Каннибал-философ

- Что ты делаешь?
- Хочу приготовить эту лопатку.
- Друг мой, я вижу, ты немного смыслишь в готовке. Эта лопатка принадлежит … , а он великий воин. Мясо воинов редко бывает вкусным, а мясо великих воинов – никогда. Оно слишком жилисто.
- Чье же мясо вкусно?
- По-настоящему вкусно лишь мясо беззаботных людей, тех, что более всего уподобляются домашним животным на вольном выгуле… Что ты теперь делаешь?
- Откладываю этого невкусного воина в сторону, конечно.
- Я вижу, тебе еще учиться и учиться. Мясо – не единственное, что годится в пищу. Так, у воинов – исключительно вкусная и полезная печень. Печень – самый мужественный орган человеческого тела, изгоняющий из него все вредное; ну а воины – самые мужественные из людей. Так что, избавляясь от этого воина, ни в коем случае не забудь избавить его от его мужественно-вкусной печени.
- Спасибо за науку, не забуду. А вон там лежит … , я знаю, что он замечательный поэт. Стоит ли есть печень поэта?
- Да ты с ума сошел, печень поэта – наихудшее из лакомств. Впрочем, она у поэтов обычно настолько испорчена, что тут и не-знаток не ошибется. Ведь все поэты – пьяницы, а вино плохо воздействует на печень. Зато у поэтов – самое вкусное сердце, потому как они и живут исключительно сердцем. Но и тут следует быть осторожным. Все поэты страдают от несчастной любви, и в этот период страданий сердце их, обливающееся кровью, не слишком вкусно. Надо подождать, пока от стенаний они перейдут к сочинительству, тогда сердце готово к употреблению. Лучше всего схватить поэта, когда он в разгаре работы над большой поэмой, но и тут есть опасность – если он слишком углубится в работу, сердце несколько пересушится. Кулинария, друг мой, сложная наука – здесь чрезвычайно важно улучить единственный и неповторимый момент.
- Ясно, сердце поэта берем, печень игнорируем.
- Именно так. Впрочем, знавал я и любителей печени поэтов, но каких только странных вкусовых предпочтений нет у людей – ведь даже и каннибализм считается некоторыми отклонением от нормы! А сами-то эти «нормальные» люди при этом едят такое, чего бы мне и в голову не пришло даже попробовать.
- Кстати, о головах. Что мне делать с мозгами – годятся ли они в пищу?
- Смотря чьи. Ни в коем случае не ешь мозги воина – у хороших воинов нет мозгов. А вот мозг философа – это действительно лакомое блюдо, беда лишь в том, что хорошего философа днем с огнем не сыщешь. Я перепробовал мозги многих из тех, кого считали философами – чаще всего они несъедобны. Кстати, в своих кулинарных штудиях я и сам стал философом, ведь я нашел тот самый критерий Истины, о котором так много спорят. Так вот, прав тот философ, чей мозг вкусен – поверь, это самый надежный из критериев.
- Ну, истинность этой теории нетрудно проверить…
- Каким же образом? – с настороженностью спросил наш каннибал-философ, уловив в голосе своего ученика странные нотки. Тот же в это время плотоядно смотрел на голову своего учителя.