Рецензии

Возможно, после этой рецензии меня убьют, но молчать я не могу.
Настолько отвратительного языка я не видел, наверное, никогда. Невозможно читать книгу, от одного созецания которой постоянно дергается глаз. Я всегда знал, что некоторые люди умеют придумывать истории, а некоторые - обличать сюжет в ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ язык. Маркус Зузак точно не относится ко второй категории. Даже самый гнусный переводчик не смог бы настолько испоганить хорошую книгу, поэтому на него я не могу "валить" все плюшки.
Это ужасно. Это надо подарить филологу, больному неизлечимо, чтобы его муки не продлились долго.
Я молчу про страшное каверканье немецкого языка, который, перед тем, как употреблять, не помешало бы выучить.
Не буду голословен - приведу примеры. В скобках комментарии, чтобы слегка разрядить обстановку.

Никто не заметил.
Поезд несся вперед.
Кроме девочки.
(Как в учебнике русского языка. "Проезжая мимо перрона, в поезде блевал человек".)

Одним глазом глядя, а другим еще видя сон... (и, через 5 строк опять)
Один глаз открыт. Один еще во сне.

Еще несколько минут, и мать пошла оттуда со священником.
(Пошла ты, мать... Оттуда. Со священником.)

День стоял серый — цвета Европы. Вокруг машины задвинули шторы дождя.
(Они были ярко-красные и с цветочками.)

Волосы у нее были сорта довольно близкого к немецкому белокурому, а вот глаза — довольно опасные.
(Исчерпывающая характеристика. Интересно, автор знает слово "цвет", или он с детства работал в мясном отделе?)

Кафель был холодным и недобрым.
(Он казался агрессивным, еще когда его положили. Никакого воспитания.)

Когда Ганс Хуберман в тот вечер зажег свет в маленькой черствой умывальне, Лизель обратила внимание на странные глаза своего приемного отца. Они были сделаны из доброты и серебра.
(А по краям радужки обделаны бриллиантами.)

Папин хлеб с джемом лежал недоеденным на тарелке, выгнувшись по форме откусов, а музыка смотрела Лизель прямо в лицо. (Иногда она пыталась ласково дать Лизель в дыню, но девочка уворачивалась. Хлеб ластился к ней.)

Школа, как вы можете представить, оказалась сокрушительным провалом.
(Подойдя к глубине пролома в земле можно было увидеть разбросанные по котловану парты и ошметки тел учеников.)

Лизель как девочку записали во что-то под названием БДМ.
(На входе ей выдали плетку и наручники.)

Жена его целый день сидит сложа руки, сквалыга, огонь развести жалеет — у них вечно холодрыга.
(Талант стихотворца детектед.)

Дверь открыл банный халат. А внутри халата оказалась женщина с испуганными глазами, волосами как пух и в позе забитого существа.
(Я сейчас заплачу)

Когда они проходили, Руди показал Лизель пуленепробиваемые глаза, злобно зырившие из окна лавки.
(и котэневыцарапываемые. однозначно.)

Через четыре года, когда она станет делать записи в подвале, ей в голову придут две мысли о травме намоченной постели.
(в самом деле. в намоченной постели и подскользнуться недолго.)

— Прости, Лизель. Сейчас мы не можем себе позволить.
Лизель не огорчилась. Не захныкала и не застонала, не затопала ногами.
(Героически подавила в себе эпелептический припадок, вызванный непокупкой новой игрушки. Это в войну-то. Ага.)

Не успела Лизель и слова сказать, как деревянная ложка опустилась на ее тело, словно пята Бога.
(Пауло Коэльо повесился на люстре.)

Во сне у меня по-прежнему живут страшные сны.
(И не поспоришь.)

Ганс Хуберман, закончив укреплять здание, обернулся и увидел его у себя за спиной — старик стоял и спокойно ждал, пока Ганс обернется.
(Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть не оглянулся ли яяя... )

Когда Руди споткнулся и рухнул на униженный манекен, девочке стало и легче, и разочарованнее.
(Воистину неисповедимы пути Господни..)

Вообщем, вот так. Не знаю, как это можно вдумчиво читать, правда. Игра на жалость в книге такого уровня, что вызывает отвращение. Вызови сострадание к герою, а потом убей всех его друзей - это не есть рецепт хорошего произведения.
Даже мой ворд говорит - "слишком много орфографических и грамматических ошибок, чтобы их можно было отобразить". За сим и я умолкаю.

Если на обложке моей любимой серии название написано с опечаткой ("The Book Thrief" — "Книжный врор"?), а аннотация обещает историю с героем "аккордианистом", то у меня есть два варианта объяснения происходящего. Первый вариант: книга настолько дрянная, что на редактуру её "лица" махнули рукой. Но зачем тогда издавать эту книгу в замечательной серии, где процент книг "не очень" крайне и крайне мал? Второй вариант: издатели так торопились напечатать скорее дополнительный тираж, что просто не успели всё нормально вычитать (кстати, в самом тексте произведения тоже много опечаток, что не может не огорчать). Ещё очень умилила фраза "Этот роман можно не только читать — в нём стоит поселиться". Всегда мечтала поселиться в фашистской Германии, пожить в атмосфере голода, нищеты и промывания мозгов, когда идут бомбёжки, а люди живут в постоянном страхе. (Маленькая пометка для тех, кого "тяжесть" подобной темы может напугать и для тех, кто книги про войну не переносит: это совсем не такая книга, не военная литература).

Такое ощущение, что этот роман зацепил меня крюком за шею и проволок за собой по каменистой дороге все 560 страниц. Повествование ведётся от лица Смерти, что уже само по себе поначалу привлекает внимание, но вскоре рассказчик совсем забывается, иногда только напоминая о своём присутствии отдельными беседами, в основном же мы вертимся вокруг юной Лизель Мемингер, которой за свой юный возраст пришлось многое пережить, так что даже по ночам ей теперь снятся кошмары... Удивительно. Про фашистскую Германию изнутри написано очень много хороших и интересных книг, но именно как жилось в то время ребёнку... Я не встречала такого. И сразу параллель с советскими книгами про ужасы и лишения войны глазами детей, забываешь сразу, что Лизель по другую сторону баррикад. Этот мир описан потрясающе, Маркус Зузак проделал огромную работу, чтобы достоверно изобразить то время, в котором он никак не мог жить. Неудивительно, что его работа производит впечатление того, словно он сам всё это прочувствовал: всё же много деталей сюжета он взял из биографии своей матери, которая, надо думать, и является прототипом Лизель. С детства она рассказывала ему про бомбёжки, воровство и фашистскую пропаганду, которая отравляла её молодость, а Маркус постепенно "отрясал слова" и вынашивал эту книгу. Кстати, очень интересно было бы почитать его другие романы, особенно титулованного The Messenger, которого на русский так и не перевели.

Не думаю, что стоит говорить здесь про сюжет книжки, потому что он многогранный, кипучий и охватывающий сразу много тем. В романе понравилось всё: герои, каждый из которых уникальный и действительно живой; форма подачи — необычная, сложная структура глав с комментариями рассказчика, с вкраплениями подкниг, подысторий, а как потом показывает сюжет, ещё и "книги в книге"; спойлеры понравились, которыми автор умело дразнит читателя, и ты всё ждёшь, когда же случится то или иное событие, о котором говорилось в начале главы, пока совсем об этом не забудешь и вдруг это событие всплывёт. На каждую тему, затронутую в романе, можно написать целый подробный реферат на сотню страниц. Как ни странно, "Книжный вор" напомнил мне "Дом, в котором..." Мариам Петросян, хотя они совсем не похожи. Но остаётся впечатление, что на эту книгу написать рецензию невозможно, хочется только сказать: уважаемые книголюбы, это прекрасное произведение, пожалуйста, прочитайте его сами и вы увидите массу, массу всего, что заставит вас задуматься, улыбнуться, взгрустнуть, вздохнуть, в гневе потрясти кулаком и... Да что угодно. Роман нещадно терзает все струны души и разума, которые только есть в человеке, заставляя его реагировать. Многогранный и полный, как сама жизнь... Или как сама смерть, коль скоро он/она тут рассказчик.

Однозначно в любимые книжки. Куда ещё можно определить роман, после прочтения последней страницы которого тут же возвращаешься обратно: перечитать и переосмыслить первые главы?

Никогда не ставьте оценку рецензии на книгу, которую не читали.
Именно так я когда-то сделала по глупости и невежеству - заметила где-то на главной странице Livelib'а самый рейтинговый, но самый отрицательный отзыв о "Книжном воре", и, спотыкаясь о вырванные из контекста цитаты автора, одиноко зависшие в воздухе, обсмеянные и нелепые без окружающего их мира книги, поставила ему плюсик. После такой рецензии (которая теперь вызывает у меня сплошное недоумение и ощущение, что ее автор просто не понял задумку Зусака, атмосферу произведения, его героев) я крайне долго не решалась прочитать эту книгу. Она много раз вливалась в мои планы, но потом я снова вспоминала пресловутую мегаотрицательную и суперрейтинговую рецензию, и "Книжный вор" вылетал из списка книг, за которые я собиралась взяться в будущем.

Не знаю, почему я все-таки решила ее прочитать. Конечно, в принципе нельзя составлять мнение о книге по одному отзыву, но эффект от него был слишком силен и пагубен. Наверное, дело в том, что я очень трепетно отношусь к затронутой в книге теме и поэтому в итоге не смогла пройти мимо неё. "Книжный вор" давно был закачан в телефон, он всё терпеливо ждал своего часа, и на этот раз я не смогла ему отказать. Так я и встретилась душной майской ночью с историей о маленькой девочке, заключившей в себе трагедию многих народов, миллионов людей, десятков стран.

И теперь я хочу извиниться перед Маркусом Зусаком. И перед книгой. И сказать им обоим спасибо. Слова благодарности и восхищения грудятся где-то внутри большим теплым комом - "Книжный вор" останется со мной надолго (или я с ним?..). Читалась книга на одном дыхании, оторваться было реально совершенно не возможно. Безумно интересная, необычная, глубокая, атмосферная, пронизывающая до костей и в то же время убаюкивающая, пронзительная и ошарашивающая, она засасывает с первых строчек и буквально липнет к рукам, преследует тебя, ходит по пятам и не отпускает до самой последней строчки. Наверняка, у кого-то с этой книгой были иные отношения, но у нас с ней всё было именно так. Я "в ней" засыпала и "в ней" просыпалась. Я и правда там буквально поселилась.

Мне на удивление понравилось в книге всё. От оформления - всех видов обложек, удивительно тонких и своеобразных рисунков, специфических заглавий, до содержания - необычного рассказчика, героев, улиц, книг, звуков... Но главное достоинство "Книжного вора" - именно авторский стиль. Просто необыкновенное попадание. За все пять сотен страниц я ни разу не споткнулась о его образы, сравнения, прилагательные. Я бы с радостью прочла еще пять сотен подобных страниц. Всё настолько гармонично, что даже не верится - но придраться мне абсолютно не к чему. Каждая фраза в этой удивительной книге - на своём месте. Слова Зусака завораживают, сбивают с ног, потрясают, умиляют, пугают, обнадеживают, вдохновляют - они заставляют думать, они делают тебя лучше, человечнее, милосерднее. Зусак оказался очень чутким, мудрым и внимательным человеком. А еще добрым, потому что такие книги рождаются только от большой доброты и любви - к этому миру и населяющим его людям.

Маркус Зусак создал ни на что не похожий, ни с чем не сравнимый мирок. Я полюбила эту улочку и ее жителей. Я обитала где-то там, рядом с ними, в подвале дома №33 по Химмельштрассе. Спала на холстинах, жгла керосинку и рисовала белой краской на стене солнце с облаками, читала вслух, играла на аккордеоне, готовила гороховый суп, бранилась на чем свет стоит, бежала стометровку, перебирала пальцами корешки сотен книг, грызла один леденец на двоих и, конечно, воровала яблоки, картошку, печенье и книги. Но еще я вскидывала руку, репетировала "хайльгитлер", пряталась в бомбоубежище, вскакивала от звуков сирены, боялась всего на свете, оплакивала свои потери, провожала глазами вереницу евреев, получала удары хлыстом, падала лицом в грязь, не смела дышать, удивлялась горячим снежинкам и качала на руках аккордеониста с застывшим серебром в глазах...

Спасибо, Маркус. Спасибо, книжная воришка. Просто спасибо вам всем. Мы обязательно встретимся снова.
Обязательно.

Это книга о том, как белые женщины доверяют чернокожим служанкам своих детей, но боятся за свое серебро

Это история, которую рассказывают три очень разные женщины. Разные по возрасту, положению, воспитанию, характеру. Две чернокожие служанки - дерзкая Минни, добрейшая Эйбилин, и белая девушка Скитер из высшего общества, которых объединяет одно - они рискуют ради мечты о справедливости. Служанки решаются рассказать о горьком унижении и жестокости, которые они терпят от белых «мисс». (Чернокожие всегда называют белых «мистер» или «мисс», хотя те редко удостаивают чернокожих вежливого обращения!). Скитер решила написать книгу, которая поможет понять белым, как они несправедливы к своим слугам. Только она все же плохо понимала, какому риску подвергала женщин, потому как белые леди очень мстительны. Прежде чем чернокожие получат свободу, прольются реки крови и слез. И это будут кровь и слезы чернокожих.

Я задыхаюсь, слёзы катятся градом. Повсюду вокруг нас белые люди, они окружают цветные кварталы. Белые с винтовками, нацеленными в цветных. Потому что кто же защитит нас? Цветных полицейских не бывает.

Только отсталый человек может считать, что цвет кожи может влиять на способности, интеллект и черты характера. Но так уж воспитали этих южан! Расизм был традицией. С семейных портретов глядели лица предков - эти уважаемые люди не могли ошибаться. Так было всегда, неужели всю жизнь жили неправильно? Чернокожих считали какими-то «недолюдьми», чего стоило некогда распространённое Правило одной капли крови, выражавшееся в строгом соблюдении теории «чистоты расы», согласно которой человек с малейшей долей негритянской крови должен считаться чёрным во всех отношениях. Чернокожие не могли учиться в школах и университетах вместе с белыми, для них были специально отведены места в общественном транспорте, черных не хоронили в той же земле, что и белых, одни туалеты «Для белых», другие — «для черных». Мы сюда, они туда.

Мы просто два человека. Не столь многое нас разделяет. Не такая уж большая разница. Совсем не такая значительная, как мне представлялось.

Мерзкая и лживая Хилли – вот с кем стыдно обедать за одним столом, да и одним туалетом с ней пользоваться, действительно было бы противно. Грустно читать, как другие белые женщины просто поддакивают Хилли, всем ее отвратительным суждениям, хотя в душе и не согласны с ними.
Хотя Хилли и заплатила за свое поведение, это вряд ли когда-нибудь научит ее. Такой тип людей не меняется.

Уродство живет внутри. Быть уродом значит быть гадким, злым человеком.

Несколько слов хотелось бы уделить очень эпизодическому персонажу – Джонни Футу. Со времен Ретта Батлера мне редко приходилось читать про мужчин, которые любят женщину, не смотря на мнение окружающих, которые могут считать ее глупой, вульгарной, да какой угодно могут считать! А для него главное, чтобы она была рядом. Именно такая, какая она есть. И лично мне очень нравится Селия, которая обедает вместе со своей чернокожей служанкой и бесстрашно защищает ее от напавшего психа. Лучше быть доброй глупышкой в розовом костюмчике, чем злобной дрянью в изысканном наряде.

Границы у нас в головах. Границ между белыми и черными тоже нет. Это просто выдумали давным-давно. Это имеет значение только для всякого белого отребья и дамочек "из общества".

Скитер написала книгу, чтобы помочь изменить жизнь женщин, и я чувствую, как будто она изменила и мою жизнь. Я поверила каждой рассказанной истории, мне было больно читать про смерть сына Эйбилин и про ослепленного мальчика, который перепутал туалеты для белых и черных. Хотя все мерзкие законы, которые упоминаются в этой книге, были отменены, я знаю, что многие предрассудки все еще существуют - и не только в Америке. Эта замечательная книга должна помочь понять и стереть невежество в сердцах и умах людей. Мы прочли эту книгу, что-то поняли, а теперь, надеюсь, будем стараться жить так, чтобы ни один человек в мире, к какой бы расе он не принадлежал, не чувствовал несправедливости.

В НАШИХ ЖИЛАХ ТЕЧЕТ ОДИНАКОВО КРАСНАЯ КРОВЬ!

Если честно, я разочарован. Я ожидал гораздо большего. Я думал, эта книга заберется ко мне в садик и начнет кромсать морковь секатором, а я буду улыбаться. Но нет. Никакой экзальтации. Это очень неправильная книга – вроде и написана хорошо, сюжет затейный, но ты все ждешь-ждешь от неё в конце, что она разденется, а она только глупо хихикает и просит еще один коктейль.

Кроме того, что наша дурнушка толстовата в объеме, у неё еще и проблемы с характером. Главные герои начинают вызывать некий дискомфорт уже с самого начала, а элемент саспенса в конфигурациях их отношений так и не появляется. Ты опять ждешь-ждешь, но такой необходимый сюжетный твист, который должен щелкнуть по носу, превращается в подлинное занудство. Хотите спойлер? Да просто откройте оглавление. Этого достаточно, чтобы понять, что это никакой не триллер. Нет состава преступления, хмуро бы сказал лейтенант Соколов и выразительно бы посмотрел на дверь.

Так и получается, что большую часть книги всегда присутствует некое раздражение, то феминизмом, то идиотизмом, то гремучей смесью вышеперечисленного. Это не бешенство кособокостью и фанерностью героев, я уже сказал выше – они просто дискомфортны для читателя. Сказать, что это плохая книга тоже нельзя – это хороший пример неоклассического триллера, когда автор варит борщ, но пропускает его через блендер. Необычно, но вкусно. Но все равно все в этой книге не так, ей даже мои метафоры не идут.

Кстати, вот еще одна. Роман Гиллиан Флинн «Исчезнувшая» подобен пирожку с мясом, который можно купить в сомнительных уличных заведениях, которые собачки избегают за километр. Как только вы впиваетесь зубами в его плоть (пирожка), то вы ожидаете небольшую прослойку теста и вкусный фарш. Но получаете только тесто. А потом еще тесто. Мясо в лучшем случае начинается к середине, и как только вы начинаете его ощущать на вкус, то тут кончается пирожок. И еще – вам сказали, что это телятина, но на самом деле эту телятину звали Сэм и он жил у вашего соседа и писал на лестничной клетке. Кому хочется попробовать – дерзайте, ведь на вкус и цвет все фломастеры разные.

Ах да, и ещё.

Дэвид Финчер #прямосейчас орет на Бена Аффлека, чтобы тут перестал делать сложное лицо и вновь стал тем самым Беном – с жопой на подбородке и очень пустыми и красивыми глазами цвета колхидского орешника. И это очень правильный актер для экранизации книги. Еще там будет красотка Розамунд Пайк, но главное, конечно, это сам Финчер и ОПАСНОЕ пианино Трента Резнора на заднем фоне. 16 октября 2014 года девушка исчезнет. Кстати, концовку, в лучших традициях «Бойцовского клуба», решили изменить. Дескать, ну а что, все уже всё прочитали, чего нам повторяться. Или Дэвид просто сказал вы че ребят, какой это триллер.

И я ни разу не написал, что со времен Агаты Кристи женщины не пишут нормальных детективов. Ни разу.

Ваш CoffeeT

Это моя сотая книга, прочитанная мной со времени регистрации на ЛЛ...
Это моя сотая рецензия, написанная с тех самых пор...
Это самая лучшая книга, прочитанная мной с момента регистрации!!!
Это первая рецензия, когда мне просто не хватает слов, чтобы хотя бы рискнуть попробовать передать все чувства, испытываемые мной...
Я не знаю, как это делает Халед Хоссейни. Я внимательно просматривал все страницы и вглядывался во все те значки, которые мы называем буквами, и которые при написании их друг за другом в определённом порядке складываются в слова и в предложения. И не нашёл ничего необычного ни в написании этих магических значков, ни в прочтении этих простых слов, из которых состоит эта книга.
Я пробовал читать некоторые страницы вслух, чтобы расслышать как следует звуки книжного языка, в надежде опознать в них какие-то мантры, заклинания или другие магические приёмы — всё то, что привело меня в это растеряннооглушённое состояние. И я не услышал ничего необычного или магического.
Я старательно высовывал язык, разглядывая в зеркале все эти вкусовые сосочки, и нашёл их совершенно обычными. Но тогда почему эта книга на вкус так отличается от множества других?..
Я принюхивался к своей новенькой ещё пока электронной книге... — обычный лёгкий запах обычной пластмассы вперемешку с запахом кожи обложки...
Эта книга сделала почти невозможное — она вывернула меня наизнанку. Она заставила меня невпопад мыкать что-то в ответ на попытки домашних поговорить со мной. Она принудила меня нарушить все привычные распорядки дня. Она как опытный психотерапевт прошлась по моей Душе и ввергла меня в состояние катарсиса, после которого так оглушительно тихо и так волнительно спокойно...
Читать! Читать не раздумывая!! Читать без тени сомнения и без грана недоверия!!!
Я чрезвычайно обязан своему другу Miss_Anna за этот поистине дружеский совет в рамках Флэшмоба 2012, и за такой великолепный подарок.

Мне очень полюбилась эта книга. Настолько, что я испугалась. Испугалась дочитывать до конца. Испугалась заранее, потому что знала, что ничего хорошего в конце не будет. Война не кончается без потерь.

1. Эта книга про книги. Переосмысливается функция книги. Оказывается, что книги можно не просто читать, из них можно составлять свою собственную жизнь. Вот так и Лизель, живущая во времена второй мировой войны в Германии, составляет свою жизнь из десяти книг. Первой становится "Наставление могильщику", которая связана со смертью её брата и расставанием с мамой. А последняя - книга её собственная, книга о книжной воришке.

2. Эта книга про слова. Оказывается, слова могут многое. Я это и раньше знала. Но я и не предполагала, и не думала о том, что Гитлер создал войну словами. Сначала он создал фашизм и сложил слова в юные немецкие головы. Плохие слова. Слова о высшей расе и о том, что людей, не принадлежащих к этой расе, нужно истреблять.
Но также слова могут успокоить и утешить. Если начать читать книжку людям, находящимся в подвале, которые думают о том, что одна из бомб, сбрасываемых в настоящий момент на их город, может лишить их жизни, то эти люди успокоятся. Они станут слушать тебя, маленькую девочку Лизель, которая совсем недавно не умела читать и все её за это дразнили. А теперь она словом успокаивает людей и уничтожает страх.

3. Эта книга о человечности. Именно о человечности. Неважно, какой ты национальности, сколько денег у тебя в кармане и сколько тебе лет. Все люди в мире - твои братья и твои сестры. И ты должен поступать с ними, как с равными. Если старик упал на дороге от усталости и голода, то ты, истинный ариец, должен подойти к нему и протянуть ему кусочек хлеба. Несмотря на то, что он еврей, и его ведут в концентрационный лагерь. Если ты маленькая девочка, а твой друг шагает в этом строю смертников-евреев, то ты будешь бежать и бежать за ним и вставать в строй, чтобы лишь идти с ним рядом, шаг в шаг. Потому что он твой друг. И какая кому разница, что за кровь в нём течет, какого цвета его глаза и волосы!

И целовать губы влюбленного в тебя мальчишки... только слишком поздно...
И держать за руку свою приемную маму, и говорить ей те слова, что не сказала при жизни... только поздно...
И бояться взглянуть в глаза отца, потому что хочешь помнить их излучающими добро и свет... навсегда...

P.S. Я не знаю, как можно оценивать книгу лишь по переводу. Будь в этой книжке еще больше ошибок, я бы всё равно любила её также сильно. Просто потому, что ошибки в тексте - не главное. Нужно читать между строк.
И ещё. Я бы включила эту книгу в школьную программу. Просто для того, чтобы прекратить эти межнациональные распри. У нас до сих пор немцев называют оскорбительным "фашист". И это меня коробит.

Я не буду писать какая замечательная это книга (хотя она замечательная), я не буду писать о сюжете, о нем уже много сказано (предательство - еще раз предательство - муки совести - искупление), пусть не оригинально, но написано с душой. Я хочу написать о том, что мне мешало полностью погрузиться в эту историю. А именно, то что Халед Хоссейни - американский подхалим. А теперь будет многобукав обоснования моей точки зрения. Я не буду вступать в комментариях в полемику, в этом нет смысла. Каждый имеет право на свое мнение.
Место действия - Афганистан 1975-2001 год. В книге отношение к русским, мягко говоря, отрицательное. Позиция такова, что именно Россия сломала их жизнь и разрушила Афган. Налетчики мы и захватчики.
Начнем с того, что Афганистан разрушило их собственное правительство, что продолжает делать и по сей день. Началось все с кровопролитной гражданской войны, во время которой Россия оказывала поддержку одной из сторон (демократической партии), что, соответственно, очень не нравилось сторонникам монархии. Главный герой и его отец оказались именно по ту сторону баррикад. Но давайте тогда будем откровенны и не будем валить все на русских. После вывода советских войск из Афганистана мира не наступило, талибы устроили настоящую мясорубку, а это Ваши, Халед, соотечественники. Кто же страшнее - наемник против врага, или брат против брата?

Пройдемся по цитатам.

Шурави (советский солдат) - да сгорят они в аду, за все, что сделали с нашей родиной, - перебили столько наших молодых парней.

Талибы годами творили жуткие зверства - массовые убийства, пытки, насиловали детей своего народа, кровь лилась рекой - но их почему-то никто не проклинает.

В разгар веселья Бабаподнялся с места, и проливая пиво на посыпанный опилками пол, гаркнул:
- Пошла Россия на хер!
Собутыльники, смеясь, громко повторили его слова. Растроганный Баба заказал по кувшину пива каждому.

Обругать Россию - это ведь сейчас так модно, правда? Всегда и во всем виноват "русский медведь"!
В фильме бравый возглас-тост FUCK TО RUSSIA переводчик тактично замочал.

Эти руси - они не такие, как мы. Они не понимают, что такое честь и достоинство.

Хм... забавно слышать, особенно после чтения красочных сцен о том, как "с этих склонов моджахеды целых четыре года засыпали Кабул реактивными снарядами".
Или вот. Это футбольный матч. Напомню, что все происходит не в средневековье, а в 2001 году.

В семидесятые, когда Баба таскал меня сюда на футбольные матчи, газон был ровный и зеленый. Теперь внизу лежал голый кочковатый выгон, на котором не было ни травинки. За южными воротами виднелись две глубокие ямы. Когда команды наконец вышли на поле – все футболисты в длинных штанах, несмотря на жару, – мяч просто исчез в столбах пыли. Молодые талибы с хлыстами в руках прохаживались по рядам. Громко закричал – получи.
Они появились в перерыве между таймами, сразу после свистка. На стадион вкатились два хорошо мне знакомых красных пикапа, в кузове одного сидела женщина в зеленой бурке, в другой машине – мужчина с завязанными глазами.
Зрители встали. Машины медленно объехали вокруг поля, чтобы всем было видно.
Кадык у Фарида так и прыгал.
Сверкая хромом, машины направились к южным футбольным воротам. Там их поджидал третий автомобиль, который уже начали разгружать. Только тут я понял, зачем нужны ямы.
Толпа одобрительно загудела.
– Хочешь остаться? – мрачно глянул на меня Фарид.
– Нет, – ответил я. (Закрыть глаза, зажать уши и бежать отсюда!) – Только нам придется досидеть до конца.
Двое талибов с автоматами за плечами помогли выбраться из машины мужчине с завязанными глазами, двое других занялись женщиной. Колени у бедняжки подогнулись, и она осела на землю. Женщину подняли, но ее уже не держали ноги. Вновь оказавшись на земле, она забилась и душераздирающе закричала. До гробовой доски буду я помнить этот вопль – так кричит попавший в капкан зверь. Совместными усилиями приговоренную отволокли в яму, теперь были видны только ее голова и плечи. Мужчина, напротив, не сопротивлялся и сошел в яму молча.
У места казни появился круглолицый белобородый мулла, одетый в серое, и откашлялся в микрофон. Женщина в яме кричала не умолкая. Мулла прочел длинную молитву из Корана, его гнусавый голос плыл над притихшим стадионом.
Много лет тому назад Баба сказал мне: «Эти самодовольные обезьяны достойны лишь плевка в бороду. Они способны только теребить четки и Цитировать книгу, языка которой они даже не понимают. Не приведи Господь, если они когда-нибудь дорвутся до власти в Афганистане».
Закончив молитву, мулла опять покашлял и возгласил:
– Братья и сестры! (Теперь он говорил на фарси.) Нам сегодня предстоит исполнить предписания шариата. Сегодня свершится правосудие. Воля Аллаха и его пророка Мохаммеда, да будет благословенно его имя во веки веков, жива в Афганистане, на нашей обожаемой родине. Мы покорно исполняем волю Господа, ибо кто мы есть перед лицом его? Жалкие, беспомощные создания. А что нам говорит Господь? Спрашиваю вас, ЧТО НАМ ГОВОРИТ ГОСПОДЬ? Аллах говорит: «Да воздастся им по грехам их». Это не мои слова и не моих братьев. Это слова ГОСПОДА! – Он указал на небо.
Голова у меня раскалывалась, я изнывал от жары.
– Каждому грешнику да воздастся по грехам его, – повторил мулла драматическим шепотом. – Так какое наказание, братья и сестры, воспоследует прелюбодею? Как мы покараем того, кто надругался над священными узами брака? Как мы поступим с теми, кто оскорбил Господа – швырнул камень в окно дома Божия? Мы ответим им тем же – ЗАБРОСАЕМ КАМНЯМИ!
Тихий ропот прокатился по толпе.
– И они называют себя мусульманами, – покачал головой Фарид.
Из машины вышел высокий широкоплечий человек в ослепительно белом одеянии, развевающемся на ветру. Трибуны нестройно приветствовали его. Никакого наказания за неприлично громкие выкрики на этот раз не последовало. Высокий раскинул руки, словно Иисус на кресте, и медленно повернулся вокруг своей оси, здороваясь с публикой. На нем были круглые черные очки типа тех, что носил Джон Леннон.
– Похоже, это наш, – одними губами сказал Фарид.
Высокий талиб в черных очках взял из кучи, выросшей возле третьей машины, камень и показал толпе. Крики сменились каким-то жужжащим звуком. Я посмотрел на соседей. Оказалось, все цокают языками. Талиб, удивительно похожий сейчас (как ни дико это прозвучит) на подающего в бейсболе, размахнулся и метнул камень в мужчину с завязанными глазами, угодив точно в голову. Стадион охнул. Женщина в яме опять закричала.
Я закрыл лицо руками. Стадион размеренно ахал. Через какое-то время все стихло.
– Кончено? – спросил я у Фарида.
– Нет еще, – ответил он сквозь зубы.
– А почему все молчат?
– Устали, наверное.
Не знаю, сколько еще длилась экзекуция. Вдруг вокруг меня градом посыпались вопросы:
– Убили? Не шевелится? Казнь совершилась?
Я отнял руки. Человек в яме был одна сплошная кровоточащая рана. Изувеченная голова свесилась на грудь. Талиб в очках перекладывал камень из руки в руку. У ямы появился человек со стетоскопом, присел на корточки, приставил трубку к груди казнимого и покачал головой. По толпе пронесся стон.
Талиб в очках опять размахнулся.
Когда все было кончено и окровавленные тела небрежно забросили в две машины, люди с лопатами торопливо забросали ямы песком. На поле выбежали футболисты. Начался второй тайм.

Вы звери господа, господа, вы зверьё (с) Ундервуд
Честь и достоинство так и прёт!
В быту эти понятия тоже странные. Достойному, по их мнению, человеку совершенно не стыдно жить за счет труда жены и дочери, так как высокую должность в Америке ему никто не предлагает, а другая нам не нужна.

НО! ни слова плохого про Америку, которая долбит их после 11 сентября 2001 года вот уже несколько лет. Она у него вся такая уняняшная. Может быть потому, что автор сам там живет? Чем-то это попахивает. Подхалимаж? Приспособленчество? Конъюнктура?
Цитирую.

Ты стал совсем американец. Это хорошо, ведь именно оптимизм сделал Америку великой.

Среди государств есть только три настоящих мужика: Америка, Британия и Израиль. Все прочие - всего лишь старые сплетницы.

Вы, Халед Хоссейни, рассказываете только удобную для себя правду. Похоже Вы такой же малодушный, как и Ваш герой.
Почитала отзывы на разных сайтах, так там каждый второй пишет, что это лучшая книга, которую он прочел в своей жизни. Люди, вы серьезно?

Спасибо Ricka , если бы не она, я бы нескоро добралась до Искупления - очень уж не люблю разрекламированные книги, ожидаю от них слишком многого.

Меня вот удивляет, когда в рецензиях к Искуплению начинают называть Брайони дрянью, предвещать ей муки загробной жизни и все такое прочее.
Как будто роман в самом деле о несчастной любви Робби и Си.
Дудки, народ.

Это лучшая книга о том, что такое писательство из всех, что мне до сих пор встречались. Невозможно сопереживать Робби и Сесилии по-настоящему, потому что с самого начала не отпускает ощущение, что они - персонажи, не больше. Да и Брайони в первой части - тоже марионетка авторского желания, которой поклоняются игрушки и подчиняются словари.

Она проходит путь от сказок к психологической прозе, потом перегружает свое восприятие мерными волнами дисциплины, чужой боли и сострадания в больнице, и только в третьей части вдруг становится живой и оказывается, что она всего лишь автор.

Это не о несчастной любви.

Это о том, существуют ли границы, которые непозволительно переходить. О том, как из озарения, что между жизнью и фантазией нет различия, приходит понимание того, что различие это есть: это два совсем разных мира, но только первым управляет невесть кто, а вторым - сам автор. Он виноват. Он ответственен. Он будет искупать все ошибки.

Знаете, в нашей, забытой даже самими нами, литературе, был писатель, написавший рассказ "Цвет яблони". В нем дочь главного героя - писателя - умирала, угасала с каждой минутой. А он горевал, отвлекался на бытовые мелочи и, ненавидя себя, подсознательно запоминал каждую мелочь. Вот это чувство, думал он, я вставлю в один из своих романов. И запомнить, как свет пробивается сквозь листья, и запомнить этот весенний аромат, который диссонирует с ощущением скорой смерти.

Как он ненавидел себя. Как проклинал.
Но поделать ничего не мог.

Какие бы ошибки Брайони не совершала, как бы ни ненавидела себя, как бы не понимала, что ничего исправить не сможет - она не оставит попыток.
Ведь там, в мире слов, она может все исправить.

Она все исправит.
Они будут счастливы вечно.

Это была заключительная книга моего флэшмоба 2011, и бралась я за нее с опаской. Казалось бы, чем может меня привлечь повествование о любви? Решила перед сном почитать пару страничек. Однако, обнаружив себя в три часа ночи, с горящими глазами, лихорадочно перелистывающую уже двести-какую-то страницу, я поняла, что невозможное таки возможно. Остаток книги улетел в тот же день ближе к ночеру. Эта книга оказалась просто до неприличия моя, причем, не благодаря, а вопреки. Она собрала в себе все мыслимые сорта розовых соплей, но, черт побери, как же они были прекрасны! *_*
Вся эта предопределенность, невозможность сбежать от судьбы, люди с готовностью и безумной радостью во взгляде принимающие уготованный им рок, инверсия познания - это всё вошло в идеально подогнанный контакт с тараканами в моей голове. Между главными героями я увидела не столько любовь, сколько констатацию друг друга и взаимное прорастание. Шаг навстречу давно свершившемуся будущему!
*демонстрирует все признаки прогрессирующего безумия*
Кхе-кхе... Как говорится, каждый в книгах видит что-то свое. Если Ниффенеггер узнает, что в ее книге увидела я, она вздрогнет в ужасе.
В любом случае, это было бесподобно ^_^