Случай был во времена моего московского студенчества, то есть в одной из прошлых жизней.
Снимала я тогда комнату на Полежаевской. Хозяйка, раздобытая через знакомых, была милейшей старушкой с аккуратной высокой прической, тихим, но твердым голосом и такими же стальными принципами. В жизнь диковатой питерской девочки она не лезла, кормила порой чем-то вареным на пару без соли, не включала телевизор, протирала тряпочкой портрет покойного мужа-чекиста и прилежно посещала проповеди сладчайшего о. Артемия Владимирова. Буду называть ее Еленой Васильевной, тем более, что так её и звали.
Так вот, прогуливаясь весенним днем по бульварам, я купила в лавке Литинститута книжку Сорокина "Тридцатая любовь Марины". Почитала, сидя на скамейке под какой-то липой, потом в метро - пять остановок по прямой. Недолго, короче, почитала. Добравшись, наконец, до дома, я мимодумно оставила книгу на тумбочке в прихожей и честно про неё забыла.
Вспомнила уже под вечер, когда застала Елену Васильевну в коридоре за активной уборкой в явно неурочное время. На ней были ослепительно-желтые резиновые перчатки. Очки жутковато бликовали в неверном свете антикварного абажура. Тут бы мне заподозрить неладное, а я наивно спросила:
-Вы книжку мою здесь не видели?
Мхатовская пауза...
- А я её, деточка, в мусоропровод выбросила!
И царственно удалилась, прихватив ёмкость со святой водой, которой она (истинная правда!) протирала оскверненный предмет мебели.

Места обитания менялись стремительно и спонтанно, лица стирались, имена нивелировались до универсальных, но вопрос "сколько же успела прочесть Елена Васильевна перед тем, как привести приговор в исполнение?" со мной до сих пор.

А я, кстати, так и не узнала, чем там всё у Сорокина закончилось...