Рецензии на книги издательства «Библиотека—Алия»

Ненависть... От злости будут клацать
Зубы, очи яростью гореть...
Милая... На Милой, 18
Нам придётся жить и умереть...

"Разве это жизнь???", - ты спросишь тихо...
"Нет, конечно...", - шепот вторит мой...
В гетто суета, неразбериха...
Каждая минута - смертный бой

С голодом, насилием и жаждой...
Жёлтая звезда Давида - знак
Для особой расы, там где каждый,
Нации арийской кровный враг...

Ненависть... Ползет унылым плацем
Серая толпа, закрыв глаза...
Милая... На Милой, 18
Улетим мы пеплом в небеса...

Выживать бессмысленно, но всё же,
Можно день прожить ещё один,
Чтобы кровью написать на коже,
Для потомков ненависти гимн...

Месть... Какое сладостное слово,
Для уже убитых нас с тобой...
Наше гетто - это только повод,
Чтоб евреи всюду рвались в бой...

Чтобы по-звериному кусаться...
Ненавистью чтоб одной дышать...
Чтобы тут, на Милой, 18,
Возродилась мертвая душа...

Чтобы... Впрочем, хватит о насущном...
Это мрачно, как расстрельнный ров...
Пламенный шалом, на смерть идущим,
Ненависть сплетая и любовь...

Да, любовь... Вам, славные потомки,
Это не послышалось в бреду...
Пусть не постелил нам Бог соломки,
Но любовь свою дарил в аду...

Бессмысленно писать длинную рецензию на книгу, которая  априори должна быть прочитана почти каждым жителем Земли... Грамотным и адекватным жителем, ибо суть трагедии Холокоста не всегда воспринимается правильно в мире... Антисемитизм имеет различные степени своего проявления - от массового психоза до бытовой неприязни, но этот роман может сгладить углы и перезагрузить мозг даже самого упоротого юдофоба... Нет идеальных наций и евреи не исключение, но в мировой истории чаще всего каждая эпоха "лютого пи@@@ца" больше всего цепляла именно этот богоизбранный  народ... Испытание за испытанием... Смертельная угроза, как ежедневность... По суровой статистике Каинов больше, чем Авелей и праведность не даётся просто так... Горящие безумием глаза очевидцев Катастрофы не отражают милосердие - проклинать, проклинать и ещё раз проклинать своих мучителей... И по возможности убивать... Как это ни странно, но смирение имеет свойство кончаться и тогда ярость и ненависть главенствует во всех мыслях и эмоциях... И тогда овцы рвут зубами мясников... И тогда жертвы превосходят в жестокости своих палачей... И тогда небо плачет кровавыми дождями над истерзанным телом земли...
Восстание в Варшавском гетто - это страшная и,  одновременно, величественная история о силе духа почти мертвых людей, о осознании собственной свободы в тотальном рабстве, о пределах терпения в кандалах, с петлёй на шее, с газом в ноздрях, с пламенем в головах... Гореть, пылать и не тлеть... Сжечь себя, крепко при этом обнимая своих врагов... Ты видишь нас, Господи??? Око за око - как ты и учил...
Нацистская военная машина смогла превратить массу людей в настоящих рабов и так переменить из сознание, и поставить их в такие условия, что сами евреи стали уничтожать друг друга, ради выживания вчерашние соратники стали противниками и более того - палачами собственного народа... Немцы превзошли в изощрённой хитрости даже еврейских торговцев и, увы, жадность последних сыграла не последнюю роль в этой бойне...

"Как ни странно, количество самоубийств неуклонно падает. Напрашивается вывод: наименее выносливые уже покончили с собой — остались те, кто во что бы то ни стало стремятся выжить. Каждое утро из домов выносят умерших от болезни и голода и кладут прямо на тротуар: нет денег хоронить. Санитарные бригады ходят с ручными тележками, складывают на них по двадцать-тридцать трупов, отвозят на кладбище и там закапывают в братские могилы. Ни на кого это зрелище уже не действует. Приходится вырабатывать в себе иммунитет.
Продуктов не хватает. Могучая семерка так взвинтила цены, что”Общество попечителей сирот и взаимопомощи” еле-еле может покупать самое необходимое. Семерка практически держит в руках все пекарни. Пекари в гетто — короли.
Мошенничество и спекуляции теперь в порядке вещей, прекратить их невозможно. У Наполеона ничего не вышло из его стараний, а у немцев — и подавно. Даже если бы они были честными-расчестными, а тем более, когда можно подкупить каждого охранника из еврейской полиции по эту сторону и из польской синей — по другую. Да и зачем немцам стараться прекратить спекуляцию? Их высшие чины сами набивают себе карманы взятками.
Самая кощунственная сторона немецкого генерального плана состоит в том, что они создают видимость, будто все беды евреям причиняют сами же евреи. Подонки в еврейской полиции, бессильный Еврейский Совет, спекулянты — вот ”окончательное оправдание” немцев для самих себя."

"На самом низком уровне распространена такая форма добычи пропитания: юркие мальчишки выбираются из гетто через маленькие щели в стене или через один из шести подкопов под стеной. Бывает, что мальчишки — единственные кормильцы в семье. Не считаясь с опасностью, они рыщут по арийской стороне, роются в помойках, просят милостыню, воруют. Один несчастный мальчишка застрял в щели. Его избили полицейские с обеих сторон стены.
Самое ужасное зрелище в гетто — ”хапушники”. Голодные дети вертятся у булочных, выхватывают хлеб из рук покупателей, когда те выходят на улицу, и, удирая, на бегу съедают его. Их часто избивают до полусмерти, но они и во время побоев жадно жуют хлеб."
"Призыв к восстанию был не более, чем глас вопиющего в пустыне. Да и как было людям на него откликнуться? Восстать с пустыми руками? Разве они могут надеяться на помощь извне? Дойдя до последней степени цинизма, нацисты называют уничтожение людей "процедурой специальной обработки". Люди так цепляются за жизнь, что не разрешают себе поверить в существование лагеря смерти в Треблинке. Еврейская полиция и Еврейский совет сразу же срывают со стен плакаты подпольщиков.
Просто диву даёшься, как люди покорно принимают жизнь, которая хуже смерти. Даже самые разложившиеся общества в прошлые исторические эпохи понимали, что не только рабам — и животным нужно обеспечивать некоторый минимум, чтобы они могли работать. Немцы, пожалуй, даже ввели новшество, превратив всю Польшу в сплошной лагерь принудительного труда, и при наличии миллионов лишних рабочих, у которых нет других средств к существованию, идет зверская конкуренция за право стать рабом.
Рабы на комбинатах доктора Кенига изолированы от своих семей, пронумерованы, их клеймят и бьют, как скотину. Они работают в тяжелейших условиях по шестнадцать-восемнадцать часов в день. Зимой помещения почти не отапливаются, не проветриваются, едва освещаются. Ни человеческих условий, ни человеческих прав. Люди до того запуганы, до того забиты и голодны, что борьба между ними самими за кусок хлеба — это тоже борьба за жизнь. Спят они в сараях, не пригодных даже под свинарники. Во все эпохи рабы мечтали о свободе, которая несет избавление. Здесь же альтернатива одна: смерть. Малейшая нерадивость в работе, будь то в знак протеста или по недомоганию, означает немедленное уничтожение и замену следующим на очереди из тех, кто дерется за право стать рабом."

Это страшно, но это было... И потому этот страх настоящий, не надуманный... Прикоснитесь к истории и ужаснитесь тому, что ничего ещё не закончилось, хотя все мы думали иначе...
Новые гетто, новые геноциды, новые трагедии снова вспыхивают красными, болезненными ранами по всему миру... Увы, но многие из нас стали живыми свидетелями этому... И я в том числе, здесь и сейчас... Читаю книгу под частый вой воздушной тревоги... Ненависть... Теперь мы очень тесно дружим с ней...
5 из 5 - читать и перечитывать, хотя очень сложно снова пережить события романа... Но я рискну когда-нибудь...

В предисловии к этому рассказу сказано, что эта книга может стать мостиком между культурами и между поколениями. Рассказ предлагается к прочтению именно родителям, иммигрантам в первую очередь.
Прочесть его для того, чтобы они тоже были в курсе школьной программы, возможно, сильно отличающейся от той, по которой они учились. И, наверное, для того, чтобы не забывали, что детские чувства и эмоции одинаково сильны и искренни независимо от страны. И первая любовь тоже.
Взгляд писателя в свое прошлое безыскусен и полон детской наивности и решимости, однако ни сюжет, ни главный герой Сумхи, ни его любовь к Эсти совсем не тронули меня. Никакие ностальгические чувства не проснулись во мне. Больше моего внимания даже ушло на освоение сносок с именами, датами и памятными событиями еврейского народа.
Интересно, что по этому поводу скажет ровесник главного героя? А ровесница? Их это повествование затронуло бы?

История, рассказанная Ури Орлевом, который сам прошел через Варшавское гетто, не может оставить равнодушным. Это история об 11 - летнем еврейском мальчике Алексе, который смог сбежать во время селекции и в течение пяти месяцев скрывался на территории заброшенного гетто. Евреев из этого гетто подвергли селекции, но оно не было абсолютно пустым. Там периодически появлялись поляки, искавшие наживы; там патрулировали и устраивали зачистки фашисты; там устраивали ночные встречи воры и контрабандисты. И среди всего этого Алексу нужно было выжить. Выжить во что бы то ни стало. Выжить, не покидая этой территории и не уходя от конкретного дома, потому что туда обещал придти за ним папа. Через неделю, через месяц, через год. И все пять месяцев, часть которых пришлась на холодную зиму со снежными буранами и суровыми морозами, Алекс терпеливо ждал.
Каково это - прятаться от людских глаз? Жить в бункере, потом подыскать себе место в разрушенном доме и жить в вентиляционном шкафу? Каково это - бояться каждого шороха, но оставаться сильным? Нам, тем кто не знал войны, кто не испытал всего этого на себе никогда не понять, не изведать этого страха. Он не сломался, он выстоял, он дождался! И все это время с ним был самый лучший друг - белый мышонок Снежок. Заботясь о мышонке, Алекс не опускал рук. Ведь мы в ответе за тех, кого приручили. Может именно это помогло ему выжить?
Книга написана очень легким слогом, понятным для детей. И детям ее обязательно нужно читать. Чтоб могли сравнить и понять, что даже не имея кровати, не находясь в теплой квартире, можно быть сильным. Что, даже находясь в самых сложных жизненных обстоятельствах, можно радоваться солнцу, любить, читать хорошие книги. И спасать не только себя, но и других.
Спасибо Evil_Snow_Queen за совет.

Ах детство! Даже самые горькие и неприятные моменты вспоминаешь с трепетом и ностальгией.
Как и герой нашего рассказа, в котором он возвращается в своё иерусалимское детство.
Как милы сердцу улочки детства, по которым он бегал счастливый и безмятежный, хотя в стране было не так уж спокойно и мирно.
Перед глазами первая любовь, девочка Эста, которую он «любил», наверное, как все мальчишки мира, дёргая за косичка. Подначивая и давая прозвища.
Первый велосипед, который был добровольно выменян на железную дорогу, а дорога - принудительно- на огромного волкодава, который потом сбежал. Попробуй объясни это в отцу. Лучше податься в бега.
Какой мальчишка не мечтал убежать из дому, открывать новые страны и просто навстречу приключениям.

Есть книги, о которых не надо делать выводы. «Сумхи» - одна из них. Это просто эпизод из жизни. Просто один иерусалимский вечер, который давно в прошлом, но помнится и помнится.

И все-таки мне в эту минуту было грустно оттого, что в этом мире все изменяется и ничто не остается прежним, я сожалел даже о том, что и вечер тоже кончится и никогда не вернется больше, хотя у меня не было особых причин любить именно этот вечер. Напротив. Но мне было жаль того, что ушло и не вернется.

И только звуки и запахи будут воскрешать его вновь и вновь: польская речь, вопли переполненных любви кошек, «ароматы» квашеной капусты, смолы, подсолнечного масла, мусорных ящиков и выстиранного белья.

Для клуба Последний романтик ЛЛ

Прекрасный светлый рассказ о мире детства, в который главный герой в лице автора возвращается спустя годы с помощью силы воспоминаний.

Вокруг Иерусалим начала 40-х прошлого столетия, продолжается Британское мандатное управление в Палестине, в стране неспокойно, но маленького Сумхи это не очень касается.

Мальчик живёт, погрузившись в свои не менее важные переживания, в которых о том, как посильнее дёрнуть за косу Эсти, чтобы та наконец поняла, что в неё влюблены; как сбежать в волшебные земли Убанги-Шари; вернуть свой только подаренный и сразу утерянный велосипед; набраться мужества и признаться в этом отцу.

В мире детства мгновения сменяются, будто яркие кляксы пролитых красок, сильным потоком унося во взрослую жизнь. Именно поэтому воспоминания о наивном максимализме и забавных, но когда-то казавшихся жизненно важными событиях, неизменно позволяют найти дорогу домой в вездесущей суете сует. И улыбнуться тому, что всё это было.

Предлагаемая книга является библиографической редкостью. Не нашёл её даже на просторах интернета. Читал лет 30 назад в качестве подрывной сионисткой литературы в городе-герое Ленинграде. Книга - мемуары одного из отцов сионизма, первого президента государства Израиль.
Книга вряд ли заинтересует широкого читателя и уже потеряла статус сионистского зазывалы всех евреев на Землю Обетованную. Но в качестве мемуаров и интересных исторических фактов весьма интересна.
Русскому человеку, наверное, она будет интересна лишь темой "почему и как евреи занесли большевистскую заразу на просторы Российской Империи, и почему в большевистском руководстве было так много евреев".
Хаим Вейцман родился неподалёку от белорусского Пинска в черте оседлости/еврейское гетто в России/. Традиционной многовековой чертой еврейских семей являлось предоставление своим детям по возможности наилучшего образования. Раньше ценилось религиозное раввинское образование. Но после клича раввина Моше Мендельсона/представителя еврейского ренессанса/ изучать не только Тору, но и другие светские науки еврейская молодёжь ринулась штурмовать высшие учебные заведения. Но поскольку в Российской Империи путь в ВУЗы евреям был заказан, тогда жаждущие знаний толпой ринулись в толерантную Европу. В той толпе находился и Хаим Вейцман.
В те времена призрак коммунизма бродил по Европе. Повсюду как грибы возникали марксистские кружки, где говорилось о равенстве и братстве всех народов, интернационализме. Естественно, среди участников кружков было много униженных и оскорблённых русским царём еврейских студентов/ сколько не просил Столыпин дать евреям равные с остальными народами права царь категорически отказывался, а зря!/.
Именно эти еврейские студенты, окончив европейские ВУЗЫ с высшим образованием и зараженные бациллами марксизма повалили обратно домой в свои еврейские семьи, расположенные в черте российской осёдлости, где становились не только врачами, служащими и учёными, но и создавали свои марксистские кружки. Эти подпольные кружки объединялись в партии меньшевиков, большевиков и проч. Поэтому, естественно, в верхушке этих партий было много еврейских руководителей созданных ими марксистских кружков.
Вейцман же подался в сионисты. Сионизм с самого своего основания был ярым противником марксизма в борьбе за свою паству. Сионизм не признавал ассимиляции евреев в гойское окружение и решение еврейского вопроса видел лишь в возвращении всех евреев на историческую Родину. Марксисты же принадлежали к т.н. "ассимилянтам", которые решение вопроса с антисемитизмом видели в интернационализме и ассимиляции всех народов в одну историческую общность, в стирании национальных границ.
В своей книге Вейцман развенчивает другой антисемитский миф о "заговоре сионских мудрецов", который утверждал, что Израиль был создан на деньги мировой еврейской буржуазии, и в частности на деньги Рокфеллеров и Ротшильдов.
Вейцман подробно описывает как в делегации других учёных и деятелей искусства ездил по еврейским толстосумам и выпрашивал у тех деньги, аппелируя к национальным чувствам. Но далеко не все соглашались вкладывать деньги в сомнительное предприятие под названием "сионизм".
Среди Ротшильдов только у самого младшего брата проснулись сионистские чувства и он при сильном сопротивлении своих братьев стал вкладывать капитал в Палестину. Старшие Ротшильды смеялись над своим незадачливым братиком, что тот выбрасывает деньги на заведомо проигрышное предприятие.
Деньги - лишь стимул к созиданию. Если бы не было еврейского потока в Палестину, то некому было бы превращать деньги в заводы и фермы, в плоды труда, и те оставались бы пустыми бумажками.

Примечание: на фото изображён Хаим Вейцман, не путать с Владимиром Ильичом Лениным!