Беженка, изменившая бразильскую литературу

Автор: Майк Бройда (Mike Broida)

Порой в истории каждой страны появляются личности, судьбы которых столь уникальны, а значение в культуре столь велико, что, вопреки всем правилам и канонам, они влияют на ход истории, отклоняя от заданного курса. Таким человеком стала и писательница Кларисе Лиспектор , чей вклад в литературу Бразилии XX века поистине феноменален.

В 1921 году, спасаясь из разрываемой войной Украины, семья Лиспектор в качестве беженцев иммигрировала в Бразилию. Там Кларисе предстояло стать одной из самых загадочных, но оттого не менее любимых писательниц страны. Во время работы Лиспектор над первым романом Близ дикого сердца (1943) журналист Франциско де Ассис Барбоса, друг Кларисе, писал: «Поглощая одну за другой главы будущего романа, я постепенно сознавал, каким выдающимся достижением в области литературы он станет». Барбоса вел рукопись вплоть до сдачи в издательство. Именно журналист дал Лиспектор знаменитое прозвище – «Ураган Кларисе». Второй роман «Люстра» был встречен неоднозначно. Издатели отказывались принимать рукопись, а будучи наконец опубликована, книга оказалась не понята, проигнорирована и забыта. Неудивительно, что английский перевод «Люстры», подготовленный Бенджамином Мозером и Магдалиной Эдвардс, вышел только в этом году.

Лиспектор по праву называют светочем португальской литературы. Англоязычная же аудитория долгое время с творчеством Кларисе была практически не знакома. На протяжении последних девяти лет, однако, интерес издателей к писательнице заметно вырос. Так, на английском языке появились биография Лиспектор, первый сборник рассказов, а также новые переводы ее романов от издательства «New Directions Press». К выпуску их подготовил редактор, критик и биограф Бенджамин Мозер.

Часть очарования Лиспектор связана с ее уникальной идентичностью. Произведения Кларисе давно вошли в культуру Бразилии, хотя сама писательница бразильянкой по происхождению не являлась. Чужестранная фамилия, португальский с заметным акцентом, отчужденность, связанная со статусом беженки, – всё это, как ни странно, отнюдь не помешало успеху Лиспектор в реалиях общества, куда ей как женщине вписаться было вдвойне непросто. Кларисе Лиспектор стала одной из первых женщин Бразилии, закончившей юридический факультет, и одной из первых женщин в журналистике этой страны.

Имя помогло Лиспектор создать вокруг себя особый флер таинственности. Когда был опубликован ее первый роман, ходили слухи, что «Кларисе Лиспектор» – псевдоним писателя-мужчины. Загадочность и мистицизм в полной мере воплощены и в языке ее произведений, удивительном, эмоциональном, непостижимом: «Из высоких окон виднелся сад с косматыми зарослями и сухоломом, а позади – земли печальной, нашептанной кем-то тишины». Или вот еще: эпизод, в котором одна из ее героинь сидит в своей квартире, пишет письма семье и понимает: «Нет, она вовсе не чувствовала себя несчастной. Несчастье было той живительной влагой, которой насыщаешься день за днем, находя в этом особое удовольствие. Несчастными были ее письма». Если Кларисе Лиспектор и сравнивают с другими авторами, то обычно называют Джеймса Джойса, Вирджинию Вульф или даже Франца Кафку. Стиль Лиспектор считается в португальской литературе уникальным, хоть и казался поначалу слишком чужим, ино-странным.

История жизни Кларисе Лиспектор напоминает судьбы сегодняшних просителей убежищ или «мечтателей» (в оригинале «DREAMers» – нелегальные мигранты, попавшие в США в раннем детстве. Получили название от «Акта Мечты» (the DREAM Act), сокр. от «Развитие, помощь и образование для малолетних мигрантов» (Development, Relief, and Education for Alien Minors Act), – документа по регулированию миграционного законодательства в США в отношении несовершеннолетних мигрантов. На сегодняшний день остается не принятым – прим. пер.). Когда Кларисе исполнился 21 год, шла Вторая Мировая война. Под угрозой депортации в Россию из-за статуса еврейки Лиспектор напрямую обратилась к диктатору Бразилии Жетулиу Варгасу со словами о том, что она «21-летняя россиянка, которая прожила в Бразилии чуть меньше 21 года и не знает ни слова на русском языке, но думает, говорит, пишет и действует на португальском… Которая, если ее принудят вернуться в Россию, будет чувствовать себя там непоправимо чужой, окажется без друзей, без профессии, без надежды на будущее».

Прошение Кларисе было одобрено. Эта удача вкупе с тогда еще стабильным браком и поддержкой мужа-дипломата позволили ей реализоваться на литературном поприще, несмотря на множество препятствий, с которыми пришлось столкнуться писательнице в обществе, где доминировали мужчины, а иностранное происхождение и диковинное имя мешали воспринимать ее творчество без скептицизма. Один бразильский критик писал о работах Кларисе: «Другого светоча в Бразилии нет».

Главная героиня «Люстры» – Вирджиния. Она и ее брат Дэниел выросли в поместье «Тихая ферма», расположенном в невзрачной деревне под названием «Верхний Марш». Повзрослев, Вирджиния переезжает в неназываемый автором город, чтобы получить образование. Сам роман также можно назвать «тихим»: динамичного сюжета в нем нет, а повествование сосредоточено на замысловатых, тревожных внутренних монологах Вирджинии – женщины, которая пытается найти место в мире и понять свою идентичность. Так, еще в детстве, проводя время за играми, Вирджиния обращает внимание на тот самый предмет, чье название стало заглавием романа:

Но люстра! Та, что висела в гостиной. Огромная сияющая паучиха. Вирджиния, бывало, всё смотрела на нее, неподвижно, беспокойно, казалось, высматривая в люстре само предвестие того, какой ужасной будет ее, Вирджинии, судьба. Ледяное существование. В одно мгновение люстра могла радовать взор и напоминала хризантемы. А в другой раз была семенем авраамова дерева. Та самая люстра. Вирджиния пробегала мимо нее, не оглядываясь.

На 300 страниц романа люстра из неясного, интригующего названия упоминается всего несколько раз. В люстре из «Тихой фермы» Вирджиния видит свое обреченное будущее, а описание этого предмета помогает писательнице поднять важную тему: каково это – быть женщиной не только в Бразилии, но и во всем мире. Пытается понять и Вирджиния: удивительное озарение приходит к ней во время наблюдения за люстрой – «сияющей паучихой», одновременно соблазнительным цветком и твердым семенем. С самого детства Вирджиния ошеломлена тем, сколько противоречивых требований налагает общество на женское тело. Когда, ближе к концу романа, Вирджиния возвращается из города в деревню на похороны своей бабушки, то понимает: люстра из «Тихой фермы» исчезла. Позже Вирджиния вспоминает:

Она смотрела в окно [поезда], и в отражении темного стекла ей виделась, вперемешку с людьми и сиденьями, та самая люстра. Вирджиния улыбнулась виновато и робко. Люстра лишилась своего «оперения» и напоминала большую чашу с водой, поверхность которой подернула рябь.

Воспоминания уже взрослой Вирджинии о люстре из детства описаны неоднозначно – впрочем, как и многие другие эпизоды романа, – характеризуются глубокой рефлексией и не имеют единого толкования. Благодаря особой энергетике и духовности, что пронизывают роман, его загадочный текст резонирует с внутренним миром главной героини и находит еще больший отклик у читателя.

С юных лет Вирджиния зациклена на телесности – своей и других. Одержимость эта растет вместе с героиней. Подобно той самой люстре, Вирджиния кажется себе то излучающей красоту, то нескладной и жуткой, словно паучиха. В мире, где еще нет ни Фотошопа или Инстаграма, ни концепции телесной дисморфии (также «дисморфофобия» – психическое расстройство, при котором человек чрезмерно обеспокоен и занят незначительным дефектом или особенностью своего тела – прим. пер.), постоянную тревожность Вирджинии, связанную с мыслями о собственном теле и пространстве, которое оно занимает, можно назвать пророческой. Так описывается эпизод, в котором героиня смотрит из окна спальни в «Тихой ферме»: «Одиночество всё росло, пока Вирджиния наблюдала за тем, как идет дождь. В ее душе царили пурпур и холод, а тело, будто маленькая птичка, медленно задыхалось». Важен и отрывок романа, где рассказывается о том, как Вирджиния, уже в городе, приходит на званый обед, и ее завораживает красота одной из женщин:

Что делало [Марию Клару] такой сложной, так это хрусталь ее тела. Глаза, слюна, волосы, зубы, ногти – всё сверкало…
…Розовое замшевое платье Марии Клары напоминало мерзлую реку или застывшую листву, что изображают на гравюрах. Но река приходила в движение, а листва начинала трепетать, стоило Марии Кларе пошевелить ногой или когда, вместе с очередным вдохом и выдохом, поднималась и опускалась ее грудь. Какой чистой и свежей была Мария Клара.

В том же эпизоде со званым обедом Вирджиния наблюдает, как «красивые женщины» флиртуют с Винсентом, ее любовником, и не просто заставляют ревновать, но наводят на мрачные мысли:

…нет смысла убеждать себя, будто [Мария Клара] некрасива; она проникнет в самое сердце, точно изящное лезвие ножа. Стройные, уверенные в себе женщины вели разговор – и казались доступными для мужчин, но неприступными для женщин; и почему они не завели детей? Боже, как это удручало.

На протяжении событий романа Вирджиния борется с тем влиянием, что оказали на нее жестокий, властный отец с патриархальными взглядами и брат Дэниел с характером манипулятора. Из-за психологических пыток, которые он устраивал в детстве собственной сестре, усилилась склонность Вирджинии к саморефлексии, усугубился кризис личности, связанный с низкой самооценкой и страхом перемен. Например, Дэниел пытался убедить сестру: «Вирджиния, каждый день ты пьешь кофе с молоком – и тебе нравится кофе с молоком. Ты слепо уважаешь отца. А если поцарапаешь ногу, то чувствуешь боль. Понимаешь, о чем я? Ты простая и глупая… Ни над чем, как говорится, не задумываешься подолгу». Неудивительно, что годами позже, в городе, общение с мужчинами дается Вирджинии с трудом.

Ей тяжело найти общий язык даже с Винсентом, своим партнером. Ненадолго Вирджиния обретает друга в Мигеле, женатом консьерже своего дома. Их отношения сугубо платонические, но иногда они устраивают совместные романтические вечера: пьют кофе и читают друг другу Библию, как бы извиняя свое псевдо-аморальное поведение. В конце концов, однако, чувство вины Мигеля становится слишком сильным, и он рассказывает обо всем жене. Их с Вирджинией встречи прекращаются. Последствия тяжелого детства сказываются на ней в настоящем. Лиспектор долгое время занималась психоанализом и знала не понаслышке, как сильно может повлиять на человека психологическая травма, перенесенная в прошлом. Мать Кларисе была изнасилована во время беспорядков в Украине, заражена сифилисом, а затем парализована и умерла уже в Бразилии, когда Кларисе была совсем ребенком. Ее отец с трудом мог обеспечить семью, работал простым торговцем и, заболев, умер из-за отсутствия надлежащего лечения еще до того, как был опубликован первый роман дочери. Лиспектор осталась сиротой в 20 лет. Когда Винсент встречает Вирджинию в первый раз, то замечает: «Она была похожа на ребенка, зачахшего, увядшего, будто цветок между страниц толстой книги».

Бенджамин Мозер, автор биографии Кларисе Лиспектор Почему этот мир , отмечает: «Кларисе Лиспектор сравнивают с мистиками и святыми чаще, чем с другими писателями». В «Люстре» действительно есть нечто мистическое, сродни провидению. Страница за страницей читатель все глубже погружается в путаный, бессвязный поток сознания, пока повествование внезапно не выныривает на поверхность. Единственная фраза вдруг заострит на себе внимание брутальной честностью или покажется красноречивой до абсурда. Так, ближе к концу романа Вирджиния размышляет о том, что даже собственное имя кажется ей неудобным:

Мальчикам и девочкам нужно выбирать другие имена, когда они становятся взрослыми… Исчезнет эта идеальная, стройная фигура, маленькая и аккуратная, как механизм часов; исчезнет прозрачность, окрасившись в цвет, – и тогда ее можно будет называть… как угодно, только не Вирджинией*, именем целомудренным, мрачным и древним.

* от лат. virgo – «дева, девственница; девственный, непорочный» – прим. пер.

На глазах читателя меняется и «Люстра» – не только «та самая», из воспоминаний главной героини. Преображается и одноименный роман – для любого, кто захочет окунуться в это произведение и познает то невообразимое, что излучают страницы необыкновенной книги.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ