Кен Фоллетт: «Исторический роман может быть скучным, если речь в нем идёт только о царях да боях»

Автор: Бруно Пардо Порто

Уолт Уитмен заявляет в своей «Песне о себе», что он подавляет толпу. А Кен Фоллетт – тот, кто ее развлекает. Так заявляет британский писатель о себе, родившийся только ради этого, возможно, благодаря тому, что когда ему было двенадцать лет, он открыл для себя романы про Джеймса Бонда и до сих пор считает, что они были самыми замечательными произведениями о настоящем облике современного общества. Теперь он один из самых популярных авторов в мире. Кен Фоллетт считает, что конкурирует с Netflix, Amazon и другими крупными индустриями развлечений: «Я хочу, чтобы люди сказали "нет" всему этому и вместо этого читали».

Во время беседы он контролирует темп своей речи так, как будто бы пишет рассказ. Он останавливается, думает, пробуждает интригу и, когда наступает момент, выпаливает свою речь живо и с изяществом. Фоллетт приехал на фестиваль «Хей» в Сеговии, чтобы поделиться своим последним достижением – книгой Столп огненный (издательство Plaza & Janés), а также рассказать об отголосках в современном мире Англии XVI века, о которой идет речь в его книге: о вновь воцарившемся натяжении между догматизмом и толерантностью... Хотя если рассматривать в перспективе, он уверенно заявляет, что мы продолжаем развиваться. Давайте тогда рассмотрим перспективу.

Вы всегда говорите, что ваша любовь к чтению родилась только благодаря тому, что ваши родители, протестанты и члены Плимутских братьев, не разрешали смотреть телевизор и ходить в кино... Разговаривали бы мы здесь сейчас, если бы не этот запрет?

Да, дело было так, но я думаю, что литература понравилась бы мне в любом случае. Возможно, если бы я смотрел больше телевизор, тогда я бы стал сценаристом. Кто знает? Но ясно одно, что я был рожден для того, чтобы писать.

Какие книги оставили неизгладимое впечатление на вас в детстве?

Я прочитал много детских сказок английского автора по имени Энид Блайтон . И когда мне было двенадцать лет, я открыл для себя Джеймса Бонда. Я думаю, что рассказы про Джеймса Бонда – это лучшее, что случилось в моей жизни.

И что случилось, когда вы открыли для себя фильмы?

Ну... Мммм. Мне не особо понравилось. Бывает иногда, что я опять перечитываю книги про Джеймса Бонда. И могу сказать, что они мне все так же кажутся великолепными. Я считаю, что они более реалистичны, чем те же фильмы.

В подростковом возрасте вы отказались от религии. Как это сказалось в вашей семье?

В моей семье наступил кризис. Религия очень раздражала меня, когда я был молод. Без всякого сомнения, религия породила много конфликтов между людьми. Поэтому и были причины злиться. Но могу сказать, что по прошествии лет религия перестала меня так злить. Теперь я более чуток к духовности. Данное изменение произошло во мне, когда я начал посещать соборы. В тот момент меня интересовала лишь архитектура. Но, конечно же, когда вы входите в одно из таких мест, вы чувствуете что-то неосязаемое. И это связано с тем, что в данных зданиях люди молились сотни лет подряд. Это не заставляет меня верить в Бога, но заставляет меня верить в нечто.

Прошло 40 лет с момента публикации романа Игольное ушко , которое, откровенно говоря, возможно, был вашим первым большим произведением. Теперь в вашей биографии в Твиттере можно прочитать: «Любимый миллионами читателей»...

Это то, чего я хотел. Я знал, когда писал этот роман, что в этот раз добьюсь бóльшего успеха, чем с каким-либо ранее написанным мною произведением.

Ваша биография демонстрирует гордость, которую вы испытываете за написание популярной литературы. Тем не менее, есть определенный круг людей, который относит бестселлеры к лубочной литературе.

Да... Есть те, кто считают, что романы – вот это настоящее писательство. И данная категория людей заставляет меня думать об особах, которые идут на концерт для того, чтобы сосредоточиться на технике игры скрипача. И во время концерта они рассуждают о ней. А я вот в то же время думаю: «Что же там с мелодией?», потому что если вы сосредоточены на технике игры, вы теряете самое важное. Музыка возникает не от техники игры. Я знаю нескольких гитаристов, которые способны играть на полной скорости. И многие из моих друзей с удовольствием их слушают. Но меня это утомляет. Я предпочитаю Би Би Кинга: со своими двумя нотами он меня затрагивает больше.

То есть, вы воспринимаете технику как средство, а не как цель?

Да, точно. Я считаю, что моя работа в своём роде как накладывать заклинание. Это как чары, наложенные на читателя: пока тот читает, он забывает где он. И если кто-либо с ним заговаривает, тот отвечает: «Я читаю, не желаю быть здесь и сейчас, хочу быть в моем книжном мире».

Вы добились успеха в жанре исторического романа. Почему, по-вашему, у данного жанра такой успех?

В литературе также присутствует дань моде. Когда я писал Столпы Земли в конце 80-х годов, исторический роман был не так популярен, не так сильно данный жанр нравился в то время. Но читателям понравились «Столпы Земли». Возможно, поэтому данный жанр вновь вошел в моду. Кроме того, исторический роман может быть скучным, если речь идет только о царях да битвах. Также он может быть и пресным. Исторический роман должен рассказывать о людях, которые жили в тот конкретный период, об их эмоциях. Все остальное интересно по мере того, как оно влияет на персонажей. И настоящая история именно такая.

Вы сильно заботитесь о правдивости фактов, вы работаете с консультантами по истории и проводите обширные исследования.

Дело в том, что мои произведения создаются на основе моей работы над документацией. Например, Столп огненный начинается с обнаруженного мною факта: с того, как Елизавета I первой привела в действие службу агентурной разведки и контрразведки. Моё повествование начинается именно с этого исторического факта. Я подумал, что в данном историческом факте присутствует хорошая завязка. Затем, углубившись больше в данную тему, я понял, что произошло интересное противоречие относительно того, как Англия стала протестантской страной в то время, как там были миллионы католиков. Это очень любопытная нестыковка и она все еще сказывается в событиях, происходящих сегодня.

Например, в каких?

Например, в Соединенном Королевстве у нас есть проблема с исламским терроризмом. В XVI веке у нас был орден, называемый Обществом Иисуса. Были ли они террористами? Это хороший вопрос. В XVI веке вся Европа обсуждала, являются ли иезуиты террористами. И в настоящее время англичане, видя мечети в своих кварталах, думают то же, что думали англичане о католиках в XVI веке.

Вы думаете, что мы регрессируем в развитии?

В политике мы всегда делаем два шага вперед и один назад. Два шага вперед и один назад. Это так. Я написал трилогию о двадцатом веке, и там вы можете увидеть, как в Соединенном Королевстве женщины борются за свое право голоса, как афроамериканцы борются за свои права, также как и шахтеры и евреи. И в каждой из этих битв свобода прогрессирует. Но потом происходит обратная реакция. Всегда есть обратная реакция. Кажется, как будто это шаблон.

Мы в данный момент находимся в процессе данной обратной реакции?

Если мы оглянемся назад, мы должны признать, что мы добились прогресса. Но, конечно, когда кто-то находится в полном хаосе... Когда Дональд Трамп начинает говорить о мексиканцах и говорит, что они насильники, пьяницы и наркодилеры, вы думаете: «Боже мой, этого не может быть. Мы уже преодолели это много лет назад, а он опять возвращается к этому». И тогда вы чувствуете себя обескураженным и отчаянным.

Вы так себя чувствуете из-за Брексита?

Есть страны, которые в истории остаются позади, отстающими. Возможно, это будет относиться и к Соединенному Королевству. Может быть, через пятьдесят лет мы увидим, что Франция, Германия, Италия, Испания станут намного богаче, чем мы, гораздо более могущественными в мире, чем мы, гораздо более мирными, чем мы. Но я надеюсь все же, что нет.

Кстати, каково это, писать во время эпохи Netflix?

В наши дни у нас есть много способов, как себя развлечь. Есть много телевизионных программ. У нас есть Netflix, Amazon... Много сериалов. У нас есть видеоигры. И мы все так же продолжаем отдаваться традиционным занятиям, например, ходить в бар на углу, чтобы пропустить бокал-другой пива. Я хочу, чтобы наше общество говорило «нет» всему этому и продолжало читать, потому что это лучше, чем все вышеперечисленное.

Но для чего нам читать? И для чего мы читаем?

Одним из преимуществ, которыми мы владеем в качестве писателей, является то, что люди считают, что они могут чему-то научиться, читая. Они чувствуют, что могут научиться чему-то, а также насладиться действием, романтикой или драмой. Читатели утверждают это, прочитав мои книги: «Мне очень нравится история, изложение, и теперь я понимаю то, чего раньше не понимал». Это тайна, секретное оружие писателя. Мы все читаем, потому что нам это нравится. И у нас есть бонус при чтении в том, что, читая мы учимся и познаем новое.

Спустя более сорока лет думали ли вы о выходе на пенсию в какой-то момент?
Нет, нет. Разве что когда отправлюсь в ад. Там я буду играть в гольф (смеется).

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ