5 «Степная энциклопедия», наполненная поэтическим содержанием, - эпиграф к позднему творчеству Чехова

«Это такая прелесть, такая бездна поэзии… Пускай в ней нет того внешнего содержания – в смысле фабулы, - которое так дорого толпе, но внутреннего содержания зато неисчерпаемый родник» (А.Н.Плещеев о «Степи»).

Эта повесть, называемая самим писателем «степной энциклопедией», стала своеобразной разделительной чертой между творчеством Антоши Чехонте и Антона Павловича Чехова. В ней соединились юмор, мастерство зарисовок пейзажа и быта, лиризм и философский смысл. Повествование ведётся от третьего лица, но всё происходящее зачастую пропускается сквозь призму восприятия девятилетнего Егорушки, неизбежно окрашиваясь его субъективными эмоциями. Маленький мальчик связывает воедино все сюжетные линии произведения, в котором герои, имеющие каждый свою правду, вовлечены в размышления о жизни и оцениваются порой с точки зрения счастья или несчастья. Мир людей предстаёт перед нами (хотя не всегда) преломленным в конкретном детском сознании, но красота природного мира, как правило, воспевается самим автором.

«Вся энергия художника должна быть обращена на две силы: человек и природа» (А.П.Чехов). Чехов пишет не об уникальной жизни человека наедине с природой в диком краю, а о повседневном общении с ней современных людей в привычных условиях. Поэтическое у писателя является не поверхностным украшением текста, а закладывается на глубоком уровне повествования, придавая слову многозначность и глубину и заставляя его балансировать между прямым и переносным значениями. Явления природы в повести смешиваются и перекликаются с чувствами, мыслями и поступками людей. Природа здесь очеловечена, а человек неразрывно сливается с природой. Разбушевавшаяся днём стихия, управляемая «невидимой гнетущей силой», убивает утренние надежды на преображение и цветение. А после её вечернего успокоения как будто «дневная тоска забыта, всё прощено». Однако, на самом деле всё лишь вернулось на круги своя, к исходной расстановке сил, и та же драма может повториться вновь. Действительность содержит в себе несравненно больше, чем мы обычно видим, поэтому, как в жизни, так и в природе, «всё представляется не тем, что оно есть». Иногда в повести слышится затаённая грусть по скрытой в жизни и природе красоте, мимо которой равнодушно проходят люди. «И в торжестве красоты, в излишке счастья чувствуешь напряжение и тоску, как будто степь сознает, что она одинока, что богатство её и вдохновение гибнут даром для мира, никем не воспетые и никому не нужные» (А.П.Чехов «Степь»). Человеческие же качества предопределяются природным окружением (при этом верно и обратное утверждение). И одно из главных ощущений подводчиков, везущих товар по степи, – гнетущая скука, уже присутствующая в описании природы. А их встреча с Константином, переполненным счастьем (возможно, иллюзорным?), лишь оттеняет этот общий настрой, пронизанный тоской. «Русский человек любит вспоминать, но не любит жить» (А.П.Чехов «Степь»).

Поэтическое вИдение позволяет Чехову размещать рядом и ценностно уравновешивать достаточно далёкие образы, а также ставить под сомнение нерушимость любых границ: между конкретным и абстрактным, одушевлённым и неодушевлённым, причиной и следствием. Даже воспринимая бытие космически, стоит порой нагнуться и потрогать траву под ногами, чтобы прочувствовать вечное и сиюминутное, природное и рукотворное в их нераздельности. Ведь крупицы вечности содержатся и в дорогах, и в поэзии, и в любви. Из этой приобщённости будничного к возвышенному (и наоборот), может быть, и рождается умиротворяющий финал. Однако внешне благополучно кончающаяся повесть содержит в себе и зерно трагического завершения: «Какова-то будет эта жизнь?». Чехов планировал писать продолжение и так объяснял авторский замысел: «В своей «Степи» через все восемь глав я провожу девятилетнего мальчика, который, попав в будущем в Питер или в Москву, кончит непременно плохим… Русская жизнь бьет русского человека так, что мокрого места не остается, бьет на манер тысячепудового камня. В Западной Европе люди погибают оттого, что жить тесно и душно, у нас же оттого, что жить просторно... Простора так много, что маленькому человечку нет сил ориентироваться...» (А.П.Чехов – Д.В.Григоровичу, 5 февраля 1888г).

За поэтическими описаниями (одновременно и реалистически-картинными, и символически-аллегорическими) возникает сложное психологическое и философское содержание, что позволяет совершить ошеломляющий скачок от чисто прозаического и заземлённого к возвышенному и беспредельному, заставляя при этом противоположные полюса отражать друг друга. Писатель даёт понять, что в каждом проявлении жизни содержатся контрастные начала: «жизнь страшна и чудесна», «прекрасна, сурова родина». В повести Чехову удаётся через конкретную ситуацию в уголке русской жизни показать ситуацию в стране в целом, перевести взгляд читателя от частного – к общему. Через передаваемое автором ощущение волшебства родной земли мы учимся делать открытия в окружающем мире и понимать общечеловеческое. Увидишь красоту в близкой степи – поймёшь и далёкий океан. Бытовые и пейзажные зарисовки порождают раздумья о законах бытия, о связи времён, о путях человечества. «А взглянешь на бледно-зеленое, усыпанное звездами небо, на котором ни облачка, ни пятна, и поймешь, почему теплый воздух недвижим, почему природа настороже и боится шевельнуться: ей жутко и жаль утерять хоть одно мгновение жизни. О необъятной глубине и безграничности неба можно судить только на море да в степи ночью, когда светит луна. Оно страшно, красиво и ласково, глядит томно и манит к себе, а от ласки его кружится голова» (А.П.Чехов «Степь»). Ночью мироздание обретает явственность и бесконечность, и воображение оказывается захваченным фантастической полнотой бытия. А «моральный закон» торжествует победу, так как человек, ощутив очертания полнозвёздной реальности, пытается понять основы жизни и задаётся вопросом о её смысле. Одновременно же с мыслями о высших целях существования возникает потрясающее ощущение наполнения физической бесконечности космоса нравственной бесконечностью человека. Таким образом, картина вырастает до ещё большего обобщения, которое выводит нас на широкие размышления не только о русских просторах, русской истории, русском человеке, но и обо всём человечестве, о пространстве и времени.

Повесть со столь обширными описаниями природы стала новым словом, прежде всего, в изображении человека. Нельзя постигнуть первоосновы бытия, минуя поэтическое освоение действительности, которое не только повествует о бесконечном разнообразии мира, но и утверждает его единство. В повести перед нами отчётливо выступает углубленное и очарованное всматривание в непостижимое чудо жизни. И читатель, воспринимавший мир как что-то будничное и серое, начинает чувствовать его красоту. Чехов показал возможность освещения человека через природу с помощью перекличек того, что совершается в природе, с тем, что происходит среди людей. Эти постоянные переклички двух равноправных главных героев повести – человека и природы (в данном случае – степи) – наводят на мысль о единстве всего сущего, о незримых связях человека с окружающим его миром. Используемая в повести техника внутренних перекличек и повторов перейдёт потом в пьесы. А учитывая ещё и обращённость к таким общечеловеческим вопросам как счастье, одиночество, смысл жизни, ставшую существенной чертой будущих пьес, «Степь» можно считать увертюрой к последующей драматургии Чехова. Предвестием подлинного величия позднего творчества писателя оказалось и проявленное в «степной энциклопедии» мастерство соединять противоположности воедино и умение обобщать (как будет, например, в «Палате №6» и «Вишнёвом саде»). А созданный в повести образ очеловеченного космоса – это, возможно, и есть то самое «небо в алмазах» из «Дяди Вани». Но только в данном случае следует, конечно, воспринимать известное выражение («небо в алмазах») не в ироническом смысле, а в контексте естественного стремления человека вырваться к ярким звёздам из тусклой обыденности. И тогда в одном из этих алмазов-звёзд мы сможем увидеть самого Чехова.