Вручение 24 января 2017 г.

Премия "НОС-2016"

Жюри:
Константин Богомолов - председатель жюри, театральный режиссер
Татьяна Венедиктова - профессор, зав. кафедрой общей теории словесности
Агнешка Любомира Пиотровска – театральный куратор, переводчик русской литературы на польский язык
Антон Долин – российский журналист, кинокритик
Дмитрий Споров — историк, руководитель фонда «Устная история»

Эксперты:
Константин Богданов - филолог, фольклорист, семиотик, историк культуры
Анна Наринская– писатель, журналист
Борис Куприянов – российский издатель и публицист

Страна: Россия Дата проведения: 24 января 2017 г.

Премия Новая словесность

Лауреат
Борис Лего 2.6
Это страшная книга. Ее герои долго смотрели в бездну, и теперь бездна стала всматриваться в них. Готовы ли вы из любопытства тоже заглянуть − в них и в нее? 19 демонов из средневекового трактата, сожжённого инквизицией, вышли на свободу. И они жаждут славы! 19 рассказов в стиле русской готики, лишённой крыльев упадочного романтизма и от того столь беспощадной и суровой, как сибирская каторга, могут показаться вам плодом развинченного воображения автора. Однако Борис Лего уверен: это привиделось не только ему. Это сон разума, игра света и тени в сумеречном бессознательном человеческих масс. А сама реальность, к счастью, иная… Скоро вы убедитесь, что русская готика обладает эффектом катарсиса, что дальняя цель ее – очищение. Все совпадения с реальными людьми и демонами случайны. Иллюстрации Louis Le Breton и гравюры неизвестных авторов 19-го века. Это по-настоящему страшная книга, по сравнению с которой культовое кино «Сумерки» кажется детским лепетом. Эта проза − русская готика, и она радикальна: здесь открываются настоящие бездны, и выходят на прогулку настоящие демоны. Этот сон разума, безусловно, взялся бы проиллюстрировать Франсиско Гойя. Эту книгу, конечно же, с удовольствием прочли бы и мистик Эдгар По, и гениальный отщепенец Чарльз Буковски. Предупреждаем: книга не для слабонервных. На русском такого еще не было.
Евгений Водолазкин 4.2
Герой нового романа «Авиатор» — человек в состоянии tabula rasa: очнувшись однажды на больничной койке, он понимает, что не знает про себя ровным счетом ничего — ни своего имени, ни кто он такой, ни где находится. В надежде восстановить историю своей жизни, он начинает записывать посетившие его воспоминания, отрывочные и хаотичные: Петербург начала ХХ века, дачное детство в Сиверской и Алуште, гимназия и первая любовь, революция 1917-го, влюбленность в авиацию, Соловки… Но откуда он так точно помнит детали быта, фразы, запахи, звуки того времени, если на календаре — 1999 год?..
Кирилл Кобрин 3.7
«Шерлок Холмс и рождение современности» Кирилла Кобрина — это взгляд на мир, созданный Конан Дойлем, как на проекцию викторианской эпохи. Истории о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне оказываются своего рода энциклопедией жизни времен героического капитализма и триумфа британского колониализма. Автор анализирует приключения знаменитого сыщика в контексте различных типов общественного сознания и поведения. Колониальные войны, политические интриги, формирование рыночной экономики, банки, аферы, преступность, технический прогресс и социальная несправедливость, положение женщин, театры, развлечения, бытовая культура, общественный транспорт и пресса — весь мир эпохи зарождающегося модерна, все стороны жизни многонационального Лондона, столицы огромной империи, первого мегаполиса в современной истории отражаются в событиях, центром которых Конан Дойл делает квартиру на Бейкер-стрит.
Сергей Кузнецов 3.9
В новом романе более ста героев и десяти мест действия: викторианская Англия, Шанхай 1930-х, Париж 1968-го, Калифорния 1990-х, современная Россия… В этом калейдоскопе любая глава — только часть общего фрагментарного узора, а любое действующее лицо — лишь отражение во множестве зеркал. Они перемешиваются как стеклышки в оптической игрушке, но как всегда у Кузнецова, крепко связаны в одну историю мастерским повествованием.
Владимир Мартынов 0.0
"Книга Перемен" - не столько книга, сколько палимпсест, в котором тексты разных видов, разных функциональных предназначений и разных эпох накладываются друг на друга, образуя некий гипертекст.
Этот гипертекст подразумевает не простое линейное чтение, но нелинейное гиперчтение с использованием приёмов зэппинга и гадательных практик китайской классической "Книги перемен".
Целью такого нелинейного чтения является уже не ознакомление с переменами сюжета и не слежение за переменами в ходе авторской мысли, но запуск механизма внутренних перемен в самом человеке, так или иначе соприкасающимся с данной книгой.
В результате человек может научиться наблюдать за ходом перемен и контролировать их в себе самом для того, чтобы в конечном итоге самому стать "Книгой Перемен" и не нуждаться более ни в каких книгах.
Александра Петрова 4.1
Город, который знает и любит каждый, даже если никогда в нем не был, связывает между собой восемь основных персонажей. Большинство из них никогда бы не узнали друг друга, если бы не девятый и, пожалуй, главный герой — Рим. На фоне его истории возникает Рим нуара, бездомных, нелегальной иммиграции, кризиса европейской цивилизации, поиска веры и до сих пор не разгаданных политических тайн, ведущих в 60–80 годы прошлого века. Вечный город вмещает судьбы людей, издалека привезших в него память о своем детстве — камертоне, по которому настраивается многоголосье этой прозы. И поскольку она написана поэтом, ее корни — в звуке и языке.

Александра Петрова родилась в Ленинграде, автор поэтических сборников «Линия отрыва» (1994), «Вид на жительство» (2000, шорт-лист Премии Андрея Белого), «Только деревья» (2008, шорт-лист Премии Андрея Белого), философской оперетты «Пастухи Долли» (2003). Ее стихи переведены на английский, немецкий, словацкий, словенский, португальский языки. На итальянском и сербском вышли отдельной книгой. Живет в Риме.
Сергей Лебедев 3.6
1991 год. Август. На Лубянке свален бронзовый истукан, и многим кажется, что здесь и сейчас рождается новая страна. В эти эйфорические дни обычный советский подросток получает необычный подарок - втайне написанную бабушкой историю семьи.

Эта история дважды поразит его. В первый раз - когда он осознает, сколького он не знал, почему рос, как дичок. А второй раз - когда он поймет, что рассказано - не все, что мемуары - лишь способ спрятать среди множества фактов отсутствие одного звена: кем был его дед, отец отца, человек, ни разу не упомянутый, "вычеркнутый" из текста.

Попытка разгадать эту тайну станет судьбой. А судьба приведет в бывшие лагеря Казахстана, на воюющий Кавказ, заставит искать безымянных арестантов прежней эпохи и пропавших без вести в новой войне, питающейся давней ненавистью. Повяжет кровью и виной.

Лишь повторив чужую судьбу до конца, он поймет, кем был его дед. Поймет в августе 1999-го…
Юрий Буйда 4.3
Заядлый путешественник Ховский, впечатленный островом Цейлон, по возвращении на родину пытается создать его подобие. Но среднерусский климат не подходит для пальм и оголенных танцовщиц. Мечта о рае на земле заканчивается печально: хозяин повешен, Цейлон сожжен. На его фундаменте возникают сначала приют для душевнобольных, потом тюрьма, а в 1944 – оборонный завод, который возглавляет один из представителей старинного русского семейства – Андрей Трофимович Черепнин. Он, как и его предшественники, тоже служит мечте. Но знает: если ее не держать в ежовых рукавицах, она может разнести вдребезги всё и вся, как это случалось не раз в истории России. Свое отношение к мечте должен определить и внук Черепнина, подступивший к познанию тайн своей семьи и родины.
Полина Жеребцова 4.7
Полина Жеребцова – журналист, финалист Премии им. Андрея Сахарова; родилась в 1985 году в Грозном, ее детство и юность прошли среди бомб и военной разрухи. Первая книга Полины «Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.» вызвала огромный резонанс во всем мире.
«Тонкая серебристая нить» уже не просто документ, но сильная проза, герои которой рассказывают свою историю: как среди ужасов войны сохранить любовь и волю к жизни, как победить злую сказку и не порвать при этом тонкую серебристую нить, связывающую душу и тело.
Рассказы переведены на украинский, финский и немецкий языки.
Моше Шанин 0.0
Молодой прозаик Моше Шанин около трех лет назад, на одной из церемоний премии «Дебют», говорил о том, что «нельзя писать так, как раньше». И сетовал на то, что писатели все равно продолжают именно этим и заниматься. Сам же Шанин, соответствуя своему «манифесту», действительно пользуется нарочито разными формами для отливки: (как бы) дневниковые записи, решение суда, маленькая пьеска, сказы и присказки, газетные вырезки. Из всех этих кусочков и состоят странные притчи о двух рядом лежащих деревнях, в которых живут не менее странные персонажи.
1 2