Когда-то это должно было случиться — навели меня темные силы на сборник рассказов Харуки Мураками "Светлячок и другие рассказы". К Харуки я относился всегда предвзято — стадное что-то в этом есть, но стадное, наверное, есть во всех его читателях, которым я стал. Неладное творится с современной литературой в массе её. Эдакий планктон, которого много всюду, который борется за свою жизнь авторским правом, ныне и присно побеждает. Из всех японских авторов Мураками показался мне наиболее европейским. Читая его рассказы, я вижу белых людей с белыми лицами, каких-нибудь англичан с биржи, женщин с широкими глазами, в целом — только европейцев, чуть ли не арийцев. Никакой Японии в Японии. Взять Рюноскэ, не смотря на его любовь к Достоевскому, в большинстве его рассказов проскальзывает средневековая Япония, островная страна со своим особым укладом. В произведениях Абэ Кобо эта азиатская странность выведена вперед, а у Кавабаты проза доведена до уровня хокку, про Басе молчу. Мисима же напрочь сжигает храм современности, он борец за традиции. Эти авторы оставили в себе аутентичность своей родины. Мураками сгладил границы, прорвал бумажные фусума и впустил ветер нонконформизма, целевая аудитория полезла в окно в Европу, постмодернизм стал попсой, и воссел всадник белый на коня белого... Такое вот меланхоличное, по Триеру, послевкусие. Но, дочитаю... эти ранние рассказы у него недурные.