Рецензии — стр. 6

Когда пришла на ЛЛ, то Халед Хоссейни был первым автором, на которого я обратила внимание. Но добралась до него спустя 4 года.

Эту книгу у автора считают самой слабой, и я тоже не смогла разделить восторгов, когда ее читала.

Она состоит из разных историй нескольких поколений одной семьи, но тут есть и истории близких им людей.

Судьбы у героев сложные, непростые. Но для меня большим минусом стало то, что написаны они так, что героям не сочувствуешь, не проникаешься их болью.

Я читала их отстраненно, большого желания возвращаться к ним не было.

Самой интересной, на мой взгляд, была история брата и сестры. Их разлучили на долгие годы и они прожили все это время с болью в сердце. Мальчик помнил сестру отчётливо, а вот сестра забыла его, т.к. ей было 2-3 года, но всю жизнь ощущала пустоту.

В каждой истории было что-то про страх, вину, нелюбовь родителей. Но почему-то как-то это сухо автор подаёт, что читаешь эти истории, чтобы прочитать, без особых эмоций.

Например, была одна героиня, Нила Вахдати. Женщина жила для себя, у меня впечатление, что и ребенок у нее появился, чтобы не быть одинокой наедине с нелюбимым мужем. А дальше, когда ребенок рос, были сплошные манипуляции, чтобы привязать к себе.

Но и тут даже возмущения она не вызывала, как по мне, то это просто пустая женщина. И даже не хочется размышлять, а почему она себя так вела.

Не заметила я трансформаций у героев, даже у тех, кто плохо поступил, не было осознания чувство вины было, но вели они себя очень глупо вместо того, чтобы просто попросить прощения.

Так что я тоже эту книгу не рекомендую для знакомства с автором. Ради интереса можно почитать, но не более.

У Камилы Шамси получилась очень сильная книга. Она очень сильно злободневно заряжена, так как она о мигрантах-мусульманах, это в наши-то дни священной исламофобии. Что хуже: отец молодых героинь и героя книги тот самый стереотипный мусульманин, всю свою жизнь посвятивший джихаду против той страны и тех ценностей, в которую он было дело переехал и завёл семью. Семья же оказалась обречённой нести это клеймо - родственник-террорист. Они старались быть тихими и законопослушными, чтобы поглядывающее на них МИ-5 не цеплялось и оставило в покое.
Мусульманство - это крайний случай, в целом книга и о том, что любому мигранту приходится жить на две культуры, разрываясь между двумя системами ценностей, а из-за этого быть всё время в подвешенном состоянии и терять в этом себя.
Книга откровенно говорит о том, что пора уже что-то с этим делать, что отторгать мусульман из-за их цвета кожи или религии - это сеять семена ещё большей ненависти и раздора. У государства есть силы и средства присматривать за семьёй джихадиста, подозревать, допрашивать, ожидать, когда они наконец сорвутся в такую же ненависть, чтобы наконец-то покарать и их. Но у государства нет денег и инструментов, чтобы помочь этой семье, поощрить в успехах, дать почувствовать, что они такие же граждане, как и все, а не люди второго сорта.
У книги ужасно пронзительный конец - просто жуть что такое: обнажает все нервы и оставляет в таком состоянии - конец открытый. Автор немного усмехается сама над собой: дескать, идеалисты в наше время уже никому не нужны. Но всё же, всё же она пишет эту книгу - вдруг всё же хоть одно сердце растает и хоть один человек поймёт, что ненависть родит ненависть, и это тупиковый путь.

«Домашний огонь» - это, конечно, никакая не «Антигона». От Софокла остались труп молодого человека, да скорбящая девица. И все.

Вполне естественный оборот. Столько времени утекло. Царства пали, религии тоже неактуальны. Кому тут с кем бороться?

Поэтому с самого начала следует отбросить вполне естественный соблазн глядеть на происходящее глазами Терри Лоун, жены главного нехорошего человека: «Ты с кем связался? С девочкой, обезумевшей от горя».

Как ни плох Карамат Лоун, поневоле с ним согласишься: политический инстинкт его жены притупился.

Всем известно, подлинная трагедия возникает тогда, когда одна правда сталкивается с другой. Но что получается, когда (обычная теперь ситуация) неправы обе стороны?

Не дай себя одурачить молодости и красоте. Любовь не всегда бывает права. Да и любовь ли это? Взаимные чувства Аники и Эймона провозглашены, но не подтверждены. Красивые жесты – одно, но главное-то как заметила мудрая миссис Рахими, в мелочах. Стадию совместного просмотра передач по ТВ сюжет романа не захватил. Мы остаемся в самом начале, на уровне завязи любви, полный цикл просмотреть нам не удается.

Все познается по плодам. «Только утро любви хорошо» - так считают дураки и поэты. У любви все должно быть прекрасно - и утро, и день, и вечер. О любви четы Лоунов как о чем-то состоявшемся сказать можно, а вот о молодых людях нет.

К чему это я? Да кто к тому, что разница между Аникой Паша и Карматом Лоуном не так велика, как это может показаться. Перед нами сильные натуры, индивидуалисты, эгоисты, способные с легкостью перешагнуть через свою семью, отбросить ее во имя собственных убеждений.

Вообще большое заблуждение видеть в Анике перенесенное из античной трагедии начало традиции и гуманизма. Она действует не во имя традиций, а им наперекор. Добрачный секс, вот это понравившееся Эймону «шагнула от Бога к нему», искушенность в юридических тонкостях в полном согласии с современным каноном «знать законы, чтобы уметь обходить их». Разве не Аника задает правила игры Эймону? Наконец, для чего она едет за Парвизом. Не оттого ли, что просто хочет? Сильная женщина современной эпохи.

От имени ислама в романе выступает в большей степени Исма. Она единственная настоящая мусульманка, которой так трудно быть немусульманкой в современном мире. Изменой в современном мире является традиция.

Но вернемся к любви. Многих пленяет поэтическая красивость, слова, брошенные Аникой полицейским: «Видимо, вы никого не любите достаточно сильно, если для вашей любви необходимо, чтобы человек никогда не менялся». Любовь должна менять. Это верно. Но для чего? Не слишком ли бесцеремонна и прагматична Аника в своей любви? (Тема сопряжения любви и пользы вновь всплывет в ее споре с Исмой). Кого все-таки любит Аника – Парвиза или Эймона?

Это центральный вопрос для выстраивания всей системы координат. Кто входит в семью: брат или любимый? Это одна семья или разные, два гражданства или одно? Следует сделать выбор, расставить приоритеты. Так требует классический конфликт. Но ситуация выбора есть, а сам он не совершается. Вместо него спорадические, импульсивные действия.

Молодые герои слишком инфантильны, у каждого из них своя правда – и современная ценностная и нравственная неразбериха создает тот фон, на котором разыгрывается трагедия. Когда каждый считает, что абсолютная истина у него в кармане, можно говорить о полной утрате всех ориентиров. Это значит, что истиной не обладает никто.

Сама композиция романа в какой-то мере свидетельствует об этом. Нет удобной единой точки зрения, нет позиции, позволяющей видеть все. Герои отражаются в сознании друг друга, как в кривых зеркалах. У каждого своя Исма, Аника, Парвиз, Карамат. Читателю приходится складывать пазл, отбрасывая неподходящие детали

Поэтому от романа, воспроизводящего ситуацию растерянности и хаоса, не следует ждать ответов. «Домашний огонь» предполагает дискуссию.

Она вынесена Шамси в само заглавие. «Домашний огонь». Что это? Огня в мире хватает, Карамат обещает подпустить еще больше. Но где он – дом? В Америке, в Англии, Пакистане, Боснии или, может быть, Чечне?

«Почему вы выбрали социологию?» - спрашивает Карамат у Исмы. «Я хотела понять почему мир так несправедлив». О несправедливости, отождествляя ее с законом, говорит и Аника. Но что такое справедливость? В романе ответа нет.

Спор идет о семье и государстве. При этом только кажется, что у нас здесь классическая оппозиция: родственные связи, кровное родство против бездушных юридических статусов. Спор о гражданстве – один из центральных в романе. Карамат в своей политической философии предлагает порвать с долгой философской традицией рассматривавшей государство (общество) как расширенную семью. Гражданство по рождению – атавизм кровнородственной связи. Граждане – не дети. Поэтому вопрос Исмы: «А вы любите своих детей, лишь тогда, когда они вас слушаются?» подводит нас вплотную к дискуссиям о государственном тоталитаризме и патернализме, к такой скользкой, амбивалентной теме как государство – родитель и воспитатель. За ними открывается пропасть проблем, принципиальная незавершенность дискуссий.

Да, конечно, можно вспомнить о милосердии. Но насколько милосердна в своих необдуманных действиях по отношению к окружающим Аника? Какова цена милосердия к одиночке в мире и без того уже стонущем от эгоизма?

Здесь не может быть односложного ответа.

В романе все не так просто как выглядит на первый взгляд. То, что кажется не раз уже описанной в романах о мигрантах отвратительной привычкой прогибаться, в случае с Исмой оборачивается ответственностью. Она не просто сестра, она взрослая, почти мать, приглядывавшая за Аникой и Парвизом после смерти их общей матери и бабушки. Но наследие женщин проигрывает наследию мужчин, предлагающих вместо мерного мерцания домашнего очага буйство открытого огня. Прожигать мир огнем интереснее, чем готовить на нем пищу. (Здесь опять можно поспорить с неявным авторским упрощением)

«Домашний огонь» Шамси полон неявных вопросов. Но вся эта теоретическая говорильня о государстве, семье, законе и справедливости меркнет перед практической деятельностью. Пока нерешенные вопросы повисают в воздухе, пока большинство воюет в СМИ и Твиттере, другие берутся за настоящее оружие. Это и составляет суть современной трагедии.

Стоит ли мне расхваливать автора? Думаю нет, ведь те, кто уже знакомы с автором и так знают, что он не перестает удивлять. Эта история совсем не похожа на две предыдущие: в этой книге очень много персонажей и все главные. Рассказ постоянно перескакивает от одной истории на другую, по началу это жутко раздражало: только-только втягиваешься в жизнь одного героя, начинаешь переживать, сочувствовать и БАААХ, переворачиваешь страницу, а там уже другая история... Ну а потом, все герои становятся близкими и ты понимаешь, что не забудешь ни одну историю, как и в общем всю книгу.

«Я лишь знаю, что, когда мы друг друга потеряли, ему было гораздо больнее. А мне повезло, меня защитило детство. Je pouvais oublier. У меня все еще была роскошь забвения. А у него нет.»

История Пари и Абдуллы стоит особого внимания: с таким нетерпением ждала их встречи. Такие близкие отношения, такая безграничная и бескорыстная любовь к сестре, что невольно задумываешься, а что было бы если бы не произошло то роковое решение, которое перевернуло жизнь героев и стало цепочкой последующих событий?
В целом книга мне понравилась. Рекомендую, обязательно к прочтению!

Ничего не поняла, что нам хотел сказать автор. Проблема мигрантов, которые бегут от смерти и разрушения на Запад, где они в общем-то нужны, но встречают противодействие из-за того, что они слишком другие, - актуальная, и помощь писателей, которые говорят об этом, нужна. Однако, я не вижу, как Хамид собирается помогать. Герои книги, Саид и Надя, - довольно прогрессивны для своей страны: они образованны, знакомы с западными ценностями и не особо остро нуждаются в религии. Однако почему-то Надя носит бурку. Хорошо, это как маскировка: притвориться набожной и внешне соответствовать самым строгим стандартам, чтобы избежать вопросов со стороны радикальных отморозков, и чтобы избегать ненужных приставаний от обычных парней. Однако, переехав на Запад, обе проблемы решены сразу, так что смысла продолжать носить тёмное покрывало нет. И она продолжает его носить, зачем - сказать не может даже сама. Это отталкивает от неё не только местных, но и других мигрантов, которые находятся ровно в том же положении, что и она. Автор хочет, чтобы мы не смотрели на одежду и были дружелюбны ко всем? Ну хз. Это мигранты приезжают со своим самоваром, им даётся шанс встроиться в местную культуру и систему ценностей, местные ничего не должны, и при этом местные своими налогами обеспечивают приезжим мирное небо над головой, водопровод и "бесплатную" еду.
В общем, какая-то бессмысленная ерунда - как-то без начала и конца. Поднятие важной темы, но никакого нового аргумента или раскрытия характеров мигрантов с какой-то новой точки зрения. Его же "Фундаменталист поневоле" - очень крепкая и хорошая книга н ту же тему. Эта - какой-то белый шум.

Тот случай, когда не сложилась. Эта книга не для всех. Ей нужно свое настроение, своя атмосфера, свое время и своя жизненная ситуация у читателя. Возможно, я еще недостаточна стара/мудра/философна для того, чтобы мне понравилась эта книга. Возможно, я просто люблю более живые и динамичные произведения. Но в какой-то момент я поняла, что читать одну историю целый месяц - это перебор.

Мне не хватило. Для философского романа - глубины. Для драмы о тяжелой судьбе Афганистана - жестокой реалистичности. Для истории о людях - душевности.  Для притчи - певучести языка.

Здесь все и сразу. Но для меня слишком холодно и отстраненно. Автор сначала намерено замалчивает некоторые моменты, вроде подогревая интерес, а потом выдаёт их сухо, как факты. Языку не хватает красочности. Но при этом иногда встречаются непривычные, крайне редко употребляемые литературные слова, которые режут глаз и смотрятся неуместно в этой простоте текста. Не исключаю, что это вина перевода, потому что афганцы умеют писать завораживающе.

Каждая глава здесь посвящена определенным людям, связанным друг с другом. И в одну главу автор умудряется запихнуть всю жизнь этого персонажа. Только привыкаешь к нему, а уже начинается следующая история. Ни один из них, к сожалению, не зацепил меня. Да, были моменты, от которых я почти всплакнула. Но лишь почти.

Вроде как по отзывам - эта история самая слабая у Халеда. Возможно, я все-таки решусь добраться до других его книг, но пока не уверена.

Единственное, что могу посоветовать вам перед покупкой книг этого автора, - прочтите ознакомительный фрагмент в интернете. Пары глав вам будет достаточно, чтобы понять, ваше или не ваше.

занавес. перед глазами чернота — и она колышется. для меня вот-вот начнется персональное представление-игра. я думаю о том, почему решился на это. уже много лет минуло с поры моей беззаботной юности, и однажды, на багровом закате я вдруг вспомнил об ушедших днях. не знаю, почему. я нестерпимо остро захотел поиграть в какую-нибудь игру: древнюю, для исчезнувших уже персональных компьютеров, написанную на заре тысячелетия. тут очень кстати пригодился шлем виртуальной реальности, недавно купленный и отделанный по моему вкусу: внешне он напоминал черную птицу с длинным клювом и огромными стеклянными глазами, а внутри был оснащен по последнему слову техники.
выбранная бродилка запустилась быстро. “хел хатам”, что за странное название? перед глазами засуетился прогресс-бар. потом занавес раздвинулся, и я увидел, что стою в холле роскошного отеля. перед лицом зависло окошко с персонажами на выбор: профессор, повариха, погонщик медведя, красивая юная девушка, нищий и т.д., но я, пожалуй, остановлюсь на ничем не примечательном парне. никогда не знаешь, куда забредешь и на какие извращения наткнешься в этих старых инди-играх. в рюкзаке у меня лежат бесконечные вода и аптечка, можно отправляться.
какими-то вьетнамскими флэшбэками мне показали историю моего перс и то, как он оказался в отеле. история проста, как пять юанькойнов: он(я) купил турпутевку в страну третьего мира. сейчас такого понятия уже нет… м-м-м, как бы это объяснить… раньше на земле все жили, как придется, и во многих странах условия жизни были поистине кошмарными, а состояние экономики не сулило ни светлого будущего, ни какого бы то ни было будущего вообще. но, не имея прогресса, такие страны, тем не менее, умудрились сохранить самобытную древнюю культуру, и по всему миру во все времена находились охотчие до экзотики туристы. в плане погони за экзотикой мир практически не изменился, как вы знаете. так вот, в одну из таких стран и отправился простым туристом герой, которого я выбрал.
***
в холле собралась толпа народа, все пялятся на мужчину возле стойки. у меня перед глазами загорелась красная надпись:
миссия 1 “рядом с ним лежал его сын”
внизу помельче: “попасть на экскурсию во дворец с мужчиной и его сыном, собрать сувениры”. видеоряд начал проигрываться в обратном порядке, будто кто-то отматывал время назад. я увидел мальчика, лежащего в кровати рядом с отцом. увидел, как они едут в отель. увидел, откуда они едут. это дворец — видимо, тот самый, который мы должны посетить. наконец, я увидел сцену, из-за которой экскурсия стала практически невыполнимой миссией: перед заселением в отель отец с сыном стали свидетелями того, как кто-то разбился. отец в панике пытался понять, как много мальчик видел и не травмировало ли увиденное его психику безвозвратно. мальчик вел себя странно, оправдываясь скукой. оба не хотели выходить. сложно, но не невозможно.
туристом в любые времена быть непросто. однако можно ли передать восторг и ужас, которые охватывают меня, пока играю в Х.Х.? это возможность путешествовать и переживать новый опыт, не выходя из дома. к тому же первая миссия довольно трогательная. отец с сыном приехали из развитого мира в страну, которая остановилась в развитии. мужчина хотел познакомить сына с собственным детством, сблизиться, — а оказалось, что он стал туристом в стране, которую некогда считал родной. но его горячая любовь к сыну поражает! он как будто находит утешение от всех зол мира в любви к сыну.
наконец, я получил на руки фотографию, которой можно открыть игровой журнал. на снимке мужчина, уткнувшийся в путеводитель, и его сын, сидящий на гигантской площадке для игры в гигантские шахматы. на заднем плане висит полупрозрачный призрак человека-лиса. я ничего необычного не заметил.
***
в любом случае, теперь понятно, почему моя история началась с покупки турпакета. думаю, и для остальных персонажей начало было бы похожим. такая страна — это место, на которое следует смотреть немного со стороны, чтобы лучше увидеть недостатки. но если не выходить за рамки туристического маршрута, рискуешь вообще ничего не увидеть.
и знаете, я вот думаю: много людей рискнуло бы туда поехать? я так и не успел побывать в этом страшном месте, а если бы побывал, то, вероятно, не дожил бы до этого стрима. но клянусь: умереть там мне было бы не стыдно.
открыл рюкзак с лутом, там у меня вода и аптечка, а теперь еще и открытка с видом дворца, книга-путеводитель, баночка с кусочками мозга разбившегося в начале уровня человека, свалявшаяся шерсть медведя, которую я собрал с помощью страха. миссия выполнена. так что поверх рюкзака загорелись оранжево-огненные буквы:
миссия 2 “не смотри, как едят слуги”
на этом уровне я должен накормить своего туриста. спасибо, что не человеческим мозгом. передо мной в воздухе появилось изображение неизвестного сочного блюда насыщенного оранжевого цвета, вокруг которого витали пиктограммы ложек, улыбающихся лиц, огоньков, перчиков, горок риса, весело болтающихся из стороны в сторону языков.
*сглатывает*
а ничего так, аппетитно. давно я уж не ел ничего остренького. помню, когда мне только пересадили новый, стальной желудок, я на радостях наелся острой пищи до отвала и продолжал есть несколько лет, пока не стерлось ощущение запретности. тогда уж мне пришлось пересаживать новый язык, ибо на старом вкусовые рецепторы были выжжены напрочь.
смена кадра. я оказался на кухне, передо мной стоят две женщины и ждут указаний. суть миссии: “приготовьте руками слуг два блюда. не допустите ссору женщин. помните, что если дадите им хоть одно одинаковое указание, это приведет к провалу миссии.”
вроде звучит несложно. в шкафчике я нашел поваренную книгу, неплохой дроп с неказистого шкафчика. черт, в ней всего один рецепт — какой-то калаи дхал. но у него есть несколько вариантов в зависимости от региона страны, так что ладно, это не страшно. так, в сваренную чечевицу добавляем семена фенхеля и нарезанный соломкой имбирь. надо посмотреть, где чечевицу не варят, а.. например, пассеруют, и имбирь не надо... а... хинг... чили...
*бормотание постепенно становится неразборчивым*
наконец, передо мной поставили две тарелки с одинаковым на вид содержимым. на заднем плане видны улыбающиеся женщины. они начинают есть — и тут резкое затемнение и надпись:
“не смотрите, как едят слуги, это неприлично. но вы успешно завершили миссию, поздравляем! один из рецептов полностью соответствует варианту приготовления калаи дхал под названием бьюли, второй — варианту под названием урид дхал. вы получите награду, когда женщины доедят.”
о том, что мой перс поел, свидетельствовала пустая тарелка. фуууффффф, получилось!.. давно я уже так не мозговал!.. теперь реально жрать охота... ладно, посмотрим, что дальше. так, мне в экипировку добавился национальный мужской костюм, который я сразу же и надену. посмотрим, какой из меня теперь будет турист, хехехе.
***
миссия 3 “дети бросали камни в медвежонка”
передо мной развернулась карта страны. неизвестные области остались белыми. исследованы только три локации: отель, дворец, кухня. мигающей стрелкой-указателем отмечено место следующей миссии. я нажимаю на кнопку перемотки.
перед глазами снова черным черно. да что же это такое? что происходит? почему у меня такое чувство, что меня похоронили заживо?! если бы у меня была клаустрофобия, то я бы уже задыхался от одного этой черноты. но я могу двигаться, ура! надо отсюда выбираться.
вот я вышел из бедного деревенского дома, вокруг горы. тут я увидел, что на меня бежит медведь. проклятье, у меня и оружия-то нет. в панике я убегаю-убегаю-убегааааааааааюуууууууу… но медведь быстрый, поэтому, в конце концов, он меня догоняет — и обнимает. вот этого я совсем не ожидал. в прострации стоял и рассматривал мир вокруг: скудную землю, убогую лачугу, чахнущий сад. все печально, и без каких-либо подсказок я понял, что нам тут не место. ничего, кроме названия миссии, мне на этот раз не известно. значит, исходя из этого знания, буду действовать по обстоятельствам. детей явно надо избегать любой ценой. я бы хотел отвести медведя в лес, но он слишком ручной, и оставить его одного — значит обречь на гибель. тут я вовремя вспомнил, что видел на карте мира много неисследованных мест, а это значит, что лучше всего отправиться с мишкой странствовать.
тогда-то мы и увидели все: грязь, болезни, несправедливость, кражи, безразличие к страданиям, опустошение, злость и страх (а ведь медведик совсем не страшный, чего они пугались?), кровь, слезы и пот, тщету бытия, гниение, плесень, и бесконечные дожди, — и свободу, как это ни странно. потому что мы сами были свободны.
наконец, на карте не осталось белых пятен!
мы с косолапым другом отощали, и под конец странствований люди от нас шарахались как от прокаженных. я будто увидел этот третий мир со стороны — боюсь, прокаженным тут был он, а не мы. мы ни к чему не были привязаны и ничем не были скованы. потрясающе ощущение свободы.
с превеликой неохотой я снял изношенный костюм странника и сжег его. медведь, став на задние ноги, взмахнул мне на прощание когтистой лапой, развернулся и ушел в лес.
прощай, дружище.
***
темнеет, надо быть осторожнее. впрочем, если медведи тут обнимаются, то стоит ли переживать? бравада моя напускная. вокруг полно других ужасных ужасов. например, людей. перед глазами повисла следующая миссия:
миссия 4 “они взяли топор”
“выживите и ассимилируйтесь”. ха! легко сказать.
с этого момента начался, видимо, мой близкий контакт с неписями, то бишь неигровыми персонажами, npc. предчувствуя подвох, я осторожно направился к деревне, возле которой закончилась предыдущая миссия.
осторожность, возможно, спасла мне жизнь: возле деревни какие-то взрослые избивали подростка. кажется, они взяли топор у него дома, и не успел никто опомниться, как они отрубили ему руку. помогая потом перевязать мальчику обрубок (ведь я счастливый обладатель бесконечной аптечки — в отличие от всех жителей в этой стране), я разговорился с его матерью и узнал, что мальчишка чем-то прогневил местных борцов за свободу. они партизанили по лесам и убивали направо и налево. да, такие вот у них представления о свободе... а медведь меня, кажется, спас уже одним фактом своего существования.
женщина в благодарность за помощь отправила меня в местную религиозную общину, где мне нашлась работа: сколотить декорации для фестиваля в местной школе. бедные дети, недолго же им тут осталось учиться: большинство из детей уже в том возрасте, когда пора идти работать, — 8-10 лет. из школы меня направили прямо к местному богатею, у которого я проработал какое-то время личным водителем. я разъезжал с ним по окрестностям городка и наблюдал, как он зарабатывает деньги, вырубая древний лес. на бумаге, сделанной из целлюлозы, полученной из этого леса, богатей дал мне рекомендацию, и я сбежал в город покрупнее. устроился личным слугой к каким-то его родственникам. эта работа оказалась ловушкой: меня заперли в доме и никуда не выпускали. я выполнял всю работу по дому: и обязанности горничной, и обязанности повара, и обязанности секретаря.
при помощи добрых людей я сбежал, как только представилась возможность. появление добрых людей на моем горизонте стало решающим моментом в этой истории — после него все наладилось: я нашел несколько подработок, встретил хорошую женщину, завел семью, счет в банке и дом. и тут миссия закончилась.
***
судя по уровню сложности заданий, я приближаюсь к концу игры. даже жаль немного. но также немного я устал от этого мира. требуется много сил, чтобы в нем выжить.
миссия 5 “он был похож на лающую лису”
“выясните, что случилось с человеком, лицом похожим на лису”.
я снова стоял в холле отеля. только на этот раз я я находился ближе к толпе людей — поэтому и понял только сейчас, что не люди это, а призраки. маленький мальчик из первой миссии, погонщик медведей и его близнец, оба с лисьими мордами, девушка-партизанка в хаки, какие-то старики с почти черными лицами. и все они из потустороннего мира смотрят на человека, который стал чужаком-туристом на собственной родине. когда все закончится, они останутся здесь, на земле предков, и только маленький мальчик возьмет невидимыми пальчиками руку отца и последует за ним в их новый дом — ту страну, что приютила их.
я смотрю на близнецов с лисьими мордами. я уже не раз видел эти лица, но где и как? тут-то мне и пригодился журнал событий. там было записано даже то, о чем я не знал. вернее, мог бы узнать, если бы внимательно читал и слушал, что мне рассказывают неписи. журнал путешественника с емким названием “состояние свободы”. сколько жизней можно уместить в такую вот книгу?
прочитав журнал от первой до последней виртуальной корки, я сразу же понял, о ком, из двух мужчин с лисьими чертами лица шла речь в задании. я подошел поговорить с его призраком, правильно ответил на его вопросы и сам задал правильные наводящие вопросы. призрак — почти счастливый — оторвался от пола и взмыл ввысь. интересно, куда-то он теперь отправился?..
перед глазами повисла огромная надпись:
ХЕЛ ХАТАМ
кажется, я справился, и игра закончена. последняя миссия была самой простой, но все же не скучной, отчасти ностальгической, ведь я заново, как бы чужими глазами увидел все свое игровое приключение — это немного будоражило и немного печалило. я словно пожил целую жизнь в чужой стране, состарился и вернулся, и теперь уже родные стены кажутся мне мрачными и неприветливыми. а, стоп, это я забыл снять шлем виртуальности, все в порядке. тогда будем прощаться, дорогие друзья. вы прослушали стрим приключения-путешествия по виртуальной индии, придуманного неким господином мукерджи году эдак в 2015, — ох, ничего себе, как давно это было, — и если вам понравилось, отправляйте донаты, ставьте лайки, подписывайтесь на мой канал. с вами был эф-рик-8-4, до встречи в следующем стриме.

_______________________________________
* хел хатам — игра окончена (хин.).

— Кабул — это… — Идрис подыскивает правильные слова. — Тысяча трагедий на квадратную милю.

Брата и сестру разлучили в детстве. Никого ближе друг друг у них не было, но отец никак не мог прокормить семью. Совсем недавно от холода умер самый младший, глава семьи не может допустить, чтобы это произошло вновь. Малышку Пари продают богатой кабульской паре, не способной иметь детей, а Абдулла остается в нищете горевать о самом любимом на свете маленьком человечке.

Аннотация вам в данной ситуации совсем не помощница. Не будет в центре повествования судьба Пари. Произведение состоит из историй жизни нескольких людей, так или иначе (а иногда вообще никак) связанных с расставанием брата и сестры. Я терпеливо ждала, когда же все-таки речь уже пойдет о детях и их трагедии, но не надейтесь, этого не будет. Нам зачем-то расскажут про мачеху детей, про мальчика, чья семья поселится в той деревне через десятки лет, про иностранного хирурга, помогающего афганским детям, а вот, например, про Абдуллу читатель так толком ничего и не узнает. Зачем? Зачем начинать интересную историю об одних героях, а затем прерывать ее другими, часто унылыми ответвлениями? История доктора стала просто апофеозом скуки.

Я продиралась через эту мешанину человеческих судеб только для того, чтобы наблюдать воссоединение героев, ведь в этом должна была состоять кульминация всего действа. Нет, воссоединение было, но лишь формальное. Время не пощадило бедного Абдуллу, так что он встречи с сестрой не дождался. И для чего, спрашивается, я вообще это читала то. Вы не находите странным, что в век технологий мужчина даже не попытался найти пропавшую сестру? Ладно, у меня просто очень много вопросов к автору. Честно говоря, не книга, а сплошное разочарование. Она неплоха, но совершенно не тянет на тот уровень, что уже успел задать Халед Хоссейни в "Бегущем за ветром".

Бедность? Ну да, конечно, книга, в том числе, и о ней. Образ трущоб, смываемых океаном, безразличным к и без того несчастным людям, вполне красноречив. Море жизни готово унести всякого. Люди год за годом, жизнь за жизнью, живут на краю – унесет сегодня, нет? И эти хорошо знакомые бездны отчаяния в третьей части – будет ли еда сегодня? И гордость бедняка – мы не попрошайки и привычная за тысячелетия ее изнанка – подбирать объедки.
Богатому хочется поговорить по душам о жизни, о высоком, о личном, о том, что его волнует. Бедняку удивительно, что кто–то интересуется его существованием. А с другой стороны, ему некогда болтать, надо заниматься делом, бежать дальше на следующую работу, делать деньги, поддерживать собственное существование.
Но сводить разговор о тематике «Состояния свободы», только к бедности, этой неувядающей песне критического реализма, было бы неправильно. Да, бедность побеждает по очкам. Три два в ее пользу, если судить по количеству частей в романе.
Не слишком убедительная победа.
В чистую разговор вокруг нее вертится лишь в четвертой части, где речь идет о злоключениях горничной из деревни – Милли. Да там настоящие, неприкрытые ужасы бедности. Классовые, сословные, кастовые противоречия, доходящие до абсурда. Романтика тюремных побегов меркнет перед теми ухищрениями, на которые приходится идти, дабы спастись от хозяев.
Нет, бедность, и ее братец – невежество (девушки не могут прочитать название станции, а дети не знают, что найденный ими странный зверь - медвежонок), не главное, она лишь одна из красок, линия в общей романной симфонии, имеющей совершенно иную проблематику.
В романе Мукерджи нет главного героя. В нем нет целостности. Эта идея закреплена не только содержательно. Она находит отражение в форме, в композиции – пять разрозненных частей, пусть и с переходящими порой из части в часть героями.
В какой-то мере трудно сказать, что «Состояние свободы» - роман об Индии в привычном нам поверхностном, абстрактном представлении о ней некоем усреднено-общем, монолитном обществе. Потому что он как раз о противоположном, о том, что всякое единство, упорядоченность в ней отсутствует. Слишком пестрой и разнообразной, слишком разобщенной предстает с его страниц современная Индия.
Есть иерархия, но границы ее подвижны и не отличаются определенностью, есть культурное единство, традиции, но и они уже не соблюдаются, растворяясь в людском своеволии. Вот Лакшман – герой одной из частей цепляется за традиционный заработок на танцующем медведе, а вот девушка, которая понимает, что может обрести себя, стать самостоятельной только вступив в маоистский партизанский отряд.
Все поехало и пошатнулось. Наступила свобода. Люди и общество живут без цели, без руля, без ветрил, в хаосе и неопределенности.
Кто я? Где я? Где же ты, родина?
Вопрос поставлен уже в самой первой части, где после двадцатилетнего отсутствия, вращения в академической среде, европах, герой возвращается домой в Индию, и понимает насколько это чуждая, непонятная, во многом загадочная для него страна. Он стал туристом.
Впрочем, у таких людей всегда есть шанс вернуться в «цивилизованный мир» и пуститься в более пространные размышления о собственной идентичности. Поменять ее, в конце концов.
Людям, которые живут в расхристанной родине и не имеют никакого шанса выбраться из нее остается две вещи – отупляющая работа, каждодневная круговерть, в которой нет-нет, да мелькнет надежда: не мы, так наши дети.
И ад продолжается, без всякой перспективы конца. Сухое и рассохшееся, пустое и загроможденное – эти метафоры пронизывают весь текст романа, отражая состояние всеобщей рассогласованности, разнородности тенденций.
Одно из самых ярких свидетельство растерянности и разобщенности воплощено во второй части, в которой рассказчик мечтает разобраться в многоголосице кулинарных рецептов и составить книгу, которая вместо искусственного образа единой индийской кухни представит западному читателю истинную картину – несколько различных гастрономических традиций, не пересекающихся друг с другом. Проект умозрительный и слабо соотносимый с реальностью, практически утопический.
Но и других примеров подчеркивающих центральную мысль книги предостаточно. «Ты не чувствуешь, что распыляешь себя живя то чуть-чуть здесь, то чуть-чуть там? Получается, что твоя жизнь сломана раз состоит из нескольких кусочков», - беспокоится за Милли, уехавшую работать в город из деревни, ее подруга.
Чувство распада почти физически ощущает после кровавого, но воодушевляющего праздника жертвоприношения, другой герой Лакшман: «Все то вокруг, что до этого кружилось и сливалось в единую картину… - вдруг начало распадаться на кусочки, которые, откалываясь от общей картины, разлетались в разных направлениях».
В общем, «Состояние свободы» шокирующее произведение для тех, кто привык представлять Индию в духе арии Индийского гостя из оперы «Садко». «Далекой Индии чудес…»
Чудеса здесь если и есть, то отнюдь не сказочные.
Да страна все также невероятно красива.
И природа ее и увядание, и горы возникающего мусора, и запахи переданы Мукерджи с редкостной изобразительной силой, уже не встречающейся практически в европейских романах.
Незабываемый, невыразимо прекрасный, ужасающий, невероятно эмоциональный портрет Индии, страны свободы, застрявшей на перепутье на долгие годы, страны, в которой проще дождаться сочувствия от медведя, столь же растерянного и несчастного, как и его хозяин поневоле.

Эта книга стала необычным, но ценным открытием для меня. Начнем с того, что я бы никогда в жизни не стала бы читать афганистанскую литературу. Тема востока и отношения к женщинам там для меня вообще весьма болезненна. Когда мне было 14 и я смотрела сериал "Клон", я была свято уверена, что восток - дело манящее, наполненное изумительными ароматами, золотым обращением мужчин к своим женам, а так же Стинговской "Desert Rose'. Лишь когда я повзрослела, я поняла как ошибалась. И с тех пор я недолюбливаю литературу, освящающую эту тему. она необходима, но слишком сложна для меня морально.
Эта книга о женщине, которая всю жизнь несла внутри себя большой-большой секрет. Она всегда была и осталась женщиной рядом с мужчиной, который не умел быть мужчиной. Но она терпела и оставалась со с ним до последнего, хоть и презирала его и ненавидела, хоть он и был ее камнем терпения, ее сингэ сабур.
Тут сталкивается лоб ко лбу верность с ненавистью, религиозность со здравым смыслом. желание быть любимой, любить и война, тайны и откровенная правда в лоб.
Очень контрастное произведение.
3,5 из 5 исключительно из-за "немоей" темы.

Маленькая деревня в Афганистане, 1952-й год. Абдулла и его сестра Пари живут с отцом, мачехой и малюткой-братом. Их мать умерла при родах, и Абдулла растил сестренку. Но семейная идиллия вскоре прерывается, и очень близких друг другу детей разлучают.
"И эхо летит по горам" довольно отличается от двух предыдущих книг Хоссейни, она более интимная и личная. Хоть большая часть действия романа происходит в Афганистане, война с Россией здесь находится на периферии истории. Снова перед нами история об отношениях детей и родителей, биологических и приемных, и происхождение ребенка снова становится тайной. И хотя в центре здесь одна частная судьба, общий масштаб книги потрясает - 60 лет и охват почти всех континентов. Книга начинается с брата и сестры, ими же и заканчивается, но между ними - рассказ о судьбах очень разных людей, которые так или иначе вплетены в судьбы главных героев, от американского доктора до афганского криминального босса.
Хоссейни плетет таинственную сеть из отдельных историй и персонажей, и постепенно даже замедляешься, так хочется погрузиться в каждую отдельную судьбу персонажа (при этом откладывать книгу совсем не хочется). Хоссейни воистину прирожденный лирик и пророк современной литературы.

Итак, после знакомства с чрезвычайно увлекательным (но ни в коей мере не развлекательным, согласитесь, смешного в исследовании женской сущности бога Митры маловато, хотя, конечно, кому как, и всё зависит от подхода и склада характера: при желании можно очень даже развеселиться читая о преследованиях буддистов в Индии) Шеллингом, решил я, что не услаждал душеньку каким-нибудь дурацким сочинением лауреатов Гонкурки уже довольно давно. Хочется заметить, что премия сия для меня стала своего рода знаком качества, далеко превосходящим Букер по количеству глупых, но таких весёлых произведений. Букер-то просто никакой, а тут… тут ведь ух просто, какие попадаются ребята!
Высмеял, да. И, конечно, поднял пасмурным днём себе настроение на высоты доселе небывалые. Нет, в принципе, всё о романе могут сказать слова автора:

Его тело в пустоте. Это пустое тело.

настолько роман фонтанирует неожиданными сюжетными поворотами, остроумными замечаниями, проникновением в философию творчества и сокрытые от глаз обывателя внутренние миры великих личностей. Мне вспоминается один совершенно грандиозный курс лекций, ведомый г-ном N. Краткое их содержание: бу-бу-бу, бу-бу-бу, бу. Всё. Особенно запомнилось мне это действо тем, что ровно через пять минут начинало неудержимо клонить в сон, такое это было болото. Ах, прощу прощения, — ещё вспоминается вечная его «призьма», которую уважаемый господин вставлял через слово.
Аналогичные чувства я испытал и при чтении этого победоносного шедевра: вата, через комья которой нет даже желания продираться, перетирание пустоты (не удивляйтесь, такое получается у многих), вялость, совершенная в своей неосмысленности — вот основные достоинства книги.
И надо бы закончить аплодисментами, придраться к чему-нибудь, браво там прокричать. Но не выходит, вот физически просто. Даже единицу влепить рука не поднимается, ведь низшая оценка предполагает наличие некой идеи, символ чего-то затёртого, авторский идиотизм и оперирование фактами высосанными из пальца — а тут и этого нет, такой вот Рахими у нас молодец!
Книжке двойка, надеюсь, я скоро её забуду. Спасибо за внимание.

Продолжение трилогии не разочаровало, но было странно перенестись сразу на года вперед, так сказать без предисловий. Первый страниц сто только вникала что там к чему. История не продолжилась с того места, где закончилась в первой части. А пошла дальше. Здесь мы больше узнали о Ниле и А-Фате, его отце и матери. А так же о Полетт. Пусть здесь и не было такого напряжения, как в первой части, все было достаточно ровно по эмоциям, но сама политика опийных стран заставляла попереживать за героев. Мы прочувствовали все тонкости ее ведения, все уловки, попытки обойти закон. Мне это понравилось, не было скучно, но политика зайдет не всем. Такого экшена, кома событий, спешки здесь не было. Достаточно все было размерено. В целом книга понравилась. Но тяжело представить что будет в заключительной части. Возможно о потомках. Но поживем увидим, читать буду обязательно.

"И эхо летит по горам" в моём понимании очень сложно назвать романом, оно больше похоже на сборник рассказов, практически каждая глава после первых двух - вызывала у меня минутный ступор и отчаянные попытки разобраться кто есть кто. Лишь в последней главе паззл практически (за исключением пары персонажей) сложился и стало понятно кто все эти люди и какую роль в истории они сыграли.

Что мне понравилось? Язык автора и стиль повествования; десятки моментов, когда слезы подступали к глазам, при этом очень деликатных, а не специально слёзовыжимательных как, например, в некоторых книгах Кристин Ханны.

Что мне не понравилось? Второстепенные герои - они прекрасны, я их полюбила, но мне было чертовски мало информации о них и их дальнейшей судьбе. Спасибо большое, Халед Хоссейни, что ты не Джордж Мартин и не стал безжалостно убивать полюбившихся персонажей, но если бы увеличить объем страниц на 150-200 и завершить сюжетные линии, то было бы очень интересно прочитать такой сборник рассказов. Как вы понимаете, это всё мелочи и придирки.

Любителям современной прозы и семейных историй (сагой язык не поворачивается назвать) могу рекомендовать к прочтению: начинаешь еще больше ценить свою жизнь, мирное небо над головой, родных и близких, однако, несмотря на высокую оценку, кричать на каждом углу о книге и называть её must read'ом не буду, также как и перечитывать.

СОЯ: 9+10+9=9,3

Щемящая история любви и ненависти, которая особенно актуальна в свете событий, разворачивающихся сейчас в Афганистане. Поэтому не удивительно, что автор получил за нее Гонкура, а сама повесть была экранизирована.

Всё действие книги происходит в одной комнате лачуги, затерянной в сельской местности в Афганистане, где женщина вынуждена ухаживать за своим мужем, впавшим в кому, после участия в вооруженном конфликте и двумя детьми. Читатель превращается в "глаза и уши" стен этой комнаты, не имея возможности выйти за ее пределы, и становясь невольным свидетелем всей трагедии, которая разворачивается в повести. Комната сама становится очевидным символом всего Афганистана и каждого жителя этой страны в отдельности, где на протяжении сотен лет не утихают конфликты и где порой, человеческая жизнь ничего не стоит.

Возможно, что я ошибаюсь, но историю про белый камень, который почернел от греховности людей, я слышал относительно Черного камня в Каабе. Что также очень аллегорично и по отношению к этой истории, где камнем терпения женщина называет своего мужа, хотя на деле таким камнем скорее является она сама. Безвыходность и потерянность чувствуется сквозь все произведение, оставляя лишь самую малую толику надежды в самом финале, когда человечное отношение к другому внезапно творит чудо, хотя и становится верным путем к драматической концовке для главной героини.

«Неплохая книга, но необязательная», - подумала бы я, если б не было древнегреческой трагедии «Антигона» и прямой отсылки на нее с самого начала (например, в именах персонажей) и даже раньше — в аннотации.
«Домашний огонь» — напоминание о том, что классика вечна не потому, что так решили в министерстве образования. Она вечна потому, что вопросы, которые ставят перед человеком боги, никуда не делись. И ни прогресс, ни просвещение, ни толерантность не помогут ему принять личное решение, и в решающий момент он, как и раньше, останется один перед своей совестью, верой и ответственностью.
Финал, наверное, можно было предвидеть, но не получилось. Ведь изначальная беда была страшнее, пожалуй, чем в оригинале, — сложнее. Казалось, финал не будет классически трагичным, ведь мы современные люди, не Средневековье ведь на дворе. И даже не эпоха античности…
Но люди не меняются. Они все те же. И по прежнему их вечные спутники — рок, гнев богов и необходимость выбора.