Цитаты из произведения Пушкин. Последний год. Хроника

...Независимость и самоуважение одни могут нас возвысить над мелочами жизни и над бурями судьбы. А.С. Пушкин

Из писем Гоголя 1837 года: "Когда я творил, я видел перед собою только Пушкина. Ничто мне были все толки, плевал я на презренную чернь, известную под именем публики, мне дорого было его вечное и непреложное слово... Всё, что есть у меня хорошего, всем этим я обязан ему..."

17 января (1836) Был у княгини Натальи Петровны Голицыной, той самой, которая была прообразом пушкинской Пиковой Дамы. В этот день княгине исполнилось 95 лет

...за день до дуэли Пушкин совершенно определенно высказал своё убеждение в том, что клевету можно остановить и даже уничтожить навсегда, если против неё возвысит голос человек, чьё мнение будет услышано в обществе. В его деле такое слово не было сказано.

21 сентября. Понедельник Прага. Чешский писатель Вацлав Ганка передаёт в подарок Пушкину книги с кем-то, кто едет в Петербург... Для В. Ганки Пушкин был "первой звездой, сияющей на небе славянской поэзии".

10-е (?) числа января К Пушкину приходит юноша-поэт, некто Облачкин, с тетрадью своих стихотворений. Он отдаёт свою тетрадь камердинеру и слышит, что Пушкин зовёт его пройти в кабинет. "В течение всей моей жизни только один Пушкин, с первой встречи со мною, принял в судьбе моей живое, искреннее участие, и желал мне помочь…

21 января на вечере у Фикельмонов из уст в уста передают о Пушкиных сплетни самого дурного вкуса. 25 января... В один и тот же день поэт написал два письма: одно, посвященное насущным заботам о "Современнике", другое - поставившее его лицом к лицу со смертью. Объяснить это можно, скорее всего, его же собственными…

С горечью нужно признать, что на решение Пушкина повлияло и отношение близких людей ко всему происходящему.

20-е числа января (незадолго до дуэли)... Слова Пушкина в передаче Вяземского: " Мне не достаточно того, что вы, что мои, друзья, что здешнее общество так же, как и я, убеждены в невинности и чистоте моей жены, мне нужно, чтобы моя репутация и моя честь остались незапятнанными во всех углах России, где моё имя известно".

Невозможность путешествовать по своей воле представлялась европейскому писателю одним из самых тяжких ограничений...