В каждой шутке есть доля утки

На филологическом факультете парни всегда в дефиците, даже в отделении журналистики. А нормальные парни — так и вовсе редки, как звёздчатый сапфир. Моя альма матер исключением не стала. К четвёртому курсу у нас остался только один представитель мужского пола. Спортсмен, красавец, комсомолец, но жуткий подлиза, вредина и сноб. Любил поиздеваться над теми, кто неправильно отвечает, вроде как дурочки вы все девки, зачем пошли на филфак учиться, если ошибки делаете. А ещё была у него неприятная привычка — садиться на первую парту на любых практических занятиях и подсказывать... Но неправильно. Не всегда, чтобы его не перестали слушать вообще, но достаточно, чтобы вызвать гнев преподавателя по поводу ошибки на голову несчастного отвечающего, услышавшего "подсказку".

На четвёртом же курсе этот товарищ... Сдулся. Литературу до двадцатого века он знал прекрасно, чем не ленился раз за разом тыкать тех, кто с прохладцей относился к махровой классике. А вот двадцатый век его одолел. Стас пыхтел, мучился, обливался кровавыми слезами, но не то что получать удовольствие от него не мог, но зачастую и прочтение обязательных текстов не осиливал, хотя список по сравнению с настоящими филологами у нас был урезанный. Нам он это объяснял тем, что настоящий интеллектуал наслаждается истинной классикой, а не этими свистелками-перделками модернизма и постмодернизма, не литература, а погремушки одни. Мы только посмеивались. Конечно-конечно, этот век слишком слабоват для тебя, Стас.

Перед экзаменами мы традиционно собирались за час или два до начала в коридоре, чтобы общими усилиями прогнать наиболее сложные вопросы, вспомнить давно прочитанные тексты (или подслушать пересказ нечитанных, бывало и такое), собраться с духом. На экзамен по первой половине двадцатого века Стас прибежал весь в мыле, с красными глазами. Сказал, что всю ночь сражался с Беккетом, хотя мы и без комментариев увидели на его челе печать проклятого постмодернизма. И вроде как он ко всему готов, только перескажите ему кто-нибудь вкратце, о чём "Марсианские хроники" Брэдбери. "451 градус по Фаренгейту" он осилил, хотя и не одобряет всех этих механических псов и прочую фантастическую чушь, а на марсы-сникерсы его уже не хватило.

Дальше было прекрасное проявление коллективного бессознательного. Не сговариваясь, а лишь переглянувшись, мы начали наперебой рассказывать Стасу, что "Марсианские хроники" — это цикл новелл про Марс и марсиан... Которые Брэдбери писал с оглядкой на историю индейцев. Дескать "хроники" — это хронически болеющие марсиане, которым человечество в своих космолётах принесло тучу неизвестных микробов, заболеваний и самое страшное проклятье "огненную воду". Стас сверился с куцым конспектом, где было сказано, что это цикл новелл про марсиан, написанный в форме романа. Вспомнил "Войну миров" Уэллса "на ту же тему". И уверенный в своих силах пошёл отвечать первый.

Мы поржали и даже не думали всерьёз, что Стасу действительно попадётся билет с Брэдбери, ведь вопросов было более шестидесяти. Но студенческие законы Мёрфи работают, как часы. К счастью для Стаса, преподавательница задала вопрос про "Марсианские хроники" напоследок, убеждённая уже в его отличной оценке. И когда он выдал про больных "хроников", она сочла это за остроумную шутку самодовольного студента-всезнайки, а сопутствующую информацию из учебника он зазубрил намертво, так что оценка не была снижена. Стас вышел победителем, даже не понимая, чему так смеётся преподаватель.

А мы так и не рассказали ему, о чём на самом деле "Марсианские хроники". Может, он так до сих пор и думает, что это про смуглых и золотоглазых космических алкашей с другой планеты.