22 февраля 2020 г., 20:01
2K
7 биографий, которые тайно являются мемуарами
Дженн Шеплэнд рекомендует книги о том, как увидеть себя в других людях
Автор: Дженн Шеплэнд
Женщине сложно писать о себе, своей жизни по той простой причине, что женщины на протяжении истории позиционировались как объекты, а не субъекты. Возможно, в результате этого вызова, вызова становления субъектом, нет ничего необычного в том, чтобы их субъектом стал кто-то другой, а не автор. В промежутке между рассказом своей собственной истории и рассказом чьей-то чужой лежит смесь пересекающихся жанров: автобиографии и биографии, художественной литературы и автографической литературы, гипотетический и субъективный характеры. Именно в этом промежутке я прожила последние семь лет, работая над книгой о
, но когда я оглядываюсь назад, я вижу, что находилась здесь с тех пор, как была подростком, поглощающим те немногие истории женщин, которые мне удавалось достать — обычно это были истории привилегированных, прямолинейных белых женщин (которые, я подозреваю, могли зацепиться за сделку по книге из-за того, что на обложке написано слово «мемуары»).Я только недавно поняла, насколько формирующим этот специфичный поджанр, мемуаров о ком-то другом, оказался в моей читательской жизни, и насколько влиятельным он был при написании моей первой книги, что включало в себя безжалостную погоню за чужой историей жизни как способом озвучить свою собственную. Моя автобиография Карсон МакКаллерс началась с поиска сокровищницы любовных писем, полученных Маккаллерс от Аннемари Шварценбах, и привела к каталогизации ее ночных рубашек и зажигалок в центре Гарри Рэнсома, месячному проживанию в ее доме в Коламбусе, штат Джорджия, в котором она провела свое детство, и последовала за ней в Йаддо (сообщество художников, расположенное в 400-акровом поместье в Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк), где она написала несколько своих романов. Когда я описываю книгу, я наконец-то слышу, как история МакКаллерс сформировала дугу моей собственной жизни.
Мемуары о других людях, часто оформляемые в виде историй одержимости, на самом деле рассказывают о том, как вы находите себя в другом человеке и выражаете свою личность через ваше отношение к ним. Видеть себя в ком-то другом – странная практика, хотя книги, которые оставили на мне след, по большей части не были странными. Это были просто истории взаимоотношений: фэндом и дружба, интеллектуальное преследование и эмоциональная слежка.
«Дитя диких историй: жизнь с Джимом Моррисоном» Линда Эшкрофт
Я и моя лучшая подруга Кейтлин были одержимы группами The Doors, Pearl Jam, всеми типами ужасных рок-звезд, которых повсеместно так любили старшеклассники. Я не горжусь этим. Но Эшкрофт использовала свои отношения с Моррисоном для того, чтобы написать более пятисот страниц о своей собственной жизни, даже несмотря на то, что на обложке ее книги именно его фотография. Глубоко внутри, это история взросления женщины, ониентирующейся на опьяняющий патриархат контркультуры конца 60-x.
Как и многие книги, написанные женщинами, «Дикий ребенок», как предполагается, была в значительной степени выдумана, и родители Моррисона с командой юристов положили конец ее публикации в Великобритании. Хотя я и не знала об этом в то время, как читала книгу, я продолжаю сомневаться в тех, кто подвергает сомнению достоверность автора, и не хочу заходить слишком далеко в старый скандал. (Один читатель на Goodreads пишет: «Она утверждает, что пыталась заняться с ним сексом в возрасте 15 лет. Был ли Джим способен на изнасилование по закону?»)
«Правда и красота»
В наши дни женская дружба находится в сердце множества «пробных камней», от «Брод Сити» (американский ситком – прим. пер.) и «Небезопасного» (американская комедийная драма – прим. пер.) до «Разговоров с друзьями» Салли Руни. Но в начале 2000-х это была Энн Пэтчетт, которая показала мне, что дружба, отношения между женщинами могут быть центральной движущей силой в истории жизни. Я помню, как читала ее, будучи подростком, и как была потрясена сложной дружбой, которая лежала в основе сюжета, между двумя молодыми женщинами-писательницами, пытающими чего-то добиться в мире. «Мы делились нашими идеями как свитерами, – пишет она. – Мы передавали лишние слова, единственное красивое предложение, которое было необходимо обрезать, но, возможно, другая хотела бы оставить у себя». Недавно я снова прослушивала эту аудиокнигу, и он все еще щелкает.
«Зами: мое имя пишется по-новому»
«Биомифография» Одри Лорд – самое близкое к мемуарам произведение в списке, история одной жизни, но также это и самые странные мемуары из всех, которые я когда-либо читала. Они начинаются с: «Кому я обязана за силу, которая стоит за моим голосом?» В них все о жизни Лорд, но они читаются как роман. Также это коллективные мемуары о ее жизни от имени других женщин, менторов, формировавших мировоззрение, и ролевых моделей и друзей и любовниц, которые сформировали ее и изменили ее взгляд на мир. В духе моей склонности к заимствованию заимствованных вещей – жизнеописаний, заглавий – я позаимствовала этот эпиграф («В признании любви кроется ответ отчаянию») для своей книги.
«Камю, Романтика» Элизабет Хоуз
«Камю, Романтика» вышла именно тогда, когда я начала работать в книжном магазине BookPeople в 22 года и, возможно, я прочитала ее, потому что субъект был так мне знаком – все время в студенческие годы я соревновалась с Камю за внимание своей подруги, которая была настолько поглощена своей диссертацией, что стала немного похожа на него. Отворот пальто задран, сигарета под низким углом. Теперь я вижу, как работа Хоуз повлияла на мое понимание того, что такое биография и чем она может быть, как вся биография – это сложная любовная история, и как все исследования глубоко личностны.
«С Борхесом»
Представьте себе, что вам 16 лет, и вы работаете в книжном магазине Буэнос-Айреса, и в него входит Хорхе Луис Борхес и просит вас почитать ему вслух. «С Борхесом» повествует о вечерах, проведенных Мангелем за чтением Борхесу книг, которые стареющий, слепой писатель знал наизусть. Поначалу Мангель не понимал, что наткнулся на работу на неполный рабочий день, которая изменит всю его жизнь, но, в конце концов, влияние Борхеса распространится на того человека, кем станет Мангель. Как и Борхес, он будет работать директором Национальной библиотеки и посвятит свою жизнь писательству о книгах. Писатели, заботящиеся о старых писателях и художниках – это жанр сам по себе, отдельная жемчужина в этой категории – короткий рассказ Айлин Майлз «Девушки из Челси», в котором она работает ассистентом поэта Джеймса Шуйлера. Как и каждая книга в этом списке, это автобиографические набеги на создание мифов, аффирмаций выдумки, лежащие в основе того, как мы взаимодействуем с людьми, особенно с теми, кого начинаем боготворить.
«Красные части» Мэгги Нельсон
Первая книга Мэгги Нельсон в прозе имеет подзаголовок «автобиография судебного процесса», так что вы сразу же узнаете, что здесь место традиционным жанрам. Это пример, в котором она сказала бы, что она «в женской одежде как мемуаристка», используя все еще нераскрытые детали процесса об убийстве ее тети Джейн, чтобы исследовать ее собственные отношения с семьей, ее прошлое, насилие и страх. Это также поворот к истинному детективному жанру, с точки зрения того, кто плавно переходит от роли неофициального детектива к вуайеристическому наблюдателю за жертвой, поскольку она пытается понять, почему преступление, которое произошло десятилетия назад, все еще не отпускает ее.
«Люкс для Барбары Лоден» Натали Леджер
Учитывая срочность написания короткометражной энциклопедической статьи о фильме «Ванда», Натали Леджер не может ничего написать, не изучив все от «истории Соединенных Штатов» до «истории автопортрета» и «изобретения бигуди для волос». Я испытывала то же желание, когда впервые читала любовные письма Карсон от Аннемари – как я могла начать понимать историю этого человека, если не узнала все о том периоде времени, последующих годах, странных женщинах и их истории?
Леджер подводит итог структуре, лежащей в основе каждой из этих преломленных мемуаров, включая ее собственные: «Я чувствовала себя будто управляю огромной строительной площадкой, на которой я собиралась раскопать миниатюрную модель современности, сведенную к ее простейшей, самой сложной форме – женщины, рассказывающей свою собственную историю через историю другой женщины». Или, в некоторых случаях, через историю о короле ящериц.
Примечание: ни одна из книг не издавалась на русском языке.
Комментариев пока нет — ваш может стать первым
Поделитесь мнением с другими читателями!