4.5

— Не хочу я удобств. Я хочу Бога, поэзии, настоящей опасности, хочу свободы, и добра, и греха.
— Иначе говоря, вы требуете права быть несчастным, — сказал Мустафа.
— Пусть так, — с вызовом ответил Дикарь. — Да, я требую.
— Прибавьте уж к этому право на старость, уродство, бессилие; право на сифилис и рак;
право на недоедание; право на вшивость и тиф; право жить в вечном страхе перед завтрашним днем; право мучиться всевозможными лютыми болями.
Длинная пауза.
— Да, это все мои права, и я их требую.
— Что ж, пожалуйста, осуществляйте эти ваши права, — сказал Мустафа Монд, пожимая
плечами.

Ну что ж, вот и я наконец-то добралась до культовой книги. Конечно, ничего нового тут я не напишу - всё уже на тысячу раз говорено. Безусловно, произведение грандиозное. Да, возможно, Хаксли действительно что-то слизал с "Мы" Замятина. Но если их и сравнивать (что дело неблагодарное), то я бы отдала предпочтение первому. У Замятина всё уж слишком не для моих мозгов. А у Хаксли всё легко, воздушно, задорно, с юмором, правда и печально в конечном итоге, и даже страшно. Хотя очень философично. Но философия его настолько легка и достаточно проста для восприятия, что это ни сколько не тормозило чтение.

Затяжное самогрызение, по согласному мнению всех моралистов, является самым нежелательным. Поступив скверно, раскайся, загладь, насколько сможешь, вину и нацель себя на то, чтобы в следующий раз поступить лучше. Ни в коем случае не предавайся нескончаемой скорби над своим грехом. Барахтанье в дерьме – не лучший способ очищения.

Конечно же, потрясает актуальность книги, которой скоро уже 100 лет. Человечество, безусловно, меняется. Меняются технологии, прогрессируют взгляды. Но тем не менее, человек всегда останется человеком. Даже если он выращен в пробирке и ему с малолетства вдалбливают одни и те же мысли, от которых всё сложнее отступать. Да и не хотят они от этих мыслей отступать...А чем, действительно, плох такой мир? Люди (вроде как) счастливы, накормлены, здоровы, напичканы наркотой, чтобы лишний раз мозги не были заняты мыслями, спят с кем хочется, не рожают детей...Ну и чудесно! Нет? Тут есть над чем подумать.
Ну и язык, конечно, потрясающий!

— У тебя, Джон, вид совсем больной! — сказал Гельмгольц участливо.
— Съел чего-нибудь неподходящего? — спросил Бернард.
Дикарь кивнул:
— Я вкусил цивилизации.
— ???
— И отравился ею; душу загрязнил.