5 Попаданец в очередь

Признаюсь честно, поначалу принял автора за подражателя Платонову: показалось, придавило тяжеловесным языком и эстетикой рабочего люда. А Платонова я недолюбливаю: кажется он мне серым, рыхлым, мешаниной какой-то из незначимых людей и событий — несмотря на всё его новаторство и языковое разнообразие. Вот и к этой книжке подошёл с предубеждением. На деле же всё оказалось сложнее и интереснее.
Каков, к примеру, жанр «Очереди»? Поначалу показалось: реализм, дальше сюрреализм и чёрт знает что ещё. Честнее всего сказать: социальная фантастика. Честно, да не точно! Я полагаю, уместно в данном случае осторожно заклеймить книгу — фэнтези. Да какое же это фэнтези! — возмутитесь вы. Где же орки с эльфами, где магия и пророчества? А я на это отвечу: фэнтези — это в первую очередь фантастика, опирающаяся на мифологию. И вся «Очередь» — это сплошной деконструированный, извините, миф о советском человеке, о советском быте и о трудностях их обоих. Работа — главная цель любого приличного человека, рабочие заправляют всей властью, а если ты тунеядец — то никаких у тебя и прав нет. Вернее, есть одно, призрачное: получить работу, приобщиться к высшей касте. Вот и варятся люди в бесконечном ритуале очереди.
Другой вопрос, на котором мне хотелось бы остановиться: это как же, на каком уровне книгу следует понимать? Не раскрывая сюжета, скажу, что «Очередь» удивительно многослойна, и даже если нет в вас интенций искать во всём скрытый смысл — всё равно против воли начнёте. Отсюда и все имеющиеся толкования: то ли это книга о советском прошлом и его тяготах. То ли, метафорически, о нашем времени, где мы прошлое изжить так и не сумели и живём, бюрократизированные. То ли о всей истории страны, то ли обо всех историях и всех странах. Не помогают внести ясности и чисто мифологические сюжеты, повороты, герои… Наконец, и без этого никак, в теле самой книги автор намекает на христианское толкование и путешествие главного героя через ад… Да где вы сегодня не встретите христианского толкования?
Закончить хочу на главном герое. Это гулливер среди лилипутов, топчущий их жалкие идеальцы и кричащий в стране глухих о правильном пути. Только он выписан в романе нормальным человеком — но всякий ли готов поступать как он, а не как очередники?..

(Всё-таки относительно нормальным, потому что иногда он ведёт себя как гражданин очень сомнительных моральных качеств)