Рецензии — стр. 3

Хороший нон-фикшн об истории Рима. Автор - признанный специалист по истории Вечного города, который, по собственному признанию, "вот уже 50 лет всеми возможными способами общается с римлянами". Общение идет на пользу обеим сторонам - Мэри Бирд по его итогам пишет хорошие книги, а древние римляне получают возможность передать потомкам сведения о не самых распиаренных сторонах своей жизни.

Главное достоинство "SPQR" - в интересе к этим самым нераспиаренным сторонам. Мэри Бирд не собирается в сотый раз пересказывать нам историю Рима по сценарию "Ромул - цари - Республика - Цезарь". Нет, от этой схемы она отказывается сразу в предисловии. Как я понимаю, ряд негативных оценок книги как раз таки связаны именно с этим обстоятельством - переводчики добавили к названию фразу "История древнего Рима", которая намекает на некую академичность, но академичности нет и в помине. Бирд всю дорогу находится в свободном полете, книга куда больше напоминает сборник эссе, нежели академический труд. Соответственно, для чтения "SPQR" нужно иметь определенный багаж знаний. Если его нет и вы как раз хотели с помощью этой книги систематизировать свои знания о Риме, то книга не оправдает ожиданий и вряд ли понравится.

Понравится она тем, кто прочел о Риме довольно много и кого интересует более продвинутый взгляд на историю этой империи. Его Бирд и предлагает, задавая интереснейшие вопросы и давая крайне нестандартные ответы. Особенно удались ей главы о повседневной жизни обычных римлян, о которых, как правило, не упоминают авторы обычных книг.

Любопытна и оценка раннего имперского периода, в котором Бирд видит не столько чехарду из кровавых маньяков, сколько жесткую структурированную систему, настоящий золотой век. Кстати, о многих привычных оценках "маньяков" типа Калигулы или Нерона автор тоже призывает задуматься, наглядно показывая, что "черные легенды" всегда возникали после нелегитимного прихода к власти следующего правителя. Например, Нерона убили, поэтому на него пришлось повесить ужасы вроде сожжения Рима и убийства матери. Клавдию наследовал его сын, поэтому ничего плохого о Клавдии вы не прочитаете. Однако скрупулезный анализ не самых известных источников вкупе с оценками статистических данных показывает, что правление Клавдия вряд ли было более кровавым, чем правление Нерона. А еще Бирд рассказывает о том, что после гибели Нерона на востоке появилось сразу четыре Лженерона, что тоже доказывает ложность черной легенды - вряд ли кто-то пытался бы сыграть на имидже императора, будь он таким уж чудовищем.

Интересны рассуждения Бирд и о том, как Риму удалось привязать к себе провинции. Подкачала книга лишь в одном, но очень важном месте - автор в самом начале задается вопросом, как же мелкая деревушка Рим смогла стать столицей мировой империи? Задается - но внятного ответа так и не дает. Вот это подпортило впечатление и заставило отнять один балл.

Крепкие 4/5

Очень интересный подход к описываемым событиям. Автор попытался посмотреть на развитие Азии на протяжении столетий через призму Великого Шелкового пути. Мы привыкли, что все идет из Греции и Рима, а нам предлагают другую точку зрения. Верна она или нет, могут судить специалисты. Но книга написана легким языком. В ней можно обнаружить много необычных трактовок событий. И тем не менее, колыбелью цивилизации считается Месопотамия. Китай был развитой страной задолго до европейских государств. Другое дело как это выглядело. Да непривычно для нас, но ведь знания мы черпали и оттуда. А мы непонятны им. Почему мы подражаем восточным владыкам, почему стремимся к роскоши. Ведь наш климат вовсе не предназначен для такого развития. Тем не менее читать интересно. Может ни как научный труд, но хорошо беллетризированный труд, вполне. По таким книгам история запоминается гораздо лучше, чем по тягомотным учебникам. Единственное, что хотелось бы, чтобы рецензировал книгу специалист по азиатским странам и древним эпохам.

Не зважаючи на дещо оглядовий характер (врешті-решт, книжку написано для захіждної аудиторії, яка мало що знає про Голодомор узагалі), це все ж таки повноцінна історична праця з архівними джерелами, посиланнями, цитатами і величезним масивом інформації, в якій і я, який немало вже прочитав на тему срср, знайшов безліч нових для себе фактів.
Почнемо з того, що чи не вперше я чітко побачив весь комплекс подій і рішень, які призвели до Голодомору. Еплбом починає свій історичний екскурс з перших років після жовтневого перевороту і веде його до наших днів. Також вперше я мав можливість дізнатися у деталях про зусилля СРСР приховати голод в Україні і хто (і чому) йому в цьому допомогав на Заході — від страху, що критика СРСР буде сприйнята як гра на руку Гітлеру, який якраз прийшов до влади в Німеччині, до зацікавленності в соціальних експериментах й плановій економіцв, що демонструвала адміністрація Рузвельта, тому й не бажаючи "засмучувати" потенційних союзників. Ну і, звісно, весь цей натовп західних інтелектуалів, типу Шоу, мотивацію яких добре розкрито, зокрема, у "Витрине советского эксперимента". Як наслідок спільних зусиль політиків, журналістів, письменників, тема Голодомору в Україні залишалася поза межами серйозного історичного дослідження і політичного визнання до 80-х рр. минулого століття, коли раптом всім стало ясно, що таке СРСР і нащо здатне було його верхівка заради своїх ідеологічних побудов й — що найголовніше — збереження влади.
Заголом книжка справила на мене найкраще враження. Хороший інструмент для систематизації інформації за темою.

Почему-то формат книги мне представлялся несколько иначе: я думала, мне предстоит услышать голоса героев. Но автор просто вмешала их в котёл истории, мы наблюдаем за героями извне, они просто фигуры на переднем плане, но всё же главный герой здесь - исторический процесс. Что, на самом деле, спаведливо, потому что книга именно о том, что заявлено в названии: автор пытается понять, как же так получилось, что освободившись от бессмыссленного строя, Россия, после краткого периода относительной свободы, добровольно вернулась к тоталитаризму? Гессен исследует политические, социальные, экономические и психологические причины. Герои на переднем плане достаточно разные, так что мы можем проследить корни разных мнений на происходящее. Надо отметить, что почти все - очень яркие фигуры.
Меньше всего в книге Александра Дугина. В самом начале мы застаём его молодым, ненавистником Советского режима. Затем он много читает, и каким-то чудом его убеждения трансформируются в прямо противоположные: сначала он организует НБП (национал-большевистскую партию), в серьёзности которой не сомневается только он сам, а затем постепенно он обнаруживает себя главным (хотя не признанным официально) идеологом нового режима, Путин начинает постоянно цитировать его, только что казавшиеся безумными, идеи. Кажется, автор вообще не интервьюировала этого персонажа, таким образом, как я и сказала, понять почему происходит такая разительная перемена в разумном человеке, совершенно невозможно.
Марина Арутюнян, психолог, которая после развала Союза и конца тотальной цензуры обнаружила огромную пропасть между постсоветской и западной наукой психологией. При этом совершенно очевидно, что в то время, когда страну мотает из стороны в сторону, непонятно, что делать со свободой и при полном отсутствии экономической стабильности и видения будущего, очень многие россияне могли бы найти помощь и поддержку, если не у психоаналитика, то хотя бы у психолога. Ниже об этом подробнее, потому что это ключевая идея книги.
Примерно то же испытывает социолог Лев Гудков (не путать с политиками Геннадием и Дмитрием Гудковыми): ещё в Союзе Юрия Леваду просят создать центр изучения общественного мнения, который должен при этом выдавать "мнение", спущенное партией, никаких больше. Команде Левады, в которую входил Гудков, пришлось с нуля разрабатывать механизмы сбора этого самого мнения. Какое-то время ВЦИОМ поработал в режиме свободы, пока не вернулись времена спущенного сверху мнения, из-за чего команда в полном составе перешла в тот самый "Левада-центр", чтобы продолжить свою деятельность полуподпольно, представляясь иностранными агентами, опрашивая людей.
Серёжа Яковлев, внук идеолога развала СССР Александра Яковлева, выросший в благоденствующем кругу номенклатуры, то есть по умолчанию уже несколько не вписывающийся в большинство, продолжает на протяжении книги недоумевать и не вписываться.
Лёша Горшков, преподаватель гендерных исследований из Перми, оказывается в водовороте событий, когда внезапно Россия нашла своего главного врага в лице гомосексуалов, путая их с педофилами. Это было интересно читать, потому что к этому моменту я из России уже уехала и эту истерию пропустила, видела только отголоски в соцсетях. Алексей вскоре последовал нашему примеру, опасаясь за свою жизнь, покинул Россию.
Маша, фамилия которой сначала не называлась, но в гуще событий она очевидно идентифицировалась как Баронова. Ну это ещё тот персонаж. Гессен немного её романтизирует, делая "одумавшимся" коррупционером, нынче организатором протеста. По моим наблюдениям в твиттере её всегда как флюгер мотало в мнениях: она то вашим, то нашим выдавала. Мне кажется, у неё всегда оставалось какое-то двоемыслие.
И Жанна Немцова. Героиня из неё так себе, в плане геройских поступков: после первого же протеста её противоборческие настроения сдулись, а после убийства отца она отчаялась возвращаться на родину. Зато через историю Жанны автор проводит портрет Бориса Немцова. Я помню, как его слили из "официальной" политики, и простой народ тогда выдохнул с облегчением: этот такой же как все. Но только Гессен расставляет всё по полочкам: да, Немцов стремился в политику, стремился ко власти, но не для того, чтобы присосаться к бюджету и выкачивать из него деньги, а для того, для чего политики во всём мире стремятся к власти: чтобы руководить, брать ответственность и помогать. Не настолько чудовищное преступление, чтобы заслужить такую ненависть большинства, которую власти против него срежиссировали.
Ну и в целом, мне нравится стиль Гессен именно этим: она умеет раскладывать по полочкам то, что казалось непроходимой тьмой и неразрешимым узлом.
В итоге, спойлер алерт, виноваты в возврате к тоталитарному строю оказались двое: талантливый наследник школы запугивания Путин и Homo Soveticus, человек, который не может иначе. В этом плане наиболее интересна психологическая составляющая объяснения: психология травмы. Жизнь в конце 1990-х была настолько изменчива и неуправляема, что люди чувствовали себя как дети: хотелось просто расплакаться и позвать старших, чтобы разобраться с проблемами. Путин как раз пришёл во власть с имиджем "взрослого", который умеет разбираться с проблемами, хотя он в свою первую же проблему - с подлодкой "Курск" показал себя как отвратительный решатель - народу он полюбился. А дальше уже пошло по накатанной: надо находить всё больше проблем и врагов, чтобы сильная рука была необходима всегда. То геи нападают на Россию, то украинцы, - и подконтрольное Путину телевидение транслирует страх: все там в панике, все ток-шоу на повышенных тонах, все кричат, перебивая друг друга. При этом простому народу приходится справляться с ежедневным травматическим шоком или присоединяясь к панике и проигрывая предлагаемый сценарий (затягивая пояса, ненавидя геев), или уезжая из этого шапито (и, всё ещё не отойдя от травмы, выстраивать доморощенный тоталитаризм где-то ещё). Вкратце ситуация изложена в интервью Арутюнян, простите, Медузе. Но вообще надо читать эту книгу.

Достаточно короткий, но очень насыщенный рассказ о том, насколько сильным было снижение жизненных стандартов (в том числе и для самых бедных слоев) после падения Западной Римской империи.

В последние годы ортодоксией стало восприятие смены эпох "поздней античности" на "раннее средневековье" как мирного постепенного процесса замены религии на фоне мелких политических неурядиц и постепенного распада общего пространства, мало задевающего простой люд (см. например, The World of Late Antiquity). Эта новая картинка стала реакцией на прежние представления о волнах завоевателей, сокрушающих благоустроенный римский мир. Эти представления стали таять как снег под солнцем из-за груза фактов о крайней малочисленности завоевателей на фоне миллионов завоеванных. Стали говорить о романо-германском синтезе, о мирном проникновении и т.д.

Джованни Баттиста Пиранези, "Виды Рима"

Эта книга переводит вопрос из плоскости идеологии (религии, восприятия власти) в плоскость экономики. Возможно, что смена власти императора на власть короля мало значила для сельских обывателей. Но для них много значило утрата поставок типовой посуды, производившейся в Северной Африке, и черепицы для крыши, делавшейся на фабриках вокруг Рима (подробнее о современном состоянии исследования римской экономики и уровня технического прогресса можно почитать здесь - Quantifying the Roman Economy: Methods and Problems). Так, падение уровня жизни в Британии после ухода римлян отбросило местное население обратно в неолит, был утрачен гончарный круг и города превратились в призраки (о Бате, например, чувствительные саксы потом писали проникновенные элегии, о которых рассказывает Борхес).

В общем и целом книга - множество археологических фактов, подкрепляющих гипотезу о тяжелых последствиях схлопывания единого рынка, простиравшегося от Сирии до Ирландии и от Дании до Сахары. Мрачная картина, ничего не скажешь.

Что общего между сонатой Бетховена и вкусом лимонного кекса?

Информация… Это слово буквально ворвалось в двадцатый век, перекроив жизнь человечества. Сегодня мы говорим об информационном взрыве и информационной перегрузке, информационной безопасности и информационных войнах, средствах массовой информации и информационном коде ДНК. Информация оказалась одной из главных характеристик материи — наряду с энергией и массой, но значительно перспективней, так как создает целый мир — поверх базового, физического. И вот мы уже находим информацию в мифах и звездах, в логике и абсурде, в хаосе и абстракциях, и даже всякое отсутствие информации признаем вполне информационным. Поистине, «всё из бита» (Джон Уилер). И даже страшно становится, что еще сделает с нами в скором времени информация…

Впрочем, Глика больше заботит, что мы можем делать с информацией. Конечно, собирать, кодировать, передавать, хранить, анализировать… Причем научились этому далеко не сразу. Книгу можно представить в виде концентрических кругов: каждая глава-история крутится вокруг того или иного овладения могучими силами информации. Бой африканских барабанов рассказывает нам, как важна информационная избыточность; составители толковых словарей ловят в информационные силки живой язык и тем самым делают его явным; мистер Бэббидж берется «рассчитать мир», и нельзя сказать, что это ему не удается; телеграф в одно мгновение меняет мир и тут же уступает место радио и телефону; Алан Тьюринг изобретает программируемый компьютер (сначала воображаемый), а Клод Шеннон создает теорию информации. На последней стоит остановиться поподробнее, как это, собственно, и делает Глик.

Каков физический смысл информации? Парадоксально, но это мера неожиданности, неопределенности, энтропии. Иначе говоря, максимально информативен хаос, где каждое состояние должно быть описано заново и независимо; крайне неинформативен строгий порядок, который определяется какой-нибудь одной короткой и всеобъемлющей формулой, вроде N – натурального ряда чисел. Последний бесконечен, но совершенно неинформативен. Такая теория информации, названная Винером кибернетикой, стала основой «информационного поворота», породившего когнитивные науки и приблизившего нас к пониманию тайн эволюции жизни, человеческого мозга и устройства Вселенной. Впрочем, труднее было разобраться со смыслом.

Последняя треть книги посвящена тому, что значит информация для нас, обычных людей. Нам нет дела до абсолютных порядка и хаоса, наша вотчина — золотая середина: там, где сходится уже привычное и незнакомое, где рождается новое знание. Любое. Статья Википедии, новостная страница, кулинарная рассылка, френд-лента, твиттер-мем… Одна заметка цепляет другую, гиперссылка за гиперссылкой, и нас опутывает сеть, имя которой — информация. Мы живем ею, дышим, питаемся, наслаждаемся, доверяем. Но если вы думаете, что здесь речь только об интернете, вы еще не поняли главного. Всё вокруг — информация: от запаха морских водорослей до звуков сонаты Бетховена, от вкуса лимонного кекса до ощущения жаркого воздуха за окном, от вашей памяти до тех знаков, что подает нам Вселенная.

Чем примечательна, не похожа на многие исторические книги, "Мобилизованная нация. Германия 1939 – 1945»? Николас Старгардт проделал интересную работу - используя исторические сведения и факты как фундамент, декорации, автор взял уцелевшие дневники и письма реальных людей, но не в разрезе временных точек, а как цельные цепочки. Именно это и позволяет читателям заметить динамику мысли, восприятия и отношения участников событий, жителей этого времени.

В моём издании есть карты, но выкладки о ходе боя, точечных направлений тяжело читать, так как я не сильна в военной терминологии. Эти части книги для меня, конечно, были потеряны. Но здесь они не составляют основы. Интересно было узнавать именно «светскую» составляющую. Как и чем жили люди Германии в это тяжёлое для всех время. В предисловии автор упоминает о смене взглядов в мире с течением большого количества времени. Но Николас Старгардт в этой книге не отвечает на вопрос «кто же немцы, жертвы или преступники», не даёт оценок, рассуждений. Это хроника военного времени под определённым углом, скорее отличным от привычного русскому читателю, ведь в школах мы изучали историю с позиции наших соотечественников. Автор даёт возможность посмотреть, «о чём говорили немцы и что думали они об их роли в то время? Например, до какой степени они выражали готовность обсуждать своё участие в войне на стороне проводившего геноцид режима? И насколько сделанные ими выводы меняли их видение войны в целом?»

Пусть никто не пребывает в иллюзиях и не думает, будто сможет выйти и сказать когда-либо потом: я всегда оставался добрым демократом при этих отвратительных наци

предупреждал Геринг в 1942 году. И, конечно, здесь очень чётко можно следить за тем, когда, как и что заставило немцев воспринимать себя коллективно виноватыми. «Какой позор и какое унижение родиться среди немцев!». В наше время, надо понимать, каждый усмотрит то, что хочет увидеть, заметит, оценит или проведёт параллели.
Это не роман, и обсуждать «сюжет» мне абсолютно не хочется (и не можется, если уж на то пошло). Основываясь на книге, порассуждаю вот над чем…

Это было жестоко, но они стреляли, а потому заслужили смерть

говорили то "одни", то "другие". Часто ловила себя на мысли, что люди всё же имеют избирательную память. Такой вот человеческий навык закрывать сначала левый глаз, а потом открыть, прикрыв правый. Картинка вроде бы та же, но вдруг какие-то детальки из-за носа правым глазом как будто не видны, и ты сразу "забываешь". В группе пленных смотришь на зверства завоевателей, и отказываешься понимать всё это негуманное, нечеловечное. Но ситуация меняется, и с позиции оккупантов вчерашние жертвы видят свои равные по жестокости, а то и превосходящие, действия уже необходимостью, ответом, возмездием. Один человек убивает другого. Когда глаза заглядывают в отверстие дула пистолета – ужас, а когда на лоб перед этим дулом – справедливость.

Угол зрения решает. В том числе наши суждения в отношении того или иного уровня руководства. Легко снизу возмущаться по одному поводу. Придя наверх и обозрев чуть иную картину, чем только попы перед глазами, а ещё, например, их объем в соотношении с верхом, тот же «низ» идёт на допущения. Посмотрим на пример того, как менялось отношение церкви к войне. Тот случай, когда дружить становится возможным, если найти третьего - общего врага - и дружить против него, так и выглядит важнее, и интереснее (и, главное, безопаснее).

Если читать внимательно, сохраняя позицию наблюдателя, то становится ясно, что вопрос не в какой-то нации, гражданстве, религии или любого другого вида принадлежности. Увы, это наше людское. Где же будет предел жестокости? Пожалуй, лишь евреям в то время не везло. «Обречённый на смерть народ» при любых позициях не получил, кажется, возможности побыть в роли угнетателя (здесь это мой убогий грустный юмор).

То, как закончится война, решалось город за городом, село за селом и деревня за деревней

написано уже близко к финалу книги, но, на мой взгляд, является ещё одной важной мыслью на протяжении всей истории. Хорошим примером здесь будет ситуация с психиатрическими приютами и лечебницами. Была развёрнута довольно известная программа «по избавлению общества от бесполезного балласта». В книге приводится случай сентября 1940 года. Людвиг Шлайх, директор подобного заведения, получил извещение о планах в отношении его пациентов. Его возмущения «наверх» не помогли

Когда Фрик коротко осадил Шлайха и велел сотрудничать, тот пошёл на беспрецедентный шаг и связался с родственниками пациентов, попросив их приехать в приют, пока не поздно, и забрать близких. …

Здесь можно говорить о том, что ряд врачей был не согласен, но промолчал, кто-то попытался помочь, кто-то видел в программе необходимость и поддерживал. Верно? Всё зависит от конкретного врача, пастора, директора. Но в то же время, вспоминая Довлатова,:

…Многие явились сказать душераздирающее «прощай», но оставили разволновавшихся больных на месте. Из четырехсот сорока одного пациента в нескольких списках штеттенского приюта родственники спасли только шестнадцать

Всё зависит от каждого конкретного человека. От его рамок возможного, допустимого. Ведь кто-то отрезал пилой руку, чтобы уклониться от тяжелых работ, а кто-то так и не смог выстрелить в человека даже под дулом у своего виска. Ситуации, обстоятельства, причины – их много разных. Все они, в конечном счёте, кажется, сводятся в личному «могу\не могу».

Огромное количество насилия над женщинами неотступно следовало за любого вида оккупантами, и за «захватчиками», и за «освободителями». Убеждённость в том, что «тело женщины принадлежит в первую очередь нации и только потом ей самой, содержала в себе своеобразный патриотизм, который разделяли представители возглавляемых мужчинами движений Сопротивления там и тут в Европе». Хочется слегка отметить, что и тут игра в «смену глаз» была в действии. И если сегодня ты была патриоткой, выполняла свой долг, то завтра ты уже окажешься с клеймом в собственной стране. Тем не менее, среди «пришлых» были и такие мужчины, которые защищали пленных женщин и девочек, не насиловали сами и не позволяли соотечественникам. При разговоре же выяснялось, что их детей, семью убили нацисты.

Можно привести и другой пример, оторванный от ролей захватчиков и пленных. Посмотрим, как любовь справлялась с разлукой и войной. Переписка Роберта и его жены Мии рассказывает об их способе поддержать друг друга и семейные узы. Роберт предлагает «в каждом письме писать об одном из многих любовных переживаний, которые мы с тобой разделили». Неловко, не сразу, но они шаг за шагом наполняют письма нежностью, теплом, силой.

Все пары оказались перед одинаковой проблемой – необходимостью заверять себя и друга друга в том, что с утратой секса между ними ничего не изменилось

. Одинаковую проблему решали по-разному. Роберт и Миа стремились к откровенности и близости хотя бы на бумаге. На примере писем Дитера Д.: некоторые же люди торопились обеспокоиться по поводу сексуальной неверности партнёра, в письме выразить свои недоверие, сомнение, претензии.

Чувствуете? Я не говорю, что подозрительность в отношениях – это плохо, а секс по переписке – залог всемирного счастья. Нет. И конечно, невозможно в раз заговорить «что-то на беспечном позитивном» после того, как тридцать лет был отъявленным прагматиком. Да и зачем. В очередной раз остановиться и осознать, насколько все мы разные. Особенно в критических ситуациях. Но всегда это не вытекает из размера ноги, цвета волос или натуральности произношения th. Всё зависит от личности, отношения, хода и образа мысли. Да, на фоне окружающей среды и обстоятельств.

Ну и ещё одна тема размышлений – это информация. Я противлюсь высказываниям рода «да, немцев зомбировали, была сумасшедшая пропаганда! Не видели, не хотели видеть правды-матки!» (вместо «немцев» кто угодно)
Не потому, что пропаганды не было или вообще не работает она. А потому что не только немцев. Это есть везде и всегда. Ни у одного «обычного» гражданина не было, нет и никогда не будет полной картины. Невозможно. И это не проблема отдельной нации или государства. Это проблема набора физических способностей человека. Пока мы не можем смотреть одновременно и на муху на стене, и на весь земной шар, разбираться в своих мыслях и поступках и в то же время залезть в голову другому и провести подробный объективный анализ существующих там нейронных связей. Пока этого нет, всегда будет элемент внешней и "чье-то" субъективности. Кто-то на этом строит и пропаганду. И много других манипуляций. А ещё, есть те, кто слушает, думает и анализирует, есть другие – кто выбрал неведение. И миллион других комбинаций. Но я убеждена, что никогда и никто не обладает полной информацией. Вот и всё. Если не видели "всей правды" одни, то и вторые, кто обвиняет, не видят всю её.

Несколько моментов, которые запали в душу «на поковыряться», выносить уже не буду, но уверена, что эта книга – не просто историческая сводка. Как раньше писали «для широкого круга читателей», и видимо, для не менее широкого полёта мыслей. Это правда.
Не зря, мне кажется, «Мобилизованная нация. Германия 1939-1945» включили в Топ-100 выдающихся книг 2015 года. Она абсолютно точно не оставит равнодушным никого, какую бы цель не преследовал читатель.

Наконец-то, я, как та еще улитка, преодолела эту книгу. Несколько месяцев у меня ушло на то, чтобы в пассивном режиме познакомиться с этой вещью.

Впечатления остались неоднозначными.
Безусловно стоит отметить, что Мэри Бирд старается приблизить нас к Риму максимально близко. Тут вам и подробный рассказ о царях, и описание местных жителей, и рассказ об охоте и гладиаторских боях. Вас пытаются познакомить с местными жителями, которые традиционно одеты в тогу и рассказывают о своей судьбе, победах и поражениях, хотя о последним в меньшей степени.

И вроде бы все очень интересно. И вроде бы первые страниц 150 я не могла отвлечься и мне так нравилось стирание временного различия между нами, я как будто сама сидела в Колизее и бродила по мощеным улицам.
Но есть огромная ошибка, которую я допустила - не считая давних уроков истории в школе, это была моя первая книга о Риме.

И искренне советую - не берите эту книгу первой для знакомства с эпохой! Она рассчитана на людей, которые уже более менее ориентируются и хотят чуть больше разбираться в тонкостях.
У меня же через какое-то время стало все путаться в голове - кто за кем шел, кто правил, кто чем отличался. Мне не хватало какой-то более строгой хронологической последовательности, где-то именно исторических подробностей и какой-то другой структуры, кроме повествования, чтобы запомнить хоть что-то.

В итоге впечатление, что все в голове окончательно запуталось и перепуталось, осталось лишь общие ощущения, да, где-то интересно, но переодически монотонно и долго.

Начинал читать с предубеждением: появилась масса торопливых псевдоисторических ниспровергателей, унылых популяризаторов; не сразу смог оценить глубину авторского подхода к проблеме. Трудно рекомендовать книгу читателю любого уровня: читать будет трудно при отсутствии элементарных представлений об истории древнеримского государства. Можно начать знакомство с исследования Е. Федоровой «Люди императорского Рима»: в частности, эта работа насыщена цитатами из творений Тацита, Светония, Плутарха, что позволяет услышать голоса прошлого.
Относительно Мэри Бирд предупреждаю: все ваши знания и в особенности любимые стереотипы в этой области будут подвергнуты серьёзному испытанию. Не всем по плечу и, главное, не всем по нутру…
Работа Бирд действительно гигантская по масштабу выявления и развенчания позолоченного образа Рима. И очень важно, что автор смогла существенно ограничить рассматриваемый исторический период (до 212 года) и обосновать свой выбор: это показатель настоящего серьёзного учёного.
Необходимо сказать, что трудов условно «от Ромула до средневековья» (ставшие классикой работы Гиббона, Нибура, Моммзена и др.) уже предостаточно. Поэтому я в принципе не вижу смысла множить длинный ряд. Из относительно недавних работ назову «Рубикон…» Холланда. Эта книга перекликается с бирдовским творением: аналогичная попытка уловить суть событий, скрытые пружины римской цивилизации, хотя и более скромная по объёму.
Отмечу сосредоточенность автора «SPQR» на избранной теме, умение выделить главное, отсечь лишнее. Бирд несколько раз может возвращаться к интерпретации одного и того же факта, но на разных этапах повествования и с разной целью. Таким образом, взгляд читателя постоянно расширяется и обогащается.
Отсутствие пиетета к т.н. «великим» может кого-то изумить (слишком непривычно!), но цель Бирд – исключить гиперболы, созданные, в том числе, самими римлянами. Вообще мифов в истории Рима – море, но автор многие из них успешно ликвидировала. Вот два образца умозаключений, дающие также представление об остроумном стиле Бирд:

«…Империя создала императоров, а не наоборот»

«Сенат был устроен по античному эквиваленту известного принципа окружать себя однокашниками из привилегированной школы»

Интересно, что понятие «республика» римляне толковали настолько по-разному (спектр мнений, приводимых в книге, чрезвычайно пёстр), что до сих пор весьма трудно уяснить и правильно интерпретировать утраты и приобретения имперской эпохи:

«…О Катоне Цицерон однажды отозвался: «Он высказывается так, словно находится в государстве Платона, а не среди подонков Ромула».
(И только позднее романтическая ностальгия превратила «антицезарианцев» в подлинных борцов за свободу, мучеников, сплотившихся против самодержавия.) <…> То, что называли войной свободы с единовластием, на деле было войной между двумя соперничавшими императорами.
<…> Говорят, Катон убил себя, чтобы убежать от милосердия Цезаря»

Радует, что переводятся и издаются такие важные знаковые книги, способные не только существенно поколебать стереотипы,
но и действительно изменить взгляды целых поколений. Надеюсь, вы тоже это оцените.

Вообразите: вы - большой начальник. Лидер многочисленной группы преданных вам и исполняющих важную миссию людей. Конечно, у вас есть враги. Ну или конкуренты, если хотите. Не хотите? А воевать за место под солнцем все равно придется. Что ж, война тоже дело, жаль только Фортуна - дама переменчивая. И сегодня явно не ваш день. Но вы-то главный. Вам нельзя раскисать. Наоборот, надо подбодрить своих ребят. Уставших до чертиков, измученных борьбой. Давайте все умрем, но не сдадимся? Не, не очень мотивация. Надерем им зад и по домам! Уже лучше. Но домой вернуться не все. Вы это знаете и они это знают. Тогда так: погибшие в битве попадут в рай с садами и фонтанами, где им будут прислуживать гурии с вооот такими

Че за бред?! При чем тут Васко да Гама вообще?!

черными глазами. Отлично! Начало священной войне, разделившей две цивилизации, положено. Позже эта война погонит корабли Васко да Гамы к берегам Индии. А сама экспедиция будет названа крестовым походом.
Историк, биограф и просто симпатяшка (см. фото) Найджел Клифф уверен - именно это плавание разделило Средневековье и Новое время, именно тогда расцвет Востока сменился экспортом западных ценностей во все уголки мира. Целью похода были не только баснословные богатства Востока, в войне против ислама европейцам требовались союзники. Веками ходили легенды о живущем на Востоке пресвитере Иоанне - могущественном христианском правителе, обитающем где-то за морем. Всякий раз, когда неугомонные европейцы попадали в очередную передрягу, начинали ходить слухи, что уж на этот раз на помощь точно придет спаситель - непобедимый священник-царь Иоанн. Устав ждать, смельчаки сами отправились на его поиски. Одной из задач Васко да Гамы было заключить союз с христианами Востока. А если очень хочешь найти, найдешь даже то, что не существует - португальцы сочли индусов неортодоксальными христианами и не скоро осознали свою ошибку. Непонимание было обоюдным и вскоре (не без помощи подливавших масла в огонь мусульман) привело к столкновениям. Ну а поскольку участники похода считали себя крестоносцами, преследующими великую цель, в выборе средств они особо не стеснялись.

Если честная торговля давала сбой, всегда оставалось пиратство, помогающее свести концы с концами.

И работорговля, эти язычники ничем не лучше животных, еще спасибо должны сказать, благое дело совершаем - души их спасаем. Впрочем, "эти язычники" в долгу не оставались. Ну а могло ли быть иначе, когда два столь различных мира сталкиваются друг с другом? Могло - считает автор, хотя другой путь и был чем-то неординарным, из ряда вон выходящим, как договор Фридриха II об аренде Иерусалима. История человечества учит нас тому, что идея Последнего крестового похода, священной войны ради прекращения всех войн утопична, а вечный мир возможен лишь при одном условии

When two strong men stand face to face, tho’ they come from the ends of the earth.

Я не дочитала книгу. И вот почему:

1. Корявый перевод. Построение предложений взято из другого языка и читать очень сложно. Например: Сельский учитель, *имя* был... (цитата не дословно, но подобного много).

2. Некоторая сумбурность в личностях. Я так поняла, для написания книги использовалась корреспонденция двух десятков людей, что нельзя назвать хорошей выборкой. Да, это показывает развитие их взглядов, но назвать это полной картиной нельзя. Ну и на начальном этапе порой можно запутаться, кто есть кто, хоть список и есть, но в электронной версии им немного неудобно пользоваться.

3. Некоторая обрывочность исторических фактов. Для легкого чтения книги (как мне показалось) надо хорошо разбираться в истории, в датах, в фактах. Лично я больше времени потратила на википедию, пытаясь ликвидировать пробелы в своих знаниях, чем непосредственно на чтение книги. Например, упоминается аншлюс Австрии и его дата, но хочется понять причину отсылки при упоминании раздела Польши.

В целом назвала бы эту книгу скорее научным трудом для историков (хоть выборка и маленькая), нежели нон-фикшн для широкого круга читателей. Может быть, вернусь к прочтению позже.

Важная книга в любые времена, чтобы понимать как легко можно вложить идею в сознание и отключить критическое мышление. Как и говорилось в предисловии, я чаще всего встречала мнение, что рядовые немцы многого не знали. При этом в автобиографиях узников концлагерей были истории, как их подкармливали жители близлежащих сел, придумывали для этого целые схемы. Значит знали, сочувствовали. Старгардт показывает на какие кнопочки нажимали властьимущие, чтобы перевернуть мировоззрение немцев и заставить их верить в то, что нормальному человеку в голову не придет. Хотя книга построена на письмах, дневниках и документах, читается на одном дыхании, перед газами просто проходят эти судьбы, их эмоции и страхи, ощущение, что общаешься с ними. Фото дополняют картину. Также не скрывается как вели себя освободители и американцы и красноармейцы. У нас замалчиваются неприглядные стороны этой части истории, даже вызывают враждебный отклик если описаны в художественной литературе. Автор объясняет, почему это происходило, да и немцы понимали, что их ждет подобное в ответ на их зверства. Но это страшно в любом случае и никакие уроки истории забывать нельзя, тем более позорные.

Хоть у меня и не возникло никаких идеологических разногласий с автором этой книги, тем не менее, я не смог дочитать её до конца. Для меня главной проблемой стала довольно сильная поверхностность этой книги. Автор скачет по темам, едва касаясь, а возможно, некоторые и вовсе пропуская (но тут я не совсем уверен). К примеру, когда автор пишет о времени правления Бориса Ельцина и в частности о штурме парламента, текст очень быстро переходит от самого штурма к совершенно другой теме, к примеру, к гайдаровским реформам. В итоге возникает ощущение мелькания тем, как будто едешь в поезде. Т.е. только что была тема со штурмом белого дома, а теперь реформы Гайдара, а моментом позже – приватизация Чубайса и пирамида «МММ». Автор в одну главу решила впихнуть Ельцина и плюс к этому, и это довольно важно, сделала она это без какого-либо критического взгляда или обзора. Короче, получилась смесь тем, которые крайне поверхностны, не содержат критического обзора и плюс, всё это с точки зрения нескольких и мало кому известных людей проживавших в то время в Москве. Поэтому я сомневаюсь, что иностранец, мало осведомлённый о новейшей истории России, всё поймёт, а также получит полную и взвешенную картину того, что происходило в тогдашней России и СССР. Примерную картину – возможно, но никак не полную.

Второй причиной, почему мне книга не понравилась было то, что автор описывает ситуацию в стране от лица никому не известных людей родившихся в 80-х годах XX века. Многие моменты в книге выглядят чрезвычайно личными, которые если и будут кому-то интересны, то только друзьям, родным и близким главного героя или героини книги, но никак не сторонним людям. Плюс, меня удивило количество моментов в книге связанных с религией и ЛГТБ. В России это второстепенные темы, а учитывая, что автор решила описать период истории аж с 80-х годов XX века вплоть до нынешнего времени и плюс, многочисленные врезки из ранней истории Советского Союза (времён Сталина, к примеру) то концентрация на таких темах кажется мне очень странным. В общем, я бы порекомендовал поискать книги отдельно по истории современной России и отдельно по истории СССР. Попытка уместить в одной книге эти две темы, кажется мне проигрышной уже изначально.