Как Сьюзен Зонтаг повлияла на читательские привычки Патти Смит

Автор: Джиллиан Тамаки (Jillian Tamaki)

Какие книги лежат на вашей прикроватной тумбочке?

Там лежат четыре книги, три из которых я почти закончила. «Святой Павел: сценарий» (St. Paul: A Screenplay) — это сценарий, который Пьер Паоло Пазолини написал для так и не снятого фильма, современного взгляда на служение Святого Павла. «Призрак в доспехах: пять новых коротких рассказов» (The Ghost in the Shell: Five New Short Stories) — это коллекция классных фанфиков, навеянных манга-аниме сериалом. «Райт и Нью-Йорк» (Wright and New York) Энтони Алофсина отслеживает транзитивные отношения архитектора и города, а также происхождение богемной культуры Ист-Виллидж. Я собираюсь отправиться на гастроли, так что непрочитанные «Знаки, предшествующие концу света» (Signs Preceding The End Of The World) Юри Эррера с удовольствием возьму с собой в дорогу.

Последняя из прочитанных великолепных книг?

Недавно меня захватили две небольшие увлекательные вещи. «Царство минусов» (Kingdom Cons) мексиканского писателя Юри Эррера просто сбило меня с ног. Его авторский стиль не похож ни на один другой, уникальные языковые обороты, своего рода поэтический сленг. «Звезда» Юкио Мисима – поразительно современная, очень визуальная жемчужина; из нее мог бы получиться действительно интересный фильм. Обе книги были завораживающими, казалось, будто они упали мне в руки с альтернативных небес.

Опишите ваш идеальный читательский опыт (когда, где, что, как).

Я читаю всегда и везде: на своей веранде, в шумном кафе, ночью в койке туристического автобуса. Дело не во внешних обстоятельствах, а в самой книге. Я как Гамби [пластилиновый персонаж анимационного сериала – прим. пер.]: вхожу в мир книг и временно поселяюсь там, исключая все остальное. Если я не занимаюсь исследованиями, я заканчиваю только те книги, которые мне нравятся. Я не назначаю сроков. Я практически сразу могу сказать, дочитаю ли я. Но есть и такие книги, которые я уверена, что когда-нибудь полюблю. Например, мне потребовались годы, чтобы осилить «Волшебную гору» , но когда я сделала это, была ошеломлена и всецело погружена в атмосферу выздоровления. Если я не знаю, что почитать, иногда я встаю перед полками и стараюсь почувствовать, какая книга позовет меня. У меня есть специальная техника перечитывания шедевров, таких как «Франкенштейн» или «Игра в бисер» . Я держу книгу у своей кровати, открываю ее наугад и читаю с этого места. Я поступаю с ней так в течение нескольких ночей, пока не почувствую, что прочувствовала книгу трехмерно, кубически и с нескольких точек зрения.

Какая ваша любимая книга, о которой никто не слышал?

«Клэр Ленуар» (полное название «Загадочный случай благоразумной и ученой женщины Клэр Ленуар») — это история о возможности оживления посредством любви, написанная Вилье де Лиль-Аданом . Ее подарил мне Том Верлен в 1974 году, и я не встречала с тех пор ни одного человека, который хотя бы слышал о ней, не говоря уже о том, чтобы прочесть. Буквально никого. Мой экземпляр очень старый, в сером переплете, напечатан на плохой бумаге. Несколько десятилетий назад я для сохранности обернула его тканью. Иногда я заглядываю в него, быть может, перечитываю, но чаще всего просто смотрю на него и убираю.

Какую книгу каждый должен прочесть до 21 года?

Я бы предложила «Приключения Пиноккио» Карло Коллоди , поскольку в нем содержится полный спектр невинности и опыта, включая любовь, предательство, разбитое сердце, прощение, трансформацию и искупление. Я все еще храню свой любимый и потрепанный экземпляр, который получила на седьмой день рождения.

Какие из современных авторов — романистов, драматургов, критиков, журналистов, поэтов – восхищают вас больше всего?

Я люблю книги сами по себе и уважаю авторов, но благодарна и нашим замечательным переводчикам. После того, как я впервые прочла «Одно лето в аду» Артюра Рембо , я осознала, что могу читать его только благодаря компетентной самоотверженности переводчиков, таких как Луиз Варез. Без них я не смогла бы жить на мрачных улицах Патрика Модиано или проследить за вознесением Джозефа Кнехта в качестве Магистра игры в «Игре в бисер» Германа Гессе. Из действующих переводчиков я люблю больше всех Наташу Виммер, которая перевела «2666» Роберто Боланьо ; Джея Рубина, который перевел «Хроники Заводной птицы» Харуки Мураками и «Рашомон» Рюноскэ Акутагава ; Криса Эндрюса, расшифровавшего книги Сезара Айры, включая «Музыкальный мозг» (The Musical Brain) и «Эпизод из жизни художника-пейзажиста» (An Episode in the Life of a Landscape Painter). Все трое обогащают и расширяют наши возможности чтения — истинное благословение.

Какая книга, если таковая имеется, больше всех повлияла на ваше художественное развитие как писателя?

«Дневник вора» Жана Жене представляет жанр, который больше всего связан с моими ранними устремлениями — своего рода автобиографическая беллетристика. Его хронике присуща своя неотъемлемая правда. Придерживаясь точности при написании «Просто детей» , я с радостью вернулась на путь вора, где Жене всегда был моим проводником, объединяющим жизненный опыт и воображение.

Что вас больше всего волнует в литературных произведениях?

Когда меня переносят в некое абстрактное место, которого я даже не могла вообразить. Когда мне рассказывают историю с неослабевающей энергией, такой как «Грозовой перевал» , где можно почувствовать дыхание писателя. Чувствовать неожиданное родство с автором, будто заглядывая в один и тот же омут, будто общаешься на одном и том же невыразимом языке.

Вы писали о своей любви к криминальным телесериалам. Означает ли это любовь и к криминальным романам? И, если нет, то какие жанры вы предпочитаете?

Я читаю в основном художественную литературу, чаще всего в переводе. Люблю детективные истории. Предпочитаю, чтобы автор делал акцент на разгадывании мрачной тайны, показывая, как работает мозг детектива. В юности я восхищалась умом Нэнси Дрю, уважала дедуктивные способности Шерлока Холмса и терпение Мегрэ, а затем тяготела к крутому жаргону «Майка Хаммера» Микки Спиллейна . В последние годы я прочла все книги Май Шеваль и Пьера Валё , которые написали «Рейс на эшафот» , и особенно полюбила инспектора Курта Валландера Хеннинга Манкеля , которого с такой глубиной и проницательностью сыграл Кеннет Брана.

Как вы храните свои книги?

Однажды Сьюзен Зонтаг показала мне свою библиотеку. Она была очень организованной. Ряды и ряды книг по странам и авторам в алфавитном порядке. Я бы никогда не смогла так.

Я примерно представляю, где находится большинство книг, но без применения логики, хотя у меня есть что-то похожее на кастовую систему. Мои самые ценные книги находятся в маленьком книжном шкафу напротив моей кровати, чтобы я могла видеть их. Это детские книги моей матери и книги с подписями авторов, включая и «Крестовый поход детей» Марселя Швоба . В другом хранятся книги, которые я чаще всего перечитываю. Остальные находятся в другой комнате с множеством полок, а некоторые разбросаны случайным образом, в том числе и в ванной. Я не люблю находиться в комнате, в которой нечего читать. Хотя я никогда и не принимала систему Сьюзен, она посоветовала мне читать больше немецких авторов. Это привело меня к «Смерти Вергилия» Германа Броха — музыкальной бесконечности слов, ставшей моей любимой книгой, которая всегда под рукой.

Какая книга из тех, что вам когда-либо дарили, лучшая?

Их много, но на ум приходят две, одна из-за книги самой по себе, а другая из-за того, что она породила. Я всегда буду дорожить копией «Ариэль» Сильвии Плат , которую Роберт Мэпплторп подарил мне вскоре после нашей первой встречи в 1967 году. Другая попала ко мне в 2008 году необычным образом. Я готовила выставку визуальных работ в Фонде Картье в Париже, и для инсталляции мне понадобилось старое эфиопское одеяло. Я отправила сообщение своему другу Милосу. Он прислал идеальный экземпляр. В его скромных складках скрывался экземпляр «Мастера и Маргариты» с сообщением «Прочти эту книгу», словно команда со страниц «Алисы в Стране Чудес». Я увлеклась с первой же страницы. С этого и начался мой год чтения Булгакова , заставивший меня отправиться в Москву, чтобы отыскать места из книги и могилу автора, которая находится в нескольких шагах от могилы Гоголя. Затем у меня были месяцы Гоголя в честь Булгакова, а это привело меня к чтению книги Набокова «Гоголь», которая привела меня к другой любимой книге «Бабочки Набокова» (Nabokov's Butterflies). И вся эта умственная и физическая энергия порождена одним романом в мягкой обложке, завернутым в одеяло с искренней и настоятельной командой.

Кто ваш любимый вымышленный герой или героиня? Ваш любимый антигерой или злодей?

Мне нравится Катарина Блум, подозреваемая из «Потерянной чести Катарины Блюм» Генриха Белля . Я не могу объяснить, почему, но она очаровывает меня. Я прочла эту книгу по крайней мере семь раз и до сих пор не могу постичь ее. Но я часто думаю о ней. Она самостоятельная личность. Обычная девушка, которую можно не заметить, встретив на улице, но при этом она совершенно превосходно действует самостоятельно, по собственной воле, любит того, кого хочет любить, и хладнокровно стреляет в преследовавшего и унижавшего ее подлого парня без малейшей капли раскаяния.

Каким читателем вы были в детстве? Какие детские книги и авторы больше всего вам запомнились?

Я всегда любила книги. Еще до того, как научилась читать, я клала книги под подушку в надежде увидеть их во сне. Моя мама научила меня читать до того, как я пошла в школу. Я была болезненным ребенком, и мне позволяли читать целыми днями во время болезни. Часто я читала всю ночь с карманным фонариком. Чудесные книги, которые развивают или отражают фантазию. У меня до сих пор много таких книг. «Питер Пэн» , «Нелло и Патраш» , «Дядюшка Виггли» Селлинджера, «Алладин» , «Счастливый принц» . Я любила Роберта Луиса Стивенсона , Ганса Христиана Андерсена , Льюиса Кэрролла и Лаймена Фрэнка Баума . Я читала их снова и снова, читаю и до сих пор.

Случалось ли такое, чтобы книга приближала вас к другому человеку, или вставала между вами?

Мы с мамой не всегда могли видеть друг друга воочию, но общая любовь к книгам помогала найти сложные пути друг к другу. Во время переездов мой детский экземпляр «Маленького хромого принца» (The Little Lame Prince) Дины Мьюлок был потерян. Я горько оплакивала его, и было невозможно найти другого. Во время серьезной размолвки она прислала мне пакет, наспех завернутый в простую коричневую бумагу и обмотанный скотчем. В нем было издание «Маленького хромого принца» 1929 года с надписью: «Нам не нужны слова. Мама». И мы никогда больше не страдали от отчуждения.

Представьте, что вы организуете литературный ужин. Каких трех писателей, мертвых или живых, вы бы пригласили?

Я никогда не умела организовывать вечеринки. В конце концов я бы провела половину времени, прячась в ванной. Вместо этого я бы устроила частную вечеринку в трех частях. Я бы пригласила Роберто Боланьо утром. Я бы тихонько включила «Голдберг-вариации» в исполнении Гленна Гульда на проигрывателе. Мы бы пили кофе и говорили о его повседневной практике или о чем бы он хотел поговорить. Тогда я бы задала ему литературный вопрос 21-го века: как бы развивался сюжет «2666», если бы он прожил достаточно долго, чтобы продолжить его? Ранним вечером я бы поприветствовала Сильвию Плат , налила ей красивого рыжевато-коричневого портвейна, скажем, Тейлор 40-летней выдержки, и предложила ей вместе посмотреть фильм Павла Павликовского «Холодная война». Думаю, он бы ей понравился. Значительно позже я бы впустила через секретную дверь Рюноскэ Акутагава . Мы бы пили сакэ и упражнялись в сочинении сказок до глубокой ночи, пока он сознательно не исчез.

Что вы планируете читать дальше?

Мне посчастливилось стать владелицей первого издания «Поминок по Финнегану» в красном тканевом переплете, подписанного Джойсом зелеными чернилами. Я купила его у лондонского продавца книг на деньги, заработанные чтением лекций. Он обернут в очень старый лоскут тяжелого красного шелка. Я планирую снять его и прочитать книгу. Ну, по крайней мере, просмотреть ее. Всю. Медленно. Каждую страничку.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ