Ода филологии

Читать мне её еще и читать, потому что книжища - какая-то необъятная в своей бесконечности. Но первые чувства во мне она всколыхнула.
Я - то филолог, который лингвист. И - училась на филфаке СПБГУ. Это - совершенно особенное место, где все должно быть не так, как у простых людей. Даже корпуса называются не номерами, а с подвыподвертом - "Школа", "Лабиринт", "Катакомбы", "Седьмое небо". Конечно, наше место было совсем на выселках - за бассейном. Как мы шутили - под тюркскими языками. Но - прямо напротив окон поточной лекционной аудитории - был Исакий и Медный всадник. Слушаешь невероятно увлекательную лекцию по семиотике - и краем глаза любуешься. А один раз нам невероятно повезло - и мы попали в совершенно филологическую аудиторию. Со старинными деревянными шкафами до потолка - даже с лесенками - буквально забитыми всевозможными томами. Я была в десятках различных учебных заведений - супер-современных Горном и ИТМО, Герцена, сочетающем величественный дух старины и безалаберность современных строителей - но на филфаке - абсолютно невероятный дух.
Еще книга (неожиданно) заставила меня порадоваться, что я все-таки лингвист, а не литературовед. Признайтесь - многим книголюбам хочется копаться в книгах, заниматься книгами, разбираться в самой их подкорке. Но - это, оказывается - невероятно скучно. Это как врач и патологоанатом. Я занимаюсь языком - вечно живой структурой, которая меняется буквально на глазах, отвечает моде. Языки - они же живые, мы сами их делаем. А книга, как завещал нам Ролан Барт, выйдя из-под пера автора и одевшись в обложку - становится глыбой, памятником самой себе. Как бы нам не хотелось другого финала, другого развития событий. Как бы читатели и исследователи не находили явные, глубинные и скрытые смыслы - в книге будет содержаться то, что заложил в нее автор. А вот что увидел читатель...
Это присказка, не сказка - сказка будет впереди. Книга заставила вспомнить об одном из моих любимых мест Питера. Довольно неожиданном - РНБ - российской национальной библиотеке. Я не говорю о главном здании на Невском - я там редко бывала. Интересно, что первый директор РНБ - это прототип Митрофанушки из "Недоросли". Друзь рассказывал, что юноша посмотрел пьесу, узнал себя, и - что называется, взялся за ум. А вот в здании на Московском проспекте прошло почти все мое студенчество - и не только. Я долгое время жила недалеко - и не хотела переезжать только из-за нее. Это - совершенно особенное место. Такой прекрасный образец монументальной советской постройки, последняя крепость знаний. Совершенно особенное чувство оно навевает - какого-то спокойствия, тишины. Словно время замирает и обволакивает тебя. Да и здесь можно найти много полезного и редкого. Исследования, редкие книги, выставки, лекции... Сейчас, к сожалению, поездка в РНБ для меня превращается в такой поход Бильбо с весьма туманными целями - скорее как лекарство от души. Но именно там я нашла несколько редчайших книг Коми издательства и познакомилась с северными сказками и художественной книгой о становлении Воркуты.
К чему это я? Да так - ностальгии пост. Может, некоторые питерские книголюбы или студенты не знают о существовании такого полезного места. И - как хорошо, что можно быть просто книголюбом, читать в свое удовольствие. А не разбираться, где жил автор, чем болел и с кем спал (хотя, конечно, профессиональная деформация с переводными книгами у меня порой вылезает)).