Лаура и ее оригинал

Великолепный, бесценный подарок всем почитателям творчества Владимира Набокова – получить факсимиле всех черновиков неоконченного романа The Original of Laura, "расшифрованный" текст для тех, кто не справился с чтением (достаточно аккуратного и разборчивого) почерка Набокова и перевод на русский язык. В послесловии переводчик Геннадий Барабтарло основное внимание уделяет порядку, в котором он скомпоновал карточки черновиков (Набоков их даже не пронумеровал, что говорит о том, что роман ещё ясно и окончательно не вырисовался в его воображении, хотя Он и говорил своему сыну Дмитрию, что книга в его голове уже есть в полном виде) и указывает, что в англоязычном издании карточки перфорированы с тем, чтобы читатель мог их изъять и скомпоновать по своему усмотрению, погрузиться в творческий…

Что сказать об этой книге, или даже не книге, а намеке на что-то грандиозное, в духе Набокова и, как правило, не всеми понятого и одобренного? Конечно же, жаль, что ей так и не суждено было быть доведенной до ума. Уже в зачаточном состоянии это произведение полно хитросплетений, каламбуров, лабиринтов для мысли, что еще раз доказывает гениальность Набокова. И на мой взгляд эта книга не предназначена для простого обывательского чтения. Пусть лучше ею занимаются исследователи и литературоведы, анализируя ее в первозданном виде.

Нет-нет! Рука не поднимается поставить оценку ниже чем пять. Всего лишь черновик. С наивными пометками, рваным повествованием, непоследовательными событиями. Да какими событиями? Их там почти нет. Так, кратенькие зарисовки. Это было чрезвычайно странно издавать в таком солидном переплёте, с таким гордым названием. Чисто текста Набокова страниц 17. Я прочитала с экрана монитора именно то, что было написано именно Набоковым. Ну ведь это он! Его неповторимый язык! Его очарование! Ах, какое бы замечательное произведение вышло, если бы у него ещё было время сойти со страниц черновика! И я не могу не привести различные цитаты:

А там вздымались волны желания, недавний любовник откидывался назад в полуобмороке...

...умирает не от заурядного какого-нибудь недуга, а от рака забвения...

...В конце…

Не зря, ой не зря Владимир Владимирович запрещал издавать "Лауру", которую до ума не успел довести. Ведь не зря же он это сделал, запрещал в смысле, но предприимчивый наследник не растерялся и решил срубить бабок по-быстрому. В итоге имеем около ста страниц обрывочного текста и много-много комментариев специалистов о том, каким бы был роман, если бы он был законченным.

Ну это же фуфло, господа, при всём уважении и нежной любви к Набокову. Хотя интересно было взглянуть на черновик того, что могло бы стать (и стало бы!) очередным шедевром В.В.

N.B. Из серии авторских заметок на карточках: нападки на Фрейда и постоянные околосексуальные мотивы навевают на мысли. N.N.B. Самоцитирование "Лолиты" умилили несказанно.

Много лет мне казалось, что нет более отвратительного, растиражированного и тем опошленного произведения, которое уже никогда не оправится от ассоциаций и коннотаций со своими убогими копиями, чем «К Элизе» Бетховена. Первые ноты ее вызывали во мне невообразимое раздражение, конечно, не по отношению к Бетховену, а к тому как с ним... с ней, с «К элизе» обошлись. А «К Элизе» злонамеренно подстерегала меня не только в дурацких открытках с телеграммами, но и во всех сборниках классической музыки, которые я ставила, и когда я наконец плюнула и оставила ее играть в наушниках, то к великой моей досаде оказалось, что это шедевр. Она... она безумна! невероятна, непостоянна, сумбурна, она разная, она всякая. Я никогда раньше не читала Набокова, и я год не могла подступиться к Лауре (не то чтобы…

Роман сверхвеликий, не для плоских умов. В отрывках, ну и что, тем гениальнее! Написано так, что и через 300 лет никто так не напишет... Это высшая фаза чистейшей ЛИТЕРАТУРЫ! По некоторым критериям - лучшая книга, которая вообще может быть написана!

Ммррр... я была в голове у Набокова. И это не "Быть Джоном Малковичем", потому что Джона там нет. С Лаурой всё лучше. Вклиниться в процесс создания (и не повлиять на него, потому что наблюдатель изменяет объективную картину, да), увидеть семь дней творения. Нет, семь невозможно. Семи не случилось. Но случилось так, что жизнь стала произведением искусства, а произведение стало жизнью. В ряд Пруста и Джойса встаёт Набоков, встаёт на совершенно особом положении. Поток Пруста осмылен. Хотя не весь цикл вышел при жизни, у него было больше времени. Он жил романом. Набоков, как мне кажется, жил жизнью, а роман писал. Но жизнь чудесным образом вплеталась в текст, если верить воспоминаниям сына (ужасные попытки подражать стилю, но кое-что проясняющие, поэтому нужные). Лаура - сад расходящихся…

«Лаура и ее оригинал». Неоконченный роман на карточках (в американском издании страницы перфорированы – читатель волен вырвать карточки и разложить их в том порядке, который покажется ему правильнее), опубликованный благодаря крепким нервам сына писателя и ограниченному кругу лиц, посвященных в тайну. Если бы мои слова имели какой-то вес, я бы выразила все этим людям глубочайшую признательность. “The original of Laura” нужно читать только в оригинале (это становится окончательно ясно по прочтении завершающего книгу эссе Геннадия Барабтарло), но и в переводе она подобна сверкающему, хотя и не до конца ограненному бриллианту. Радует огромное количество реминисценций на собственное творчество (радует их находить, конечно же), но это я сказала только потому, что не помню такой насыщенности…

не рецензия, но маленькое замечание: эта книга, безусловно, представляет большой интерес для исследователей-набоковедов. (этический момент - стоило/не стоило публиковать - оставим в стороне). у многих поклонников творчества набокова (не специалистов) - скорее вызовет недоумение, чем интерес и истинное удовольствие от прочтения.

Эту книгу не стоит читать тем, кто Набокова не любит - зачастую разрозненные фразы и недосказанные мысли вас не обрадуют. Поклонникам же творчества великого писателя преподнесли ее публикацией огромной подарок - каждая строчка вышедшая из под его пера поистине бесценна,каждую фразу можно перечитывать, играть ею, собирать так и не собранный пазл. Хотя, конечно, есть тут и немного мазохизма: прочитать черновики романа, которому, безусловно, суждено было стать великим, и знать, что он никогда не будет написан, горько.