4 "Светило солнце, и освещало обыденное..."

«Казалось, Мёрфи обладал свободой выбора! Но как раз выбора-то у него и не было, ибо находился он в своей комнатке-клетушке в тупике Младенца Иисуса в Западном Бромптоне», - такими строками встречает нас роман Сэмюэля Беккета «Мёрфи». И из смысла этих слов на протяжении всей книги главный её герой пытается выбраться - найти ту самую свободу, которая, казалось бы, давно уже сгнила среди пошлого быта, его окружающего.

Действие романа разворачивается в Лондоне, но суть происходящего ничуть бы не поменялась, если дело было бы практически в любой точке Земного шара и даже не в начале 20-го века, а в наше время. Ирландский эмигрант Мёрфи ищет свободы, свободы абсолютной, и ход этого поиска - стержень всей книги, все же остальные её персонажи и события - выражаясь словами самого писателя, лишь "бурлящий и гудящий хаос", служащий фоном для того, чтобы личность Мёрфи лучше раскрылась перед нами.

О поисках свободы было написано книг немало, но в этой герой выбирает не совсем обычное её определение и не совсем обычный путь к ней. Для Мёрфи свобода - это раскрепощённость разума, не ограниченная не то что внешним миром, но даже его собственным телом. «Внутренний мир Мерфи представлялся ему самому как огромная полая сфера, герметично отгороженная от всей вселенной за ее пределами». И чем больше Мёрфи отгораживался от всего внешнего, тем большее наслаждение он чувствовал.

Именно поэтому он привязывает себя к креслу-качалке, не ищет работы, не заводит долгих знакомств. Такой персонаж может вначале показаться очень странным, но автор ему не то чтобы сочувствует, но точно пытается понять. А это передаётся и нам, читателям, которые по прочтении энного количества страниц и сами начинают мыслить немного как Мёрфи. Например, замечать, что «нет ничего нового под солнцем» - ведь все страсти, разрывающие нас, в масштабе вселенной так ничтожны и похожи одна на другую. Замечать, что вокруг нас царит «геена продажности и стяжательства», и мы «вдавливаем себя туда по каплям», когда делаем то, что не хотим.

Книга не насыщена событиями - всё происходящее можно пересказать буквально за пять минут. И ведь они не важны для Мёрфи - её главного персонажа. Мы читаем абзацы и главы его мыслей, постепенно раскрывая перед собой не то чтобы его образ, а собирая мозаику его пути и понимая для себя, насколько успешна может оказаться попытка человека объявить забастовку всему и всем вокруг, чтобы стать свободным.

Мёрфи окружают другие персонажи - его возлюбленная Силия, его духовный учитель Ниери, бывшая любовница Кунихэн, пройдоха Вайли… Их действиям писатель, бывает, посвящает целые главы. Все они очень тесно связаны с Мёрфи, и он - как лакмусовая бумажка - выявляет в них всё то, чем они на самом деле являются, в конце концов представая перед нами в виде символических олицетворений Любви, Порока, Корысти, Лицемерия.

Но кроме этой горстки людей Мёрфи окружает целый мир, вселенная, и Беккет не скупится на её описание, насыщая его довольно своеобразными эпитетами: «Там, на вершине холма, на который взбиралась улица, находилось некое убежище, словно головка прыща»; «Он служил для главного бакалейщика вроде как отхожим местом для излияния гнева, раздражения и прочих эмоциональных выделений». Всё в нём грязно, уродливо, бедно и серо и словно высасывает из людей всё оставшееся в них светлое.

Среди всей этой болотной трясины пробирается и Мёрфи, шаг за шагом, то лёжа на траве в Гайд-парке, то устраиваясь работать в сумасшедший дом. Иногда текст книги тоже кажется достаточно непроходимым: он насыщен отсылками к астрологии, так как Мёрфи увлекается ей, к греческим философам, Библии. Некоторые моменты сложно понять, даже обращаясь к аннотациям.

Но общее впечатление от книги это не портит, а лишь помогает общему нагнетению атмосферы, в которой живёт главный герой. Концовка романа придаёт окончательную форму чувствам, которые он вызывает. Скорее всего, перевалив за середину книги, вы начнёте сочувствовать Мёрфи, так сильно пытающемуся отличиться от других и пойти по собственному пути, и чаще будете всматриваться в рассеянный свет из окна, пытаясь найти там то же, что так убаюкивало раздираемого противоречиями героя.