5

Об этой книге очень хорошо отзывался Олег Ладыженский в «Фейсбуке». Я долго не мог за неё взяться: она довольно объёмная, больше 1000 страниц на читалке, а у меня не было времени и мозга. И вот я, наконец, до неё добрался — и быстро прочитал, и взялся бы, пожалуй, сразу перечитывать, и, конечно, она нужна мне в бумаге.
Это очень, очень классная книга. Не из «большой литературы» притом: это не Байетт и не Тартт, не «большой роман». Нет — это «большая фантастика»: настоящая, большая, хорошая, глубокая фантастика. Не поделка, не подделка — прекрасный образец жанра, острый и яркий, объёмный и живой, прекрасный и языком, и историей, и темой. Must read, если вы в принципе любите фантастику.
Это история про людей и про богов, про богов и про людей. Не фэнтези, но и не «наша реальность»: это «другой мир», как у Ле Гуин или того же Мьёвилля. Но если мир Мьёвилля неприятен (у меня от него такое ощущение, это субъективное мнение), то мир Беннетта... сложен, конечно, и противоречив, но небезнадёжен. И люди в нём — разные. И живые. И боги — живые. Отчасти он, честно говоря, напоминает мне тех же Олди; но Олди всё же к этой теме подходят с другой стороны, хотя есть переклички и на уровне идей, и на уровне образов (и Беннетт тоже не прочь поописывать еду).
Когда-то боги были. И они правили людьми, и люди под их покровительством процветали и завоёвывали других людей — тех, у кого богов не было. А потом те, у кого богов не было, научились убивать богов — и после освободительной войны божества исчезли из мира, а бывшие рабы взяли разорённую страну бывших хозяев под покровительство. Хотя на Континенте помнят ещё о былом величии, пусть даже Светские Установления и запрещают помнить о Божественном. И потому сайпурского историка, приехавшего изучать запрещённое для них наследие, континентцы встретили весьма прохладно. А потом его убили... и расследовать его смерть приезжает Шара Тивани, тоже большой знаток истории и культуры Континента. Узнает она многое и, возможно, даже больше, чем хотела.
Некоторые сюжетные ходы в принципе предсказуемы, но при этом не выглядят просто клише: этот сюжет построен продуманно, и отнюдь не только внешне. То, что твои догадки подтверждаются по ходу чтения, не вызывает разочарования: скорее получаешь удовлетворение от того, что заметил ружья, развешанные в нужных местах. А некоторых вещей и не ожидаешь; или ожидаешь, но не знаешь точно, каковы они будут.
Очень хорош у книги язык. Меткие наблюдения, точные характеристики, прекрасные виньеточки — в этом тексте есть за что зацепиться. Вот, скажем, несколько характеристик героев.

Улыбка у неё не то чтобы приятная или неприятная: она как превосходное серебряное блюдо, которое выставляют по большим праздникам, а потом начищают и убирают в шкаф.

Ему совершенно плевать на все эти пляски вокруг умолчаний и конфиденциальности: он совершенно удовлетворён своей ролью молотка в мире гвоздей.

В облике его есть что-то волчье, какая-то узнаваемая худоба хищника, который сжигает больше энергии, добывая пищу, чем получает, питаясь.

Несколько слов — и такой чёткий образ.
А вот про еду. И лирическое отступление, и — без сомнения — характеристика героини, но ещё и характеристика сцены, косвенное сообщение. И притом хорошо само по себе, в отрыве от всякого контекста.

Как хорошо, наверное, быть ножом: всегда идти по пути наименьшего сопротивления, инстинктивно находить слабые места, рассекать сухожилия, кожу и шелуху так же легко, как травинка воду потока. Нож соскальзывает и скользит, съезжает и скатывается, оставляя на доске крохотные завитки апельсиновой и лимонной кожуры, дынные шкурки: они похожи на кучу свернувшихся лент тикерного аппарата. Плоть нож пилит медленно, разрезая вены и мышцы, сухожилия и хрящи, измельчает куски козлятины так, что они более не похожи на часть тела живого существа.
А всего-то нужны хороший нож и хорошая сковородка. С помощью этих незамысловатых вещей можно сотворить всё что угодно.

Кстати, о героях. У Беннетта очень классные, живые герои. И мужчины, и женщины. Они архетипичны (Мулагеш может, наверное, даже показаться несколько карикатурной) — и эти архетипы работают восхитительно, они наполнены кровью и плотью. И Шара, и Сигруд, и Воханнес, и Мулагеш — всё это характеры, за которые цепляешься, которые интересно изучать. Они многогранны, они противоречивы, они постепенно раскрываются, они могут нравиться и не очень, и в них веришь.
Я всегда любил тему Божественного, и в этом смысле книга — просто праздник. Боги — настоящие боги; полнокровные, узнаваемые, несовершенные, какими должны быть «языческие» боги (ничего похожего на христианство в этом мире нет, а явлены боги были очень зримо и ощутимо — так что отсутствие их ощутимо тоже). Их шестеро, они разные, на вкус каждого. Вот, например, про Жугова.

Жугов — тот был трикстер, скворцовый пастух. <...> Жугов дурачил своих смертных адептов, морочил и забавлялся, превращая их в животных: в волков, но чаще всего в скворцов. А иногда и брюхатил их, причём независимо от пола — да, и до такого доходило...

Честно говоря, после многочисленных книжек с унылым Локи, которые мне попадаются в последнее время, книжка, где есть хороший, действительно качественный трикстер — это просто праздник какой-то. О, боги у Беннетта действительно хороши.
И да, Беннетт говорит о вполне современных проблемах. Вот, например.

Со временем наказания Колкана стали очень суровыми. И странными. Он явно страдал навязчивыми идеями греховности всего плотского, а в особенности сексуальности. И хотел, чтобы о ней ничто не напоминало. Колкан постановил, чтобы его клирики и святые заставили женщин ходить в общественных местах полностью закутанными, а также объявить вне закона любое упоминание женской анатомии и сексуальности — в любой форме.

И это не просто «для красного словца» — это очень важная тема в романе, и эта линия будет раскрыта. О, у Беннетта даже ЛГБТ-проблематика есть, причём без всяких умолчаний, честно и откровенно, нужными словами — чёрт возьми, даже манифестом. И есть гомосексуальные герои.

Когда они встречались в последний раз, он сказал: «Если приедешь ко мне на родину — будешь моей принцессой». А она ответила: «Милый мой мальчик, тебе не принцесса нужна, а принц. Правда ведь? Но на родине, вот незадача, у тебя с этим не срастётся: камнями забьют». И самоуверенная улыбочка стаяла с его лица, а голубые глаза заледенели, и лёд этот был хрупок и пошёл трещинами, словно его бросили в тёплую воду. И она поняла: вот сейчас она его обидела. Насмерть. Проникла в некий тайник его души и спалила там всё дотла.

Во времена владычества Континентальной империи сайпурцы рассматривались как движимое имущество, и хозяева (как корпорации, так и отдельные континентцы) могли насильно женить их и выдавать замуж — а также принуждать к разводу. Когда кадж сверг власть Континента, законы о семье и браке принимали во многом под влиянием этих травм: так, в Сайпуре два взрослых человека могут заключить по взаимному согласию брак на шесть лет. Затем этот контракт продлевается или заканчивается по истечении срока. Поэтому сайпурцы женятся и выходят замуж неоднократно: два или даже три раза. И хотя гомосексуальный брак в Сайпуре официально не признан, подобные союзы не запрещены государством, которое стоит на страже личных свобод.

Я бы, пожалуй, очень хотел поехать на ролевую игру по «Городу лестниц». Если сделать её качественно, это была бы восхитительная игра. Например, по временам объединения. Я бы поиграл священника Жугова (при качественном божестве, конечно). Самого Жугова я бы хотел сыграть, но, увы мне, не вытяну (зато я мог бы сыграть этого несчастного придурка Колкана). Ох, этот мир очень вдохновляет. Эта история очень вдохновляет. Она будит всё лучшее из впечатлений моей юности.
И это действительно хорошая фантастика. Великолепный образец жанра. С нетерпением жду, когда переведут оставшиеся две части трилогии.