5

Таким книгам не дать характеристик, не отнести их ни к одному жанру и читатели ее, скорее всего, разделятся на два лагеря "не понял" и "не оторваться".
Когда роман охватывает историю жизни, эта самая жизнь сжимается до размера игольного ушка (привет вам, товарищ Маркес!). Когда эта жизнь целой семьи - игольные ушки не становятся больше, но вдевают в себя нити и плетут удивительные картины. При прочтении таких книг у меня всегда ощущение, что меня подняли куда-то наверх и подо мной жизнь разворачивается во времени, но на плоскости, на земле и я смотрю увлекательное кино, подглядывая украдкой, плача и смеясь.
И написать историю жизни можно увлекательно, можно довольно скучно, а можно вот так, как сделал это Меир Шалев, примешивая к супу реальности мир фантазий, вплетая в картину нити того, что мы привыкли относить к выдумкам и сказкам, чудачествам, добавляя в это и чудом сохранившиеся в глухих местечках традиции и обычаи. Но особо прекрасной все это фантазийно-реальное повествование делает явно прослеживающаяся начитанность и образованность автора, который ловко и легко вплетает в рассказ имена и события, для уточнения которых не столь образованному читателю приходится порой обращаться к подсказкам и дополнительным источникам.
А книга, впрочем, о любви, конечно. Ибо, можно ли рассказать историю жизни/жизней без этого чувства, на котором и строится все, порой в самых невероятных ее воплощениях. Любовь к мужчине, женщине, сыну, Богу, земле, работе, своему делу, книгам. Тут столько любви и вся она настолько гипертрофированная, острая, отчаянная, что порой читать больно.

Все знают, что такое любовь, пока их об этом не спросят.

Но это было прекрасное кино на старой мельнице, крылья которой крутили пленку.