Может, передумаешь?

Я решился и положил на стол главного редактора заявление об увольнении.
Он недоумевал. Он расстроился. Он уговаривал меня подумать и передумать. Он убеждал, что мне с моим недостаточным опытом журналиста будет трудно куда-то устроиться.
Я понимал, что старик прав. Но оставаться тоже не мог, ибо редактор моего отдела, стерва и истерчика, каждый день доводила меня до Кондратия, что было хорошо известно всему коллективу, кроме главного редактора.
Я проставлялся перед уже бывшими коллегами в пятницу. За неимением больших заработков принес самую малость - пару шампанского, пару тортиков.
Первым говорил главный. Сказал, что несмотря ни на что (это он про мою зеленость) он считает меня перспективным, и желает, чтобы у меня было все хорошо.
- И на память о твоем первом месте работы, от имени всего коллектива, - тут он сделал паузу, - зная что ты любишь фантастику...
(интересно, подумал я, откуда это он "знает", если я ее не люблю. Неужто я так плохо писал статьи, что он их за фантастику и принимает?)
- ...хочу сделать тебе подарок! Читай и помни.
И он положил на стол четыре книжки. Верхней оказалась вот этот томик Владимира Савченко.
Другие тоже много чего хорошего сказали. Редактор отдела помалкивала - она была уверена, что с заявлением я решил порисоваться, и что я его в последний момент заберу назад, и теперь понимала, что лишилась "мальчика для битья".
В пятницу рабочий день заканчивался в 15 часов. Народ разошелся. Я остался работать - мне надо было доделать одну статью, не хотелось бросать ее даже под предлогом увольнения.
В пять зашел главный редактор.
- Ну что, написал? Пойдем домой? Ну, пойдем. А я все-же хочу тебе сказать - может, передумаешь? Еще не поздно. Я приказ собираюсь подписать только в понедельник, задним числом. Оставайся, а?
- Геннадий Андреевич, - говорю. - Вы представляете, какими глазами на меня посмотрят в понедельник? Меня и без того мальчишкой называют из-за молодого возраста (мне было всего двадцать лет). А после вовсе скажут - мальчик несерьезный, что с него взять? Нет, и потом мне придется это назад отдавать, - я хлопнул ладонью по Владимиру Савченко. - А я страсть как не люблю возвращать подарки.
- Да не пришлось бы тебе ничего отдавать, - вздохнул шеф. - Ладно, пошли, давай.

Это было 12 лет назад. Меньше чем через год я вернулся в ту контору, в другой отдел, благодаря чему стал журналистом-производственником. Савченко, и остальные книги при этом, конечно же не вернул. Хотя чтение этих изданий мне удовольствия не принесло ни с первой попытки, ни теперь, когда я пробую осилить их во второй раз.