Вдруг Ева почувствовала, как Карлос взял ее за руку. Она ощутила, как на губах легкой бабочкой распускается улыбка. Неужели все наконец будет так, как в ее мечтах? |
|
|
Сегодня все вовсю пользовались возможностью проявить свою фантазию, поделиться ею с другими, как горстью конфет. Все люди излучали веселье, простую и незамутненную гедонистическую радость жизни. |
|
|
Грохот литавр разгонял тяжелые мысли, как царь зверей распугивает зебр. |
|
|
Его обычно бледное лицо раскраснелось, он выглядел непривычно легким, будто решил на некоторое время снова стать ребенком. Ева обратила внимание на то, как ему это шло. |
|
|
Их смежные комнаты оказалась мансардой с перегородкой посередине, со скошенными потолками и двумя большими окнами, щедро пропускающими дневное янтарное солнце. Из них открывался вид на ровно расстеленный внизу ковер коричневых черепичных крыш на фоне туго натянутого голубого неба. |
|
|
Она была рада любому поводу расширить сферу знаний. |
|
|
Когда они вышли на улицу, счет дня уже обнулился. Они шли по притихшим улицам старого города и ловили ртом редкие снежинки, на которые скупилось небо. Между ними установилось какое-то особое энергетическое поле, и Еве казалось, что они уже давно пара, которой не нужны слова, чтобы понять друг… Развернуть |
|
|
С ним было как на пороховой бочке, как в проходе между вертящимися дверьми, которые могут пропустить тебя, а могут и ударить по лицу. Он никогда не бывал груб, но эта его нарочитая отстраненность порой резала острее самурайского меча. |
|
|
Ева не могла сосредоточиться на том, что рассказывал этот мужчина в потертом пиджаке, потому что ее завораживал запах чистоты, исходящий от Карлоса. |
|
|
Ева шумно поднялась по узкой лестнице и войдя в экспозиционный зал, тут же взглядом профессионального шпиона или начинающей влюбляться девушки вычислила Карлоса в его любимом черном пальто, в котором она впервые увидела его. |
|
|
– Ты катаешься на лыжах? – удивленно спросил Пьетро. – Я с них падаю в основном, – отмахнулся Густаво. |
|
|
Несмотря на свою избирательную нелюдимость, однажды сблизившись, она становилась неудержимым экстравертом, вываливающим на человека весь свой, быть может, совсем не нужный ему, внутренний мир. Поэтому ее пугали и в то же время завораживали по-настоящему закрытые люди, знающие цену каждому… Развернуть |
|
|
Несмотря на свою избирательную нелюдимость, однажды сблизившись, она становилась неудержимым экстравертом, вываливающим на человека весь свой, быть может, совсем не нужный ему, внутренний мир. |
|
|
– Да уж, он такой, – кивнул Густаво, – я слышал, он даже сексом занимается под концерты Брамса… |
|
|
– Да уж, он такой, – кивнул Густаво, – я слышал, он даже сексом занимается под концерты Брамса… |
|
|
– Ну а мне хочется, чтобы мои родители всегда были здоровы, – громко произнес Пьетро и торжествующе улыбнулся, словно телезритель, угадавший ответ в викторине. |
|
|
– Ну а мне хочется, чтобы мои родители всегда были здоровы, – громко произнес Пьетро. |
|
|
– Ты как ребенок, – сказал он, не ведая, что точно повторил слова ее внутреннего голоса, – в хорошем смысле. Тебе все интересно, тебя еще можно чем-то удивить, за сменой твоих эмоций интересно наблюдать… |
|
|
Ее всегда будоражила любая информация о писателях, о том, что их вдохновляет, как рождаются их сюжеты, о методах их работы – это приоткрывало завесу в другой мир; мир людей, которым есть что сказать. Недавно, когда Ева читала художественную биографию сестер Бронте, она внезапно поняла, что… Развернуть |
|
|
– Я с детства хотела стать писателем – после того, как передумала быть кассиршей. |
|
|
– Это самое лучшее желание, – тихо сказал Пьетро, максимально умерив скорость и бодрость своего итальянского темперамента, не соответствующего моменту. Он умел быть чутким, когда это было необходимо. |
|
|
Она видела, что Анна-Мария тайком вытерла что-то в уголке глаза. Ее впечатлительность не знала границ. |
|
|
Ей хотелось, чтобы дорога никогда не кончалась, чтобы она могла вечно ехать на переднем сидении, праздно смотреть в окно, подпевать песням по радио, даже самым дурацким, и останавливаться только, чтобы согреть руки очередным стаканчиком кофе. Когда за окном разворачивается природный спектакль,… Развернуть |
|
|
В окнах кафе отражались коралловые огни проезжающих машин, бросающие длинные световые полосы на лица ребят. Утробно гудели трамваи. |
|
|
– Это напомнило мне ирландские легенды о похищении людей фейри. Они исчезают, все их оплакивают, а через какое-то время возвращаются, но не такие, едва уловимо другие, пугающие. Иногда родственники не выдерживают и убивают их, потому что понимают, что их любимого уже нет в теле, что в него… Развернуть |
|
|