Рецензии — стр. 77

Нехорошо превращать рецензию в пересказ, но не на эту книгу. Здесь совершенно ни к чему рассуждать о том, что хотел сказать автор, но обязательно нужно засвидетельствовать то, о чём он непосредственно говорит.

О том, что благополучие, мудрость и даже величие часто оборачиваются невообразимой и неизживаемой подлостью. О том, что посреди мира вещей, вопреки порядку вещей, здравому смыслу и даже вопреки самой жизни может неожиданно и беспричинно засиять дух. О том, что он может засиять в неловких, смешных и нелепых, и это не сделает их менее нелепыми, смешными и неловкими, и вполне возможно, что нелепо, смешно, неловко и страшно они и погибнут. О том, что дух этот невыносимо страшен и прекрасен, и светом ужаса и красоты светятся те, в ком он сияет.

И конечно, о том, что это дух любви. И обязательно — о том, что сотворённый им мир не может быть железным ящиком, в котором безмозглые механические куклы механически мучают друг друга.

КОНЕЦ

О произведение Дмитрия Шатилова "232" читал только положительные отзывы и то что это книга не простая и не для всех. Ну все может быть. Но вот мое мнение.
Произведение скучное и наполнено бессмыслицей. Хорошо, скажете, что это не дешевенький триллерчик и тому подобное? Но если это высокое произведение, то зачем чуть ли не в каждой главе писать словечки относящиеся к сексу и разврату.
Все что происходит в книге полнейший абсурд. Горстка неудачников решила пойти против 800 тысячной армии. Причем они шли побеждать не имея оружия и не желая никого убивать. Их предводителем был капитан Глефод. Так вот этот капитан не знал отцовской любви. Отец его презирал и даже не считал своим сыном. А Глефод решил доказать такому отцу, что был достоин любви, уважения и что он человек слова. А стоило ли ради этого погибать? Мое мнение нет, такой отец не достоин этого.
Но это ладно Глефод просто наплевал на всех и все. Наплевал на свою жену ради своей идеи. Оставил ее одну. Погиб не из-за чего. А у них могла быть большая, дружная семья. Могли быть дети и он мог бы дать им любовь которой ему не хватало. Но это еще не все. С помощью вымышленной легенды он еще собрал таких же неудачников, трусов и просто умственно отсталых людей (иначе их не назовешь). Всего 232 человека, у которых были свои семьи - жены, матери, возможно дети. Он их собрал и повел с мечами, дубинами и одной винтовкой против лазерных автоматов и летающего крейсера. Кто дал ему такое право? Они даже не представляли на что и куда идут.
Даже имена абсурдные: Дромандус Дромандус, Наездница Туамот и еще какое то из разряда Имя Имя.
Вот Наездница Туамот почему Наездница? Она же не в Средние века живет. В век лазеров и летающих кораблей и где нет лошадей, в качестве транспортной единицы в армии. У нее и лошадей нет как понимаю. Есть только муж Джамед.
В общем вот такое мое мнение. Совпало оно с вашим или нет - извините уж.

“В этом мире что-то устроено не так, но никто не может сказать, что именно”.

“Поскольку все это были люди романтичные, а главное – неплотно примыкающие к жизни, идею вплотную примкнуть к легенде они восприняли с энтузиазмом, который и дал впоследствии название их Когорте”.

Любите ли вы театр так, как любила его героиня Дорониной в фильме, название которого с ходу и не вспомнить? Я когда-то любил. И даже не само представление: часто игра актеров мне казалась фальшивой, натянутой, и хотелось крикнуть “Не верю”. Я любил те минуты, когда в зале гас свет и поднималась тяжелая портьера над сценой. Поднималась над сценой и ложилась мне на плечи плащом предвкушения. Минута между тишиной зала и началом представления была самой драгоценной: эта минута была любовницей, которую все-равно потеряешь. Нет смысла пытаться эту минуту продлить. Так почему бы не отпустить, и взглянуть на сцену? Там точно сейчас начнется что-то интересное...

Вернувшись к роману Дмитрия Шатилова год спустя, я не мог избавиться от ощущения: вот гаснут лампы, смолкают голоса в зале, тяжелый бордовый занавес ползет вверх - с усилием, словно ему перебили позвоночник, - и в свете софитов появляется неожиданно серьезный и растерянный Тарталья. Он не делает трагических жестов, не поправляет микрофон, не выдерживает якобы многозначительных пауз. Запинаясь, он начинает историю:

“Вообразим себе картину: теплым летним вечером к двухэтажному особняку Наездницы Туамот подъезжает старинное ландо, влекомое парой гнедых лошадей”.

Я один, кому в словосочетании “Наездница Туамот” слышится аллюзию на “Принцессу Турандот”? Возможно, и один. Все же, настраиваюсь на ироничную и философскую сказку. Ей присуща нарочитая театральность и проверка читателя на прочность пафосом и абсурдом, которые, как пиротехнические ракеты, набрав нужную высоту, рассыпаются иногда искрами иронии, иногда яркими вспышками юмора.

Иронии здесь, впрочем, больше: иногда злой и острой, иногда щемяще-грустной.

Когда я думаю, как можно описать “232”, в голову приходит два предложения:

“Хорошо написано”.
Автор создает красивые, лиричные и точные образы.

“Уже не скажешь точно, но, возможно, Дзурай надеялся, что однажды покровы спадут, мутное стекло исчезнет, и сердца их, доселе разделенные, сдвинутся, словно полновесные серебряные кубки”.

Серебро - металл легкий, как и наши сердца до того, как …. До того, как серебро становится тяжелым металлом.

2. “Чертовски грустная история”.

Исао Такахата, японский режиссер и продюсер, утверждал, что те, кто не испытал тяготы войны на собственной шкуре, идеализируют военное поколение, видят их как людей более мужественных и благородных. История главного героя Аарвана Глефода - это история слабого и наивного человека, совершающего безумный поступок, чтобы завоевать любовь отца. Трогательная история целого потерянного поколения. Само начало создает аллюзию с Россией 90-х, а Глефод и его люди видятся такими советскими людьми старой закалки. Впрочем, в любой стране в переломный момент обнаруживаются такие люди: благородные, преданные своему государству и системе, не мыслящие себя вне этой системы и не готовые принять новое. Система их личностных координат сливается с государственной идеей, находя в этой идее основу и опору своим идеалам. Преданные дураки, которых последующее поколение, если будет благосклонно, возведет в ранг героев. А когда рушится старый мир, всегда выйдут на первые позиции те, о которых можно сказать:

“Новый мир не терпел капризов, требовал прагматизма, деловой хватки, крепких нервов, неиссякаемого жизнелюбия и того, что называется «стержнем личности». Он охотно вознаграждал, но исключительно в обмен на упорный труд. В мире этом ценилось не слово, а дело, не мысль, а действие, не ум сам по себе, а способность применить его на практике.

Девизом этого мира было: «Если ты такой умный, чего ты добился в жизни?»”.

Год назад я не взялся писать рецензию, так как еще тогда меня удивило обилие идей и тем в книге, и я не был уверен, что сумею каждой из них отдать должное. Делаю эту попытку сейчас, имея уже какой-то опыт в написании рецензий. Основной конфликт, как мне видится, в “232” - между верой и предательством. Аарван верит отцу и верит в отца. Тот же, живя в системе координат, где признается только успех и сила, умеет только одно - предавать. О, можно сказать, что он просто стремится всегда быть с сильными, но быть только с сильными - это признавать свою собственную слабость, а слабость всегда сестра предательства. Мирра же любит Аарвана и верит в него, поэтому выбросить портрет его отца она не может даже перед страхом унижения и насилия. Это было бы предательством любимого человека. Следователь, со своей стороны, готов к предательству: хотя официально еще и служит старому миру, уже задумывается, как бы переметнуться на сторону Освободительной Армии. И эта нить идет серпантином от преданности до трусости по всему тексту.

Тема победы или, скорее, ее необходимости и той цены, которую мы готовы за нее заплатить. “Не стыдись страха смерти и не вини себя, если не сможешь убить сам. В подлинном мире, где все так, как должно быть, нет нужды убивать и калечить, и когда хоть кто-нибудь отказывается это делать, тем самым он доказывает, что этот мир возможен, пускай и всего лишь на миг.” В конечном итоге за победу Энтузиасты готовы отдать свою жизнь, но не возьмут взамен чужой. А победа эта никому не нужна, старый режим себя изжил. Совсем по-другому мыслят их оппоненты: “Что толку от войны, если в ней никто не убит?” И это конфликт мужества и трусости: мужество не стремится закрепить свои позиции кровью, трусость стремится подавить и вызвать страх.

Идея благородства: оно хрупко, и в нашем мире не живет долго. Породивший его - сам же стремится от него избавиться, как Глефод-старший с удовольствием избавился бы от своего слишком правильного первенца.

Идея правды и лжи: легенда, в которую верит Глефод, - она и есть легенда. Красивая выдумка от первого до последнего слова, но что-то в персонажах позволяет сделать эту легенду правдой. Что-то… Мужество или личные амбиции? По правде сказать, дочитав книгу до конца, я так и не смог на это ответить. Хотелось бы верить, что мужество. Или желание красоты, или стремление к какому-то идеалу, или что-то… что-то острое, как мексиканская кухня или арктический лед. Но не вышло. Мужество подразумевает сознательный выбор, в то время как Энтузиасты Когорты, они - как блаженные. Они наследуют Царствие Небесное и дальше - что? Их Царствие Небесное - оценка тех или иных исторических событий? Ненависть, злость и обида приведет к победе, любовь - в лучшем случае, позволит оставить место в истории?

"С победителями все путанно, победителя любить и легче, и сложнее. Легче потому, что, победитель - есть, а побежденный вытеснен из соревнования. С другой стороны, именно поражение позволяет проигравшему идти вне конкурса, не сражаться ни с кем за место в сердце. В самом деле, разве мертвый может проиграть ещё? Для него все закончилось, он уже занял место, и место это надёжное, не чета пъедесталу победителя, который ещё и удерживать надо, не говоря о дальнейших завоевания. " - так говорил Автор. Но не всегда побежденный забыт, не всегда его участь - всеобщее порицание. Альберта Агарунова, защищавшего Шушу, помнят до сих пор. Он - в числе проигравших, но он остался героем. Иногда и проигрыш - ступень к славе и памяти.

По мне, так самое отвратительное сочетание, которая движет людьми низкой породы, - азарт и отсутствие принципов. В таких не различить, враг он или друг. Сегодня он герой. Он отстаивает до последнего беззащитный город, жители которого вполне могут быть вырезаны до единого (плавали, знаем). Завтра... он берет в заложники пациентов больницы или детей в театре.

Я верю, что История судит. Фишка в том, что иногда проигрыш - это смерть, а смерть - штука тонкая. Даже если умершего проигравшего записать в герои, ему-то что? Он пережил поражение, он бы пережил и победу, но, увы, не пережил собственную смерть.

Необычная книга. Как музыка - с гениальными переходами, с набором высоты, где каждая нота на своем месте. Абсурд - как щит. Герои смеются над собой до того, как над ними может посмеяться читатель: они обезоруживают иронией, надевают средневековые маски, кривляются, поют похабные куплеты, но за масками - сожженная плоть. Герои - дети, смотрящие в небо над Японией 6 августа 1945 года.

“Что можно еще сказать о Гурабе Третьем?

Немногое.

Одни умирают, чтобы их мир рухнул вместе с ними.

Другие – чтобы он стал целым, пускай и против их воли.

В конечном счете Гураб Третий умер за то, чтобы ничто не менялось.

И все осталось неизменно.”

"Гонщик" - это не просто погружение в мир космических приключений и интриг галактического масштаба, это прыжок в гиперпространство. С первых страниц мы понимаем - водить нас за ручку в этом мире никто не собирается. Да, объяснения будут, но сперва всё закружится в танце изящных незийских танцовщиц. Ощущения непонимания, однако, не возникнет - кажется, что мир писателя существовал ещё до написания книги, это подкупает и очаровывает.

Основная интрига мне показалась менее увлекательной (а ещё мне попалось издание со 100% спойлерной аннотацией, не читайте её). Пусть главный злодей несколько стереотипен, но концовка указывает на то, что не всё так просто, а беспринципные антагонисты - лишь пешки в чужой игре (ещё бы знать, кто её ведёт).

Главная героиня, Тина Хэдис, невероятно крута! И дело не только в том, что она сильнее обычного человека или может стрелять лазерами. Да, она не сверхчеловек, ей тоже свойственно ошибаться, и. как это ни парадоксально, но чтобы обрести человечность, Тине пришлось стать киборгом. Именно её сильная воля и твёрдые моральные принципы делают её сильной.

Линия Саймона Клисса, антипода Тины - человека лишь биологически, обладающего извращёнными ценностями и убеждениями, готового на всякую подлость ради сенсации, не менее интересна. Наркотик мейцан разъедает его мозг, но на путь духовного разложения он ступил намного раньше. Ну а вместе с манокарцем Дженизом Шидалом они образуют весьма харизматичную парочку, в их страстном желании прикончить друг друга я увидела больше химии чувств, чем у Тины и Стива Баталова. За сверхспособностями последнего совсем не видно его личности, по сравнению с Тиной и Саймоном Стив кажется неодушевлённым предметом. Ближе к концу книги я всё с большим энтузиазмом читала про противостояние двух крайне упрямых инопланетян, нежели про установление справедливости Тиной и экзистенциальные страдания Стива.

В космосе нашлось место юмору, эпическим приключениям, переживаниям за героев и настоящему драйву.

Чтобы начать воспринимать написанное нужно оглушить бубнящего внутри критика-любителя истории и читать как прекрасную, жуткую сказку основанную на реальных событиях.

Само произведение очень странное, настолько, что его сложно как-то однозначно оценить. Читать было интересно, но сложно из-за стилистики, насыщенности. Однако же это помогает не просто прочесть и остаться в стороне, а переселиться туда, увязнуть, проникнуться жизнью в те времена.
Очень много узнаешь о людях, о нравах того времени (даже если хорошо знаешь историю), о близости с природой, о бессилии перед ней. Колдовство буквально повсюду, ты им просто дышишь в этом у меня особые отношения с историей
Очень жестоко и кроваво, но ведь время такое. И страшно привязываться к персонажам, потому что очень легко всех потерять в том страшном, диком времени.

Я даже затрудняюсь на счет того, могу ли посоветовать эту книгу или нет но однозначно хочу.
Мне самой очень понравилось смешение были и небыли, переплетение реальности со сказкой, но ведь можно же представить, что так они и жили, с колдовством бок о бок.

Это первое мое знакомство с творчеством автора, практически первое - с жанром стимпанк. И скажу прямо - это здорово! Простой язык, без витиеватости и без прикрас, но, в то же время, четко, ярко. Я бы даже сказала, гармонично. Идеи продления жизни, жажды абсолютной власти, ну или хотя завладеть тем, чего очень хочется, но слишком недоступно, все это уже было, но именно на страницах этой книги выглядит очень свежо.
Я, наверное, буду одной из немногих, но именно третья часть книги показалась, нет не лучше первых двух, но более завораживающей, чем первые две. Видимо, тоже притянуло океанское божество.
Ну а финал. Я его почти предугадала, не в точности, но тем не менее. Нет смысла лезть в недоступное, высшее, потому что трудно быть богом, особенно если им не являешься. Так что запретные игрушки лучше совсем не трогать, или тут же вернуть на место, если уж не удержался.
И, сколько себя не ругаю - нельзя проводить аналогии с уже прочитанным когда, тем более сравнивать, но... Спасибо автору за возвращение в детство, напоминание о наследнике Тутти с его железным сердцем и механической куклой, о профессоре Доуэле и его голове!