Мэтт Хейг: Иногда, выдавая по шесть тысяч слов в день, я чувствую себя Филипом Диком

Романист и детский писатель рассказывает о беге, ипохондрии и своем мальтийском терьере

Не знаю, можно ли сказать, что я занимаюсь писательским трудом. Я не уверен, что этому занятию в принципе подходит слово «труд», скорее «привычка». Я много лет пытался быть «правильным» писателем, старался организовать для себя рабочее пространство и определить минимальное количество слов. Я часто вспоминал о том, что Хемингуэй каждый день проверял, не написал ли он меньше ста слов, что, конечно, кажется достаточно простой мишенью. Так что некоторое время подобным образом и определялась моя цель. Тем не менее, долго это не продлилось. В реальности я не очень стабилен. Бывают месяцы застоя – или «твиттинга», как это иногда называют. В это время ты сидишь, уставившись на открытый в текстовом редакторе документ, тяжело вздыхаешь, думаешь о человечестве, изучаешь различные сайты в поисках симпатичного отеля на Шри-Ланке или в Копенгагене, пишешь предложение, затем удаляешь его, при этом называя все вышесказанное работой.

Иногда, в другое время, я веду себя совершенно противоположно. Чувствую себя Филипом Диком, только отбрасывая наркотики: набираю абзацы со скоростью света и выдаю до шести тысяч слов в день. Некоторые из них, между прочим, очень даже неплохи. Если первый черновик уже достиг отметки в тридцать тысяч слов, а окончание так и не предвидится, считаю себя – хоть и не люблю хвастовства – быстрым. Это моя любимая вещь в писательстве: когда, в середине первого черновика, ты попадаешь в некого рода состояние транса, когда твои пальцы пытаются успеть за скоростью мысли, что разворачивается в твоей голове словно что-то лихорадочное. В процессе написания произведения такое явление случается относительно редко. Со мной это бывает, в лучшем случае, на протяжении двух недель – до тех пор, пока все снова не развалится, и я опять не начну искать в интернете симптомы болезней, которые у меня, как кажется, протекают в данный момент.

Обращаясь к вышесказанному, существуют некоторые привычки. Я, например, знаю, что лучше пишу с утра, нежели вечером. Если я сяду за книгу вечером, то все получится смято из-за моего сонного состояния. Я вообще не очень хорошо сплю: засыпаю нормально, но в такое время года встаю еще затемно. Проснувшись, обычно валяюсь в кровати и пытаюсь снова лечь спать, ибо голова гудит, словно сломанный принтер, но все заканчивается тем, что я тянусь к ноутбуку, убавляю яркость экрана, дабы не разбудить жену, и начинаю печатать. Иногда с семи до девяти утра случается поработать эффективнее, нежели за весь оставшийся день.

Потом, перед тем как помыться и собраться, я ухожу на пробежку. Я живу в Брайтоне, и наверняка должен сказать, что мне нравятся утренние пробежки по пляжу, но чаще всего я хожу в спортивный зал, расположенный неподалеку от остановки, и занимаюсь на беговой дорожке. Несмотря на общепринятое мнение, мне больше нравится такой вид бега. Кроме того, что ежедневные занятия на дорожке – обязательный пункт для содержания моего психического здоровья в порядке и сохранения душевного спокойствия, они также помогают мне в работе. Тот факт, что это скучно, одновременно является всей сутью. Это – свободное пространство вдалеке от экрана компьютера или дома, где мне не нужно о чем-либо думать. Часто именно на дорожке я устраиваю себе мозговой штурм, решая проблемы по сюжету или размышляя о том, какое название приобретет следующая книга.

После пробежки, если у меня есть время, я занимаюсь йогой, что тоже полезно для психики (и работы), а затем провожу все утро за ноутбуком. Несмотря на то, что у меня обустроен отдельный кабинет, я редко в нем пишу – почти никогда. Я долго мечтал о постройке кабинета в стиле Роальда Даля у себя в саду, но в глубине души я знаю, что никогда бы там не работал. Так что я просто сижу на диванчике у себя в гостиной и пишу там. У меня постоянно звенит в ушах, никакие беруши не помогают. Из-за этого я равнодушно отношусь к шуму, что является постоянным – в моей семье двое детей и мальтийский терьер, которому безумно нравится лаять на почтальона, грузчиков, да хоть на что угодно.

Затем, вечером, я через себя продолжаю работать – выдавливаю предложения, думаю, отвечаю на электронную почту или просто сдаюсь и провожу время с семьей, пытаясь смириться с реальностью. После, в некоторых случаях, – обычно, когда дети уснут – я пытаюсь найти время на самую необходимую обязанность любого писателя – чтение.

Так что да, вот и мой день. День, полный мечтаний и обязанностей. В целом, неплохая жизнь.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ