3

Дочь губернатора Петербурга, с детства подсознательно провоцировала конфликты с отцом, тем самым привлекая к себе внимание окружающих. Недостатки внешности стремилась компенсировать эпатажем. Отвергая религию, по причине собственной недалекости, именно принципы религиозных проповедников взяла для продвижения чужих идей. Окончив курсы медсестер, пешком обходила окрестные села уговаривая жителей сделать прививку от оспы. В то время существовало поверье, что привитый от оспы человек несет на себе печать дьявола. Параллельно «промывала» крестьянам мозги рассказами про земельные наделы, которыми их одарят после прихода народников к власти. Почти уподобляясь Мао-Цзэдуну Софья вместе с кружком таких же агитаторов стремилась поднять общинные инстинкты крестьян до социалистических идей и совершить экономический переворот. Попала под влияние Кропоткина, который любил посещать их кружок, предварительно переодевшись и сменив изящный фрак и накрахмаленное жабо на ситцевую рубаху и полушубок. Князь Кропоткин превращался в крестьянина Бородина. Начинает испытывать нездоровую страсть к заключенным в Доме предварительного заключения и берет на вооружение совет тюремного доктора с патриотической фамилией Герценштейн. Доктор рекомендовал подавать жалобы в прокуратуру о побоях в тюрьме и был готов заверять медицинские справки, подтверждающие избиения. После такой кампании, поддержанной статьями в ряде газет – «кровавый» царский режим стал еще более «кровавым». «Во многих камерах рамы были выставлены и оставались только железные решетки. Жильцы этих камер, влезая на умывальники, могли просто-напросто переговариваться друг с другом. От окна к окну по наружной стене тянулись «кони» — веревки, к которым привязывали записки, провизию и даже книги.
Прокуратура считала, что после того, как обвинительный акт вручен подсудимым, общение их между собой ничем повредить не может. А начальству Дома предварительного заключения приходилось смотреть на эти вольности сквозь пальцы». Подсудимые буквально танцуют в суде и делают все, что хотят. Обеды не напоминают тюремную пищу. Столы накрыты белоснежными скатертями. В буфете были скуплены все апельсины для подсудимых. Когда освободили всех женщин, то Софья и здесь увидела кровавую руку режима. «Это потому, что считают нас существами низшего сорта…». Революционерки – они очень суровые. И все у них суровое. Даже знаки, которые они подают друг другу. Когда суд судил одного из революционеров за убийство жандармов, условным знаком о вынесении приговора было бросание в толпу в окно с второго этажа стеклянного графина с водой. В числе главных подстрекателей много женщин. Кроме Софьи там еще отличается четырнадцатилетняя!!! Гимназистка Виктория Гуковская. Книга изобилует кровавыми эпизодами революционной жизни, и автор книги Е. Сегал периодически делает вставки описывающие жестокого царя, который лично разбирает груды доносов на революционеров. Сколько людей гибнет от бомб брошенных не в ту цель; подорванные поезда, в которых не было царя, но было много «случайных» жертв – все это только омрачает чело решительной революционерки Перовской, но не заставляет отступиться от высокой цели цареубийства. Царь вынужден словно заяц вечно петлять, менять и отменять свои маршруты. Даже в собственном дворце он не может быть спокоен – входит в комнату, а там уже дворцовый плотник Батышков с занесенным молотком. Правда не ударил. Не решился. Нет у него решительности Перовской. Но зато другой столяр, Халтурин динамит заложил. Погибло 11 военнослужащих, нёсших в тот день караул во дворце нижних чинов лейб-гвардии Финляндского полка, дислоцировавшегося на Васильевском острове, ранены были 56 человек. Царь-сволочь не пострадал… Соня злится. Желябов объясняет, что это он посоветовал Халтурину не класть очень много динамита. Жертв могло быть много больше. Иногда Е. Сегал, в попытках опорочить царский режим совсем уж берега теряет. Так она придумывает историю о писателе Гаршине. Когда очередной убийца был приговорён к виселице, Гаршин пришел к Лорис-Меликову и на коленях просил помиловать Ипполита Млодецкого. Граф пообещал помиловать убийцу. Гаршин уходит успокоенный, но узнав о том, что казнь все-таки состоялась сходит с ума и его отправляют в больницу для душевнобольных… Вообще не понятно, где у автора правда, а где вымысел. Бомбометатель Гриневецкий, после взрыва царя был отвезен в госпиталь, допрошен, но ничего не успел сказать. Тогда его ему отрезали голову, забальзамировали и принесли для опознания Желябову и Рысакову…
Женщины, которых не получается назвать женщинами продолжают атаки на царя. Бомбометатель Кибальчич в ожидании приведения смертного приговора торопливо завершает проект воздухолетного двигателя, знаменитый художник Репин делает зарисовки с натуры – с дергающихся тел повешенных… Какая славная эпоха. За процессом над революционерами напряженно следит сам Маркс и говорит, что подсудимые это: «действительно дельные люди, без мелодраматической позы, простые деловые, героические». Параллельно с судебным процессом знаменитый философ-профессор Соловьев читает лекции о христианстве и говорит, что не может царь считаться вождем христианского народа, если не помешает приговорить безоружных к смерти…
На казни присутствуют много художников и журналистов. Один немецкий журналист напишет: «я присутствовал на многих казнях на Востоке, но никогда не видел подобной живодерни.»