Как я полюбила чтение (или "Ох уж этот Баранкин!")

Мы с книгами полюбили друг друга, когда мне исполнилось 12 лет. К этому чувству мы оба шли достаточно долго, поэтому повествование мое будет начинаться издалека.
На дворе июль, я с отличием окончила 2-й класс и провожу летние каникулы, как обыкновенный ребёнок – гуляю, гуляю и снова гуляю. В те времена еще существовало «внеклассное чтение», которое включало в себя список из 15-20 рассказов – подразумевалось, что летом мы, бравые школяры, будем активно знакомиться с литературой и вести дневник прочитанного.
За окошком маняще раздается чей-то звонкий смех, обед уютно устроился в моем желудке, и все, о чем я могу думать, так это только о скорой вылазке на улицу. Но мамина воля подобна закону, поэтому я послушно беру в руки «Баранкин, будь человеком!» и сажусь читать. Двадцать страниц – и свобода, вот она, уже совсем близко, казалось бы, чего здесь сложного… Но нет, время идет, а строчки никак не хотят выстраиваться в ряд, их смысл уходит куда-то далеко-далеко, и я засыпаю. Вот так, положив книгу под голову, спасаюсь от невыносимой скуки чтения.
Не могу сказать, что в том возрасте я совсем не любила книги, вовсе нет. Но тогда это имело четкие границы – только то, что необходимо для учебы, ничего более. Читать для себя? Да что вы, разве это стоящее занятие?!
Благополучно продремав около получаса, я открыла глаза и осознала, что время проходит, а с «Баранкиным» нужно срочно что-то делать. И не имея никакого мало-мальски продуманного плана, я шагаю на кухню и объявляю маме о выполненной работе. Признаюсь, до этого я никогда не обманывала родителей, а здесь будто бы что-то переключилось в голове.
Просьба пересказать события, описываемые на тех самых злополучных двадцати страницах, поставила юную меня в тупик. Такого стыда я не испытывала никогда. Густо покраснев, с «Баранкиным» в руках возвращаюсь в комнату. До сих пор помню, как резво стучало сердце в груди – неконтролируемое чувство страха, возрастающее с каждой секундой. Меня раскрыли! Я обманула свою маму! Как мышка, я сидела в комнате, и совсем не знала, что делать дальше. Поверьте, для второго класса это было глубокое эмоциональное потрясение.
«Ты не меня обманываешь, себя», - спустя какое-то время, обнимая, сказала мама. Пообещав никогда больше так не делать, я снова начала читать злосчастного «Баранкина», пытаясь отыскать в этом процессе хоть что-то интересное и не позволяя себе пропустить ни одной строчки. Дневник внеклассного чтения был аккуратно заполнен за довольно короткий срок. И даже включал в себя пару-тройку произведений, которые не были упомянуты в списке.
Время шло, воспоминания о случившемся управляли моими отношениями с литературой. В учебном году были уроки, летом возвращались «дневники», и параллельно имели место быть те или иные рассказы, сказки, повести. Окончив начальную школу, я перешла в среднее звено, имея статус «всё сложно» в нашей связи с книгами.
Мне исполнилось двенадцать лет, я все еще нахожусь в статусе отличницы. Летние каникулы остались позади, на дворе осень и самый разгар первой четверти. Дождливая погода вынудила меня отправиться на больничный. Прикидывая в уме, что это как минимум две недели безделья, а очередной «Гарри Поттер» уже прочитан, я обратилась к маме с просьбой найти что-нибудь «занятное» в нашей домашней библиотеке, да такое, чтобы две недели пролетели как можно быстрее. «Занятное» нашлось. Это была «Анжелика» Анн и Сержа Голон. Все пятнадцать книг, которые у нас были, я прочла взахлеб, сопереживая главной героине и лелея мечту встретить де Пейрака в реальности. И вот именно тогда, закрывая второй том «Анжелики и дьяволицы», я осознала, это – любовь.
Случившееся с «Баранкиным» укоренило в моем сознании мысль о необходимости чтения книг. Особенно после такого постыдного раскрытия обмана. Я должна, просто обязана была внести в свою жизнь такой пункт, как «литература для себя». И именно так, подгоняемое совестью, мое упорное стремление превратилось в привычку. Привычка переросла в симпатию. А вместе с «Анжеликой» симпатия превратилась в любовь. Без всего этого я бы никогда не открыла для себя Дюма, Фаулза, Ремарка, Достоевского, Маяковского, Бродского. Я бы никогда с таким удовольствием не изучала творчество Пушкина, Фета, Тютчева, Лермонтова. Никогда бы не узнала «Что делать?», не переносилась бы мысленно на первый бал Наташи Ростовой. Не было бы в моей жизни мистера Дарси, Овода и графа Монте-Кристо. И я бы точно никогда не узнала, кто такой господин Прохарчин.
«Любовь не пятнают дружбой, конец есть конец» - в нашем с литературой случае конца не предвидится, у нас есть и будет только самое страстное, настоящее и пылкое чувство!