Рецензии на книги — Элисабет Осбринк

Тонкая ниточка любви. Она вот-вот порвется от отторжения. Жена и муж, мать и дочь, дочь и отец. Изначально так крепко связанные люди в какой-то момент начинают отдаляться друг от друга. Запутанный мир человеческих отношений, где каждый в результате остаётся один на один с собой. А за плечами сотни поколений, но дай бог разобраться с ближайшими предками. Осбринк зовёт читателя в путешествие по своей семейной истории.

Рита и Видаль встретились в послевоенные годы в Лондоне. Она из «лишних» девушек под 30, кто остался без пары из-за проклятой Первой Мировой. Дочь немецких эмигрантов, уже не надеющаяся на такое желанное женское счастье. Видаль - сам эмигрант из Салоников, сефардский еврей, только начинающий становиться на ноги в чужой стране. Счастливое начало любви не предвещает радостного…

Эмиграция предъявляет к человеку серьезные требования. Умение планировать, решительность, смелость.

Элисабет Осбринк известная шведская писательница, журналистка, драматург лауреат премии за лучший нон-фикшн. Тема отторжения, оторванности от семьи, корней, утраты связей и самой памяти о былой общности, ставшая нормой современного мира, для нее сквозная.

Ее дебютом был документальный роман "А в Венервальде деревья еще стоят", в основу которого легли пятьсот писем от родных из Вены мальчику, увезенному в Швецию как беженец от нацистов. А наибольшую известность принесла книга "1947", посвященная году, когда современный мир возник в сегодняшнем виде: распад колониальной системы, усиление борьбы за права женщин и меньшинств, холодная война.

"Отторжение" книга о четырех поколениях семьи белых…

«Разбитое сердце открыто для всего, готово впустить всё и вмещает всё»

Катрин – воительница за утраченную память. Её оружие – старые фотографии, архивные записи и подслушанные в детстве разговоры. Её топливо – идущее изнутри отторжение, подталкивающее к бегству и заставляющее чувствовать себя одинокой везде, где бы женщина ни оказалась. Когда-то впитанное через поры на коже, оно пробралось внутрь, заполнило собой всё пространство, передавалось из поколения в поколение и в конце концов стало связующей нитью между членами одной семьи. Лондон, Стокгольм, Фессалоники. Гётеборг, Франкфурт-на-Майне, Куэнка. География бегства, биография отторжения.

Роман Элизабет Осбринк умело маскируется под рассказ об одной семье, хотя на самом деле представляет собой историю даже не одного народа, а всей…

Книга понравилась мне с первой страницы. Так бывает. Нечасто, но бывает. То, что она не разонравилась до самого конца, бывает еще реже. Несмотря на то, что ее тема мне не была близка, она оказалась хороша своими внутренними диалогами, переливами мыслей, формой их выражения, расстановкой акцентов. Но главное - в каждой из ее героинь чувствовалось что-то глубоко сущностное, а это всегда импонирует, ведь от сегодняшних персонажных штампов не просто устаешь, а уже осатаневаешь, настолько они похожи друг на друга, воплощая, как правило, плоскую и неинтересную социальную идею. Каждая из них по-своему осмысляет переживаемое отторжение и попытки если не преодолеть, то хотя бы объяснить себе его.

Почти у каждого в жизни случается событие, делящее ее на «до» и «после». У всех трех героинь – Риты,…

Одиночество давит и гложет.

Как я рада, что прочла этот замечательный роман о женщинах, который в итоге превратился в роман об утраченной памяти.

Дочь, мать, бабушка (а до этого ещё и немецкая прабабушка, не сумевшая пересечь океан и осевшая в Англии - а кто знает, как бы тогда сложилась судьба целых поколений!) ищут своё место в жизни, но получается не очень. Рита в Лондоне 1947 года наконец получила то, чего хотела очень давно. Но слишком поздно, считает она, и чувства к мужу, ныне законному, всё как полагается, очень сложны.

Её старшая дочь Салли уехала от матери подальше, в Венгрию, но брак её распался, и вот уже дочка самой Салли растёт в атмосфере тревожности, хождения на цыпочках, любых запретов упоминания об отце.

Мама часто говорит, что не хочет жить. Я не хочу больше жить,…

Очень необычный роман, читая который, я была уверена, что поставлю книге наивысшую оценку. Но последняя часть произведения заставила меня изменить решение... О чём эта книга? Наверное, об одиночестве. Вот что пишет сама Элисабет Осбринк в предисловии:

Именно так я хотела назвать книгу: "Одиночество". Это вымысел, а потому всё, что тут сказано, - правда. ...Намерение у меня было вот какое: раз и навсегда назвать по имени призрак, преследующий меня всю жизнь, сколько я себя помню. Дать ему определение. Кто-то из философов сказал: назвать - значит понять. Далеко не сразу я сообразила: "Одиночество" не подходит. Одиночество - симптом, а не сама болезнь. Симптом и следствие. Поэтому название книги пришлось изменить. ...Книгу я назвала "Отторжение".

Первая глава - "Рита", место действия -…

Когда я начинала читать книгу, я надеялась узнать историю семьи в нескольких поколениях. Начало истории было внутри семьи, хоть и тяжело было вникать в текст, но читала, было интересно, но потом автор в конце книги автор увеличил масштаб повествования и решил рассказать о судьбе израильского народа. Очень много тяжелых философских рассуждений, много истории, мыслей автора. Часть текста пропускала в конце книги и с трудом дочитала.

В тритыщи раз лучше, чем «1913. Лето целого века» Флориан Иллиес . Больше, чем в тритыщи. Никакой дебильной богемы и высосанных из пальца проблем, авторка широкими мазками рисует картину года: политика, личные истории, истории, до сих пор не нашедшие своего завершения, общая атмосфера. Иными словами, всё то, чего и ждёшь от книги про хронику событий года. Из этой книги вы узнаете: как Британия отказалась решать проблемы Индии, что привело к разделению на три государства и кровопролитной войне; как ООН пыталась решить Палестинский вопрос, и как из этого ничего не вышло (кроме кровопролитной войны); как образовалось Исламское государство; как Симона де Бовуар трахалась, путешествовала и ныла; как проходил Нюрнбергский процесс; как Рафаэль Лемкин пытался заставить мир принять понятие…

Вот и еще одна книжка про "год в истории". В последнее время это модный жанр, хотя до сих пор к "1927" Билла Брайсона ни у кого приблизиться не получилось.

С каждой новой попыткой становится все понятнее, почему. В книге Брайсона, как ни крути, есть несколько четких сюжетов, зачастую привязанных к 1927 году лишь формально. Скажем, да, 1927 — это год полета Линдберга, но Брайсон рассказывает не только про этот полет, но и про все развитие американской авиации, а попутно еще и про сам род Линдбергов. Это добавляет тексту логики, выпуклости, это примагничивает читателя.

У эпигонов Брайсона (я читал "1918", "1913" и вот теперь "1947") замах изначально пожиже. Они, по сути, не книгу пишут, а ленту Твиттера реконструируют — если бы, конечно, Твиттер тогда существовал. Никаких пояснений,…

Обычно книга, составленная из разрозненных эпизодов, бывает трудной для восприятия. Но здесь писательнице удалось найти превосходный баланс: истории отдельных людей, развитие нескольких глобальных конфликтов, личная история семьи Осбринк и все это наложенное на календарь 1947 года и повторяющиеся пассажи о движении часовых стрелок и восприятии времени. Книга напомнила мне о видео-коллаже "Часы" 2010 года.

Элисабет Осбринк происходит из семьи венгерских евреев. Ее бабушка Элли смогла спасти себя и сына, а десятилетний сын принял решение остаться в Венгрии в 1947, а не эмигрировать в Палестину, потому что мама угостила его венской колбаской, прежде чем задать вопрос. Разумеется, Элли не пыталась повлиять на выбор, просто так совпало.

Огромные новые направления также описываются с точки…

Когда начинаешь читать «Отторжение», то кажется, что это будет хорошая семейная сага про женщин трёх поколений. И это могла бы быть такая книга, и она была бы замечательной. Но на самом деле автор сделала всё иначе, и это сделало книгу незабываемой.

Автор по нарастающей погружает нас в истоки всех проблем этой семьи. Ты входишь в хороший роман о любви, а выходишь ошарашенным после добротной исторической лекции.

Это словно ты попал в музей одного из ужасных событий в прошлом (не буду спойлерить), а экспозиция перед тобой оживляет одну из семейных историй, которую это всё задело. Сильно.

Время, отпущенное на жизнь, в миллионы раз короче времени бывшего и предстоящего небытия.

⠀ Почему после книги, которая разделила жизнь на "до" и "после", всегда так сложно собрать свои мысли и подобрать слова? ⠀ Мне кажется в этой истории, в тех личных драмах каждой героини, немножечко каждого из нас — какие-то нотки, струнки, которые натягиваются под воздействием окружающего мира и могут порваться в любой момент. ⠀ Историческая, заключительная часть, сделала со мной именно это. В клочья. ⠀ Эта книга на реальных событиях, автобиографична и от того еще больнее. Не хочется осознавать и принимать ту действительность, которая была несколько десятилетий назад. Мне, как потомку еврейского народа, не понять никогда ненависть к этой нации. ⠀ Но начинается повествование совсем с другого. Перед…

«Отторжение» Элизабет Осбринк, яростный манифест, полный гнева, боли и забвения. Написан как исповедь в личном дневнике, погружает читателя в трагедию  целой нации.

После прочтения все клокочет внутри. Роман автобиографический, рассказ о поколении трёх женщин приобретает не только личный характер, но и глобально охватывает сотни тысяч людей, чьи страдания начались задолго до рождения героев.

Страдания, от которых никогда не отмыться, как бы причастные,  не старались придать правду  забвению…

Осбринк затрагивает тему многовековой ненависти к евреям, но делает это тонко, что внутри все щемит. Она не идёт по проторенной дорожке попсовых книг о Холокосте. Тут все глубже и больнее. На примере поколений женщин из своей семьи, рассказывает, чего ее лишили. Добровольно или из-за страха и ненависти,…

Красивый слог, в котором таится очень личная и пронзительная история автора, с мощным посылом.Читая и понимая, что книга достаточно автобиографичнa, только усиливаются эмоции от прочитанного.

Сюжет книги разворачивается вокруг нескольких поколений женщин одной семьи. Первая часть повествования посвящена Рите, жившей в Лондоне в середина XX века, и ее истории внутреннего одиночества. Она просыпается в своем небольшом доме, и читатель погружается в ее каждодневную рутину, которая переплетается с ее мыслями и воспоминаниями о прошлом. Всю жизнь она мучалась и чувствовала свою «неполноценность» от того, что родив своему любимому детей, он на ней не женился. И только спустя 20 лет совместной, когда ей уже исполнилось 49 лет, Видаль (имя ее возлюбленного) повёл ее под венец. Она размышляет,…

Несколько поколений, несколько городов, очень много травмированных людей. А главное - тщательно передающих эти травмы следующему поколению. Рита, которая рождена в семье эмигрантов, росшая в бедности и постоянном стремлении вырваться получает всё, да не совсем. Её тщательно скрываемая тайна словно передается дочери Салли. Но не причина, а само ощущение необходимости скрывать правду о себе, постоянно быть начеку. Салли же, как бы не относилась к ней дочь, действительно глубоко несчастная, но ещё более - избалованная девчонка, становящаяся, но не вырастающая до матери. Пленяющаяся блеском, а не сутью. И Катрин, которую с детства поставили стражем при матери и себе. Естественно, в ней закипает ярость. Но вот направление гнева меня сильно удивило. Потомок немки и еврея, дочь выжившего чудом…

"...ничто так не объединяет массы, как ненависть, надо только ткнуть пальцем в тех, кого полагается ненавидеть".

"Как длинна жизнь, как богата событиями и до смешного коротка". --- Если бы Георг Блиц не потерял багаж, его семье не пришлось бы ехать в Лондон, и там бы их не ограбили. Их дочь Рита могла бы жить в США и тогда она не встретила бы в Лондоне на танцах испанского еврея по имени Видаль. А если бы семья Видаля не переехала бы из Салоников в Англию, то, скорее всего, они бы умерли в концлагере Аушвиц или по дороге туда.

А если бы не было общеевропейского геноцида, то, вполне вероятно, наша жизнь была бы совсем другой.

Но это всё случилось, и миллионы евреев уничтожались не только во время Второй мировой войны, но и задолго до неё, а потомки тех евреев ещё долго будут нести тяжёлый…

«1947. Год, в который всё началось» — это биография 1947 года, поэтическое повествование о том, что происходило в послевоенном мире. В книге параллельно ведутся несколько сюжетных линий, где сочетаются и переплетаются истории событий, истории личностей и истории идей, многие из которых формировались как раз в то время.

В 1947 году ООН решает регламентировать права человека на международном уровне. Рафаэль Лемкин борется за то, чтобы геноцид законодательно признали международным преступлением. Вследствие обострившегося арабо-еврейского конфликта начинается раздел Палестины. Британская Индия разделяется на независимые государства, что приводит к кровопролитным столкновениям и впоследствии к войнам. Продолжаются Нюрнбергские процессы над нацистскими преступниками и начинается восстановление…

Невероятно интересная и захватывающая, но к огромному моему сожалению очень маленькая книга. 1947 год еще очень тяжел для мира, последствия войны, еврейский вопрос, раздел Индии. Все проблемы ставшие перед странами не разрешить сходу, а те, что пытались решить таким образом заканчивались катастрофой. Новый передел состоялся, холодная война началась и бывшие союзники снова становятся врагами. Автор выхватывает события из жизни людей и стран, сжато и без эмоциональной окраски, и мы, через более чем 80 лет, можем уже оценить те или иные последствия тех решений. Как всегда очень жаль людей, чьи жизни просто не учитывались правительствами в угоду своим интересам. Как, впрочем, и сейчас.

Я редко выбираю жанр «семейная сага», но сейчас пишу про историю болезни своей мамы, где так или иначе переплетаются родственные люди, поэтому сфокусировалась на чтении книг про женщин. Так мне попался автобиографический роман шведской писательницы Элисабет Осбринк «Отторжение».

Этот многослойный текст о трёх женщинах, трёх городах и одной семье. В роли рассказчицы выступает писательница, которая распутывает историю Риты, Салли и Кэтрин (бабушки, матери и внучки), их отцов и мужей.

«Рита много раз пыталась вспомнить, но так и не вспомнила, произносила ли она хоть когда-нибудь слово "папа"? Мать не хотела ничего про него знать, в семье его никогда не называли по имени. Как будто можно изгнать человека из жизни и из памяти общим молчанием».

Это роман о любви, эмиграции и человечности, которые…

История меня интересует не фактами и не датами, мне интересна взаимосвязь событий в мире. Одновременно показанные части пазла: король бибпопа и формирование понятия "геноцид", письма Симоны де Бовуар и выдержки из показаний члена айнзацгруппы, разделение Пакистана и нехватка финансов на новые военные судебные процессы, изобильная мода на платья и проблема беженцев-евреев. Не в противовес, не для жалости. А спокойное и тихое выкладывание открыток на стол, открытки оборачиваются частью пасьянса..