь ушла с ним. Он видел меня насквозь и не замечал никого вокруг, кроме меня».

Уортон и Берри были похоронены во Франции рядом друг с другом, несмотря на то, что они не были не то что женаты, но даже никогда не открывали связывавших их отношений. В более поздний период, уже после развода Эдит, друзья Уортон и Берри, в том числе и Генри Джеймс, делали предположения, что он может позвать ее замуж, и что, может быть, они были любовниками. Но никто не знал доподлинно. А он так никогда и не сделал предложение. Вместо этого, Берри путешествовал с Уортон по охваченной войной Европе, в то время как в Париже продолжал вести холостяцкий образ жизни.

Когда он вновь вошел в ее жизнь в конце 1890-х, ему было 37. Ричард Льюис описывал его так: «Высокий, стройный мужчина с аккуратной подстриженными усами с репутацией учтивого человека, обладающий разнообразными гуманистическими взглядами и склонный к слегка непристойному юмору. Настойчивый щеголь и закоренелый холостяк, он был бы более востребован в вашингтонском обществе».

Берри стал ее верным литературным советчиком и сторонником в те периоды, когда она сомневалась в своих литературных способностях. (Тем временем Тедди говорил: «Удивительно, как это хоть кто-нибудь с осиной талией может иметь литературный талант!») Берри защищал Эдит от всплесков страсти, которые проявлял Тедди в последние годы замужества. Он даже переехал в их квартиру в Париже, выступая посредником в ссорах, и приглядывал за Уортон во время многочисленных приступов депрессии, включая кризис личности, случившийся с ней в 32 года.

Он подарил Эдит столь ценимую ею книгу Листья травы, в дарственной надписи которой была фраза «Кем бы ты ни была, отныне я не отступлю от тебя ни на шаг», взятая из одного из стихов «Песни о себе»:

Я учу убегать от меня, но кто может убежать от меня?
Кто бы ты ни был, отныне я не отступлю от тебя ни на шаг,
Мои слова не перестанут зудеть в твоих ушах, покуда ты не уразумеешь их смысла.

Далеко не факт, что эта фраза была написана любовником, но это точно и не просто послание от друга. В ней Берри предлагает Эдит «научить» ее не желать его, и в то же время как бы заявляет, что в любом случае она будет хотеть быть с ним. (Кстати, Марсель Пруст был безумно влюблен в Уолтера Берри, называя его «возможно, единственным человеком, которого он больше всех в мире любил».) Если Эдит и была влюблена в Берри, то она, должно быть, была огорчена и сбита с толку его намерениями и, возможно, он сам был в таком же состоянии. В своем экземпляре книги Де Ларошфуко, им был отмечен эпизод, затрагивающий поиск ответа на вопрос «возможно ли, чтобы любовь, зародившаяся в голове, достигла сердца?»

Эдит уничтожила всю переписку в Берри, когда он умер, но крохотные отрывки сохранились. Самой провокационной является открытка 1923 года, в которой Уортон вспоминает о времени, проведенном вместе с ним в Мэне:

Мой милый! Настоящая мечта моя была в той лодке и ночью после этого, когда я не могла уснуть, все думая и размышляя. А потом, когда наступило утро, я удивлялась тому, о чем тут вообще можно было думать – я и бедный юрист (хоть уже и тогда это было не так), который мог оплатить лишь каноэ и счет в Rodick’s. А потом, по прошествии времени, в маленьком коттедже в Ньюпорте я подумала, почему же у меня всего этого не было, а ведь было бы так хорошо. Но годы безвозвратно ушли.
Что ж, мой дорогой, я больше ни о ком никогда не думала. И если бы тебя вырезали из моей жизни, то от меня мало бы что осталось. Ты со мной вот уже 40 лет, милый.
У.

В биографии Эдит, написанной Гермионой Ли, автор утверждает, что из одной этой нежной (скажем это так нейтрально) фразы, написанной старым другом, разменявшим шестой десяток, или из произведений самой писательницы, мы не можем с уверенностью сказать, что Эдит Уортон провела годы своего замужества и весь остаток жизни, желая быть замужем за Уолтером Берри. Эта осторожность в высказываниях Гермионы понятна, но звучит как-то консервативно. Так что же думать нам? В отношениях этих двух личностей слишком много вопросов, о которых можно до сих пор размышлять.

Внешне нелюдимая и вдумчивая, Уортон была крайне страстной натурой. В течение короткого романа 1908 года с щеголеватым и обольстительным бездельником Мортоном Фулертоном, с которым она познакомилась через Генри Джеймса, Эдит вела тайный дневник. Хотя ее брак к этому моменту давно закончился, но она до сих пор не была официально разведена с Тедди Уортоном. Она скрывала этот роман от Берри. Скорее всего для того, чтобы избежать его осуждения. В своем дневнике она приоткрывает завесу душивших ее чувств любовного разочарования:

21 мая
Как же часто я говорила себе: «Никто не может любить жизнь так, как люблю ее я, любить красоту, роскошь, страсть и описывать их словами, даже не испытав их однажды, как могу я». И вот это «однажды» пришло – наступило. Я вложила в него всю накопившуюся во мне радость жизни, все свое чувство прекрасного и таинство мира, каждое ощущение радости и счастья, что есть во взгляде, в звуке, в прикосновении, и которые я представляла себе в те чудесные дни, вплетая эти чувства в разноцветную завесу, чтобы спрятать огромную пустоту позади себя…

«Огромной пустотой» могли быть как ее отношения с Берри, так и несчастливое замужество. Именно с Берри она нашла связь, которую искала в отношениях с мужем. В течение 8 лет с Тедди она страдала от отсутствия этой связи. За ее холодным обликом был умышленно и через боль скрываемый источник чувств. 22 февраля 1908 года в том же дневнике она написала, о том, что «наконец-то чувствует то, что и другие женщины». И несколько месяцев спустя: «Я чувствую себя немного униженной, и мне немного стыдно. Я обнаружила, какая же я слабая. Личность, основой которой были такие сильные твердые стержни, превратилась в горсть пепла, сгорев в этом пламени».

Фулертон разбил ей сердце, но она излечилась, уже наученная опытом.

Эти любовные письма созданы преклоняющейся перед жизнью и любовью писательницей, романтиком до мозга костей, ощутившим на себе всю боль от трагического завершения отношений. Роман с Фуллертоном позволил Уортон выразить всю глубину ее чувств (вне произведений) в первый и, возможно, единственный раз в ее жизни. С Берри полностью отдаться чувствам могло бы быть сложнее. В творческих кругах Фуллертона знали как человека свободного, этакого скитальца. Берри же был юристом и дипломатом, который, даже находясь вдалеке от устоев, впитанных с детства, все же оставался верным им.

Мог ли Берри быть прообразом Лоуренса Селдена из В доме веселья, молодого красивого юриста, ставившего скептицизм превыше дел сердечных? Или Ньюлада Арчера, еще одного адвоката, рационалиста, живущего по правилам, в конце романа Эпоха невинности, отказавшегося от возобновления отношений со своей потерянной любовью Мадам Оленской. «Было слишком поздно предаваться юношеским мечтам, — пишет Уортон в последней главе. — Но, конечно же, было время насладиться ее успокаивающей дружбой, товарищеским плечом и благостным умиротворением от того, что она рядом».

Темы, которые проходят через все творчество Уортон — молчаливое желание, утерянные возможности, несказанные слова, — кажется, несут отпечаток загадочной фигуры Уолтера Берри. И, возможно, это именно то, чего она жаждала, пусть и в глубине своего сердца. «...Я иногда думала, что женская натура – это как огромный дом с множеством комнат, — писала она в «Полноте жизни» (The Fulness of life) в первые годы своего замужества. — В нем есть холл, через который идут люди, заходят и выходят, есть салон, в котором совершаются официальные визиты, есть гостиная, где встречаются и по очереди уходят члены семьи. Но над всем этим, очень высоко, есть комнаты, дверные ручки которых никогда никто не использует, никто не знает, как до них добраться, никто не знает, куда они ведут. А в самой дальней комнате, в святая святых, сидит одиноко душа и ждет звука шагов того, кто никогда не придет».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ