Невероятная история любви Японии и «Ста лет одиночества»

Автор: Gonzalo Robledo
Фото: Габриэль Гарсиа Маркес в Осаке, Япония – DAAS

Несмотря на тысячи километров и культурные расстояния между Колумбией и Японией, шедевр Габриэля Гарсиа Маркеса стал национальным достоянием среди японских читателей и художников

БОГОТА — для любого уважающего себя пьющего японца, «Сто лет одиночества» — это название эксклюзивного и дорогостоящего солодового ликера, сделанного по столетнему рецепту. Назовите это розничной предприимчивостью, даже святотатством, но постоянное повторение этого названия свидетельствует об уважении японцев к автору одноименного романа, Габриэлю Гарсиа Маркесу , первому колумбийскому писателю, который выиграл Нобелевскую премию по литературе.

Японское издание Сто лет одиночества , переведенное Тадаси Цудзуми, было впервые опубликовано в Shinchosha в 1972 году. Издатели первоначально напечатали 4000 экземпляров, за ними следуют 96 последовательных изданий, из которых 275 000 экземпляров были напечатаны к 2006 году. Представитель издателя описал этот выход как «выдающийся», учитывая отсутствие у японских читателей энтузиазма в иностранной литературе.

После того, как Гарсиа Маркес выиграл Нобелевскую премию в 1982 году, книга стала обязательной для чтения на испанских факультетах, и ее можно найти сегодня в любой публичной библиотеке Японии. Она обычно помещается вместе с классикой, далеко от последних литературных тенденций.

Легко различить влияние «Ста лет одиночества» на современную японскую культуру. Драматурги, кинопродюсеры и писатели с энтузиазмом описывают свою встречу с главной работой Гарсиа Маркеса, которую некоторые описали как прозрение.

Известный автор Кобо Абэ (1924-1993) сказал, что его литературную жизнь можно разделить на «до и после» прочтения «Сто лет одиночества». Он сказал в своей речи в 1983 году, что Гарсиа Маркес не был строго латиноамериканским, и его литературная вселенная лучше описывалась с точки зрения времени, а не географии. Он сослался на свое собственное, своеобразное средство от «чрезмерной» серьезности своего соотечественника, которое должно было стимулировать правильную сторону его мозга, употребляя пряную пищу. Чтобы правильно наслаждаться Столетним одиночеством, он сказал, что японцы должны есть суши; пряность васаби прекрасно дополняла бы работу колумбийского автора.

Спустя годы после его смерти, вдова Абэ сказала, что после прочтения книги ее муж вошел в период депрессии и писательский кризис, который продолжался до 1982 года. Он прошел только после того, как Гарсиа Маркес выиграл Нобелевскую премию, поскольку он считал, что теперь колумбийский автор «среди бессмертных», и перестал быть прямым конкурентом Абэ.

Другой известный японский писатель, Нацуки Икэдзава , говорит, что без Гарсиа Маркеса он никогда не обратил бы внимания на латиноамериканскую литературу, и что без «Ста лет одиночества» он не написал бы свой собственный роман «Навидадский инцидент: падение Матиас Гили». Действие романа происходит на вымышленном тихоокеанском острове под названием Навидад, который, подобно городу Макондо из «Ста лет одиночества», являет собой вселенную с аллегориями, которые пытаются объяснить современную Японию.

Икэдзава считает себя промоутером латиноамериканской литературы в Японии, и когда японские издатели просят его выбрать произведения для сборников мировой литературы, Гарсиа Маркес возглавляет список испаноязычных писателей.

Самыми сомнительными и проблематичными отношениями между японским автором и Макондо был несомненно поэт, кино- и театральный режиссер Сюдзи Тэраяма (1935-1983). Экспериментальный писатель, который затронул целый ряд жанров, адаптировал «Сто лет одиночества» для большого экрана. Но его версия не смогла убедить Гарсиа Маркеса, который не позволил ему использовать название книги для коммерческого выпуска фильма.

Фильм был переиздан и показан на Каннском фестивале в 1985 году как посмертная работа Тэраямы под названием «Saraba no Hakobune», или «Прощание с ковчегом». Как и вселенная Икэдзавы, Макондо Тэраямы вдохновлен японской народной культурой, так, как она описывается в ситуациях у Гарсиа Маркеса: исчезновение всех городских часов, заметок, прикрепленных к объектам для их определения, или женщина, наказанная поясом верности в форме краба.

Гарсиа Маркес посетил Японию в октябре 1990 года в качестве гостя Японского фонда для открытия латиноамериканского кинофестиваля. Накануне его прибытия в Токио мне позвонили с испанского телевидения, чтобы сообщить, что он собирается встретиться с японским режиссером Акирой Куросавой , чтобы доработать детали фильма, основанного на его романе Осень патриарха . Встреча состоялась в отеле «Окура» в Токио, но когда Гарсиа Маркес вышел, моя команда и я заметили, что он слишком возбужден от выпитого сакэ для интервью на камеру, и раздражен неоднозначным ответом японского режиссера, который в 80 лет сказал, что он был слишком стар, чтобы сниматься в Колумбии, и неохотно поставил историю в Японии.

Мы, испанцы, присутствовавшие на фестивале, по-прежнему ценим вечно актуальные слова вступительной речи Гарсиа Маркеса.

Он сказал: «Много лет назад, когда я был молод и красив, я посетил Париж. Впервые в жизни я увидел японца. Он казался таким далеким и загадочным, что я спросил своего друга-чилийца, сопровождавшего меня: "Какого черта этот человек делает так далеко от дома?". "То же, что и мы, — сказал мой друг. — Париж находится так же далеко от Токио, как и от Буэнос-Айреса". В тот день я узнал, что самые длинные и самые трудные расстояния не географические, а культурные».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ