7 биографий, которые тайно являются мемуарами

Автор: Дженн Шеплэнд

Женщине сложно писать о себе, своей жизни по той простой причине, что женщины на протяжении истории позиционировались как объекты, а не субъекты. Возможно, в результате этого вызова, вызова становления субъектом, нет ничего необычного в том, чтобы их субъектом стал кто-то другой, а не автор. В промежутке между рассказом своей собственной истории и рассказом чьей-то чужой лежит смесь пересекающихся жанров: автобиографии и биографии, художественной литературы и автографической литературы, гипотетический и субъективный характеры. Именно в этом промежутке я прожила последние семь лет, работая над книгой о Карсон МакКаллерс , но когда я оглядываюсь назад, я вижу, что находилась здесь с тех пор, как была подростком, поглощающим те немногие истории женщин, которые мне удавалось достать — обычно это были истории привилегированных, прямолинейных белых женщин (которые, я подозреваю, могли зацепиться за сделку по книге из-за того, что на обложке написано слово «мемуары»).

Я только недавно поняла, насколько формирующим этот специфичный поджанр, мемуаров о ком-то другом, оказался в моей читательской жизни, и насколько влиятельным он был при написании моей первой книги, что включало в себя безжалостную погоню за чужой историей жизни как способом озвучить свою собственную. Моя автобиография Карсон МакКаллерс началась с поиска сокровищницы любовных писем, полученных Маккаллерс от Аннемари Шварценбах, и привела к каталогизации ее ночных рубашек и зажигалок в центре Гарри Рэнсома, месячному проживанию в ее доме в Коламбусе, штат Джорджия, в котором она провела свое детство, и последовала за ней в Йаддо (сообщество художников, расположенное в 400-акровом поместье в Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк), где она написала несколько своих романов. Когда я описываю книгу, я наконец-то слышу, как история МакКаллерс сформировала дугу моей собственной жизни.

Мемуары о других людях, часто оформляемые в виде историй одержимости, на самом деле рассказывают о том, как вы находите себя в другом человеке и выражаете свою личность через ваше отношение к ним. Видеть себя в ком-то другом – странная практика, хотя книги, которые оставили на мне след, по большей части не были странными. Это были просто истории взаимоотношений: фэндом и дружба, интеллектуальное преследование и эмоциональная слежка.

Я и моя лучшая подруга Кейтлин были одержимы группами The Doors, Pearl Jam, всеми типами ужасных рок-звезд, которых повсеместно так любили старшеклассники. Я не горжусь этим. Но Эшкрофт использовала свои отношения с Моррисоном для того, чтобы написать более пятисот страниц о своей собственной жизни, даже несмотря на то, что на обложке ее книги именно его фотография. Глубоко внутри, это история взросления женщины, ониентирующейся на опьяняющий патриархат контркультуры конца 60-x.

Как и многие книги, написанные женщинами, «Дикий ребенок», как предполагается, была в значительной степени выдумана, и родители Моррисона с командой юристов положили конец ее публикации в Великобритании. Хотя я и не знала об этом в то время, как читала книгу, я продолжаю сомневаться в тех, кто подвергает сомнению достоверность автора, и не хочу заходить слишком далеко в старый скандал. (Один читатель на Goodreads пишет: «Она утверждает, что пыталась заняться с ним сексом в возрасте 15 лет. Был ли Джим способен на изнасилование по закону?»)

В наши дни женская дружба находится в сердце множества «пробных камней», от «Брод Сити» (американский ситком – прим. пер.) и «Небезопасного» (американская комедийная драма – прим. пер.) до «Разговоров с друзьями» Салли Руни. Но в начале 2000-х это была Энн Пэтчетт, которая показала мне, что дружба, отношения между женщинами могут быть центральной движущей силой в истории жизни. Я помню, как читала ее, будучи подростком, и как была потрясена сложной дружбой, которая лежала в основе сюжета, между двумя молодыми женщинами-писательницами, пытающими чего-то добиться в мире. «Мы делились нашими идеями как свитерами, – пишет она. – Мы передавали лишние слова, единственное красивое предложение, которое было необходимо обрезать, но, возможно, другая хотела бы оставить у себя». Недавно я снова прослушивала эту аудиокнигу, и он все еще щелкает.

«Биомифография» Одри Лорд – самое близкое к мемуарам произведение в списке, история одной жизни, но также это и самые странные мемуары из всех, которые я когда-либо читала. Они начинаются с: «Кому я обязана за силу, которая стоит за моим голосом?» В них все о жизни Лорд, но они читаются как роман. Также это коллективные мемуары о ее жизни от имени других женщин, менторов, формировавших мировоззрение, и ролевых моделей и друзей и любовниц, которые сформировали ее и изменили ее взгляд на мир. В духе моей склонности к заимствованию заимствованных вещей – жизнеописаний, заглавий – я позаимствовала этот эпиграф («В признании любви кроется ответ отчаянию») для своей книги.

«Камю, Романтика» вышла именно тогда, когда я начала работать в книжном магазине BookPeople в 22 года и, возможно, я прочитала ее, потому что субъект был так мне знаком – все время в студенческие годы я соревновалась с Камю за внимание своей подруги, которая была настолько поглощена своей диссертацией, что стала немного похожа на него. Отворот пальто задран, сигарета под низким углом. Теперь я вижу, как работа Хоуз повлияла на мое понимание того, что такое биография и чем она может быть, как вся биография – это сложная любовная история, и как все исследования глубоко личностны.

Представьте себе, что вам 16 лет, и вы работаете в книжном магазине Буэнос-Айреса, и в него входит Хорхе Луис Борхес и просит вас почитать ему вслух. «С Борхесом» повествует о вечерах, проведенных Мангелем за чтением Борхесу книг, которые стареющий, слепой писатель знал наизусть. Поначалу Мангель не понимал, что наткнулся на работу на неполный рабочий день, которая изменит всю его жизнь, но, в конце концов, влияние Борхеса распространится на того человека, кем станет Мангель. Как и Борхес, он будет работать директором Национальной библиотеки и посвятит свою жизнь писательству о книгах. Писатели, заботящиеся о старых писателях и художниках – это жанр сам по себе, отдельная жемчужина в этой категории – короткий рассказ Айлин Майлз «Девушки из Челси», в котором она работает ассистентом поэта Джеймса Шуйлера. Как и каждая книга в этом списке, это автобиографические набеги на создание мифов, аффирмаций выдумки, лежащие в основе того, как мы взаимодействуем с людьми, особенно с теми, кого начинаем боготворить.

Первая книга Мэгги Нельсон в прозе имеет подзаголовок «автобиография судебного процесса», так что вы сразу же узнаете, что здесь место традиционным жанрам. Это пример, в котором она сказала бы, что она «в женской одежде как мемуаристка», используя все еще нераскрытые детали процесса об убийстве ее тети Джейн, чтобы исследовать ее собственные отношения с семьей, ее прошлое, насилие и страх. Это также поворот к истинному детективному жанру, с точки зрения того, кто плавно переходит от роли неофициального детектива к вуайеристическому наблюдателю за жертвой, поскольку она пытается понять, почему преступление, которое произошло десятилетия назад, все еще не отпускает ее.

Учитывая срочность написания короткометражной энциклопедической статьи о фильме «Ванда», Натали Леджер не может ничего написать, не изучив все от «истории Соединенных Штатов» до «истории автопортрета» и «изобретения бигуди для волос». Я испытывала то же желание, когда впервые читала любовные письма Карсон от Аннемари – как я могла начать понимать историю этого человека, если не узнала все о том периоде времени, последующих годах, странных женщинах и их истории?

Леджер подводит итог структуре, лежащей в основе каждой из этих преломленных мемуаров, включая ее собственные: «Я чувствовала себя будто управляю огромной строительной площадкой, на которой я собиралась раскопать миниатюрную модель современности, сведенную к ее простейшей, самой сложной форме – женщины, рассказывающей свою собственную историю через историю другой женщины». Или, в некоторых случаях, через историю о короле ящериц.

Примечание: ни одна из книг не издавалась на русском языке.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ