5 Честно и подробно об Аполлинарии Сусловой.

Эта книга — первая из написанных об Аполлинарии Сусловой — специфична по жанру. Это не роман, и не исследование, и не привычное читателю жизнеописание. Это собранные вместе, расположенные в хронологическом порядке и в определенной логике, документальные, биографические, автобиографические и художественные свидетельства, почерпнутые из самых разнообразных печатных и архивных источников. Все в совокупности они должны составить основу для биографии героини этой книги.

(Л. Сараскина о своей книге «Возлюбленная Достоевского»)

Я люблю ее еще до сих пор, очень люблю, но я уже не хотел бы любить ее.

Ф.М. Достоевский о Сусловой.

...У меня была какая-то мистическая к ней привязанность... Один я знал истинную цену в ней скрываемых даров души... и не мог отлипнуть от нее.

В. В. Розанов о Сусловой.

Как человек серьезно увлекающийся творчеством и жизнью Достоевского, я не обошла стороной и личность главной женщины его судьбы– Аполлинарии Сусловой. И благодаря дорогой Aedicula я получила возможность прочесть замечательную книгу Людмилы Сараскиной «Возлюбленная Достоевского», которая является наиболее полной биографией Аполлинарии Сусловой на сегодняшний день.

Данную рецензию я хочу разделить на две части. В первой выскажусь непосредственно о книге, а во второй изложу свое мнение касательно самой Сусловой и ее отношений с Достоевским.

Должна признаться, что уже не первый год я являюсь преданной поклонницей творчества Людмилы Сараскиной. Как истинный профессионал своего дела она всегда предлагает читателю великолепные книги. Уже многие работы Людмилы Ивановны я оценила по достоинству и смело могу сказать, что биография Сусловой в ее исполнении - лучшее, из того, что я читала на тему отношений Федора Михайловича и Аполлинарии. Книга превосходная, дарующая читателю тонкий, душевный и при этом профессиональный и беспристрастный рассказ о жизни главной возлюбленной Достоевского. Сараскина представила в данной книге обширный материал, включающий в себя: дневниковые записи; письма; худ. произведения самой Сусловой; различные заметки о ней в каких-либо источниках; цитаты из книг специалистов, когда-либо изучавших биографию Аполлинарии и писавших о ней и ее отношениях с Достоевским; и многое другое. Это великолепно структурированный, качественный, продуманный, подтвержденный документально подробный рассказ о жизни Сусловой. С уверенностью можно сказать, что на сегодняшний день книга Сараскиной «Возлюбленная Достоевского»- лучшее, что вы можете прочесть об Аполлинарии Сусловой. Это наиболее полное и аргументированное исследование, честное и беспристрастное, а также весьма интригующее.

Людмила Сараскина представила читателю материал, который дает возможность самостоятельно оценить, какой была Аполлинария в действительности и разрушает многочисленные мифы касательно этой женщины. А таковых было весьма много. Еще при жизни Суслова стала объектом для нападок со стороны очень многих людей, не утихали споры об ее личности и роли в судьбе Достоевского и после ее смерти.

Ее жгуче боялась и ненавидела Анна Григорьевна Достоевская; жестоко ревновала к ней смолоду (в свадебном путешествии убедившись, что ее муж еще полон прежней любовью) и страстно желала ей смерти в старости (вдове Достоевского было под шестьдесят, а жене Розанова за шестьдесят, когда Розанов лично просил у Анны Григорьевны помощи и совета по “обезвреживанию” "фуриозной” Аполлинарии).

Ее оговорила Любовь Федоровна Достоевская, дочь писателя, которая могла знать о “любовном приключении” отца только со слов матери, к тому же спустя годы после смерти Ф.М. Достоевского: в год кончины писателя ей было всего одиннадцать лет.

Авторитетнейшие друзья и знакомые В.В. Розанова, писавшие о его первой (“плохой”) жене, среди которых была даже поэтесса и литературная львица Зинаида Гиппиус, поставили на Аполлинарии Прокофьевне несмываемое клеймо: “исчадие ада”, “железная Аполлинария”, “тяжелая старуха”, “страшный характер”, “развалина с сумасшедше-злыми глазами”. Молва, идущая из этого же источника, была к ней беспощадна, приписав “старухе Сусловой” не только дурной характер (она и впрямь была далеко не ангел, но кто же ангел?), но и тяжелый деспотизм, доведший якобы ее воспитанницу до самоубийства.

Дальше...

Высказавшись о качестве книги, я хочу сказать и несколько слов об ее главной героине. Прежде всего, спросим себя вот о чем - действительно ли Аполлинария сыграла в жизни и творчестве Достоевского такую значительную роль, как принято считать? Не являются ли утверждения о значимости их романа преувеличенными и романтизированными? Была ли Аполлинария музой Достоевского в том самом истинном значении этого слова? По мере прочтения данной книги у меня появлялось все больше и больше сомнений в отношении утвердительных ответов на вышеперечисленные вопросы. Я пришла к выводу, что Настасья Филипповна, прототипом которой традиционно признается Суслова, имела весьма отдаленное сходство с ней, и даже Аглая Епанчина и Полина (героиня романа «Игрок»), которые в гораздо большей степени похожи на Аполлинарию, во многом превосходят ее. Отсюда можно сделать вывод, что влияние Сусловой на творчество Достоевского в значительной степени преувеличено. Но его жгучий интерес к этой женщине сомнению не подлежит . Писатель действительно был крайне увлечен Аполлинарией.

Так что же можно сказать о главной возлюбленной Федора Михайловича? В молодости это была гордая, самолюбивая (но не самовлюбленная) максималистка и, при этом, романтик в душе. Она была эмансипанткой, стремилась к независимости, думала о политике, мечтала сделать карьеру писателя. Безусловно, это была необычная девушка. Ее разум и душевный пыл выходили далеко за пределы нормы того времени. Но и чего-то по-настоящему странного, уникального, удивительного я в молодой Аполлинарии не увидела. По иронии судьбы, ей, мечтавшей стать писательницей, была уготована участь музы великого гения, которая вошла в историю только благодаря своей связи с ним. Едва ли сама Аполлинария Прокофьевна строила подобные планы на свою жизнь.

Отношения Сусловой с Достоевским Сараскина описывает подробно, восстанавливая их по десяткам различных источников, словно мозаику. Автор не встает ни на чью сторону в этой любовной драме, пытается понять обоих, и , удержавшись от всегда фальшивой в таких случаях «объективности», рассказывает историю любви (а в чем-то и ненависти) этой необыкновенной пары. Быстро вспыхнувшая страсть, отношения болезненные, полные всплесков эмоций, взлетов и падений, яркие, но недолговечные. Любили ли они друг друга? Кем была Суслова для Достоевского - мучившей его возлюбленной или вовремя подвернувшейся под руку игрушкой, которая в силу своей эмансипированности и ума была и интересна писателю как личность, и удобна в чувственной сфере их отношений? А кем был Достоевский для Сусловой - редактором «Времени», способным протежировать молодую и не слишком талантливую писательницу или обольстительным гением, сумевшим силой своего ума поработить волю и во многом и тело гордой эмансипантки? Вполне вероятно, что все вышеперечисленное имело место в этих отношениях. А вот чего я в них точно не вижу, так это романтики, которую многие приписывают данной паре. Не было там и тех страстей, о которых писал Достоевский на примере Рогожина и Настасьи Филиповны или Дмитрия Карамазова и Грушеньки.

Приведу два наиболее красноречивых высказывания Достоевского и Сусловой друг о друге.

“Она не допускает равенства в отношениях наших. В отношениях со мной в ней вовсе нет человечности. Ведь она знает, что я люблю ее до сих пор. Зачем же она меня мучает? Не люби, но и не мучай”.

Но знал ли он, что примерно за полгода до его письма с жалобами на Аполлинарию сама она записала в "Дневнике": “Мне говорят о Ф[едоре] М[ихайловиче]. Я его просто ненавижу. Он так много заставлял меня страдать, когда можно было обойтись без страдания. Теперь я чувствую и вижу ясно, что не могу любить, не могу находить счастья в наслаждении любви, потому что ласка мужчин будет напоминать мне оскорбления и страдания”.

У меня сложилось впечатление, что на момент начала связи с Достоевским Аполлинария была еще наивной, восторженной, абсолютно чистой девочкой, которая прятала свои пламенные мечты об идеальном мире, идеальном обществе и идеальной любви за показным и во многом надуманным стремлением к независимости. Это была пылкая и страстная душа, но в ней не было ни стремления к разврату, ни расчетливости. Действительно, более всего она походила именно на Аглаю (известную героиню романа «Идиот»).

История любви Сусловой к Сальвадору (из-за которой во многом и разрушились ее отношения с Достоевским) очень многое раскрыла и показала в этой женщине. Она обнажила ее обыденные стороны, ее слабость перед обольстительным и красивым мужчиной, перед умелым подходом с его стороны к ней, показала огромную потребность любить и быть любимой, во много эгоизм и самолюбование со стороны Аполлинарии. Очень обыкновенная история, плохо сочетающаяся с возвышенными представлениями о музе гения.

Немалую роль в формировании характера Сусловой сыграли и ее попытки самореализации в творчестве, на мой взгляд. Можно говорить и о том, что Аполлинарии не хватило таланта, и о том, что не хватило желания, или о том, что другие страсти занимали ее куда больше. Так или иначе, Суслова не стала писателем, да и в целом жизнь она прожила призрачную и даже отчасти никчемную - не реализовала себя ни в профессии, ни в семье, ни в любви ( в истинном смысле). Но при всем этом она однозначно оставила свой след в истории. Шутка ли – возлюбленная величайшего гения, давшая хоть в какой-то мере основу для появления одних из самых сильных и ярких героинь русской литературы? Разве этого недостаточно для того, чтобы считать жизнь Сусловой вполне удавшейся? Несомненно, достаточно.

И вот что любопытно: писательница Аполлинария Суслова переживает в своей реальной жизни “грандиозную” (по ее собственному выражению) любовь, а как две капли воды похожая на нее героиня записывает в дневнике: “У меня нет ни определенного будущего, ни прошедшего; все делается случайно в моей жизни; я ничего не желаю, ничего не жду. Скука, одна скука, и больше ничего. Так ли я думала жить... У меня были все задатки для лучшей жизни...”
Трудно игнорировать автобиографический характер этого признания. Ведь именно ей, двадцатилетней Александре, Аполлинария “отдает” свое детство и годы учения: с отвращением вспоминает героиня рассказа пансион благородных девиц с его замкнутой и мертвящей жизнью, злобных классных дам, собственную угловатость и неуживчивость. Из дневника Александры всплывают интереснейшие фигуры учителей истории, которые первыми открыли девушке глаза на “дивный мир Греции и Рима”, на общество и назначение человека, тронув в ее душе ей самой прежде неведомые горячие струны (об учителе истории, который своим талантливым преподаванием скрасил сестрам Сусловым годы учебы, упоминают и биографы Надежды Прокофьевны).Рассказ “До свадьбы” единственный автобиографический источник, относящийся к ранней молодости, скорее, даже к юности Аполлинарии. Но он — его тональность и настрой — свидетельствует о надломленности, тяжелых рефлексиях двадцатитрехлетней писательницы в гораздо большей степени, чем об аналогичных переживаниях героини. Так что восклицанием: “Где же прежние силы, прежние стремления, где теперь эта жажда истины и добра, неужели им нет возврата?” — Аполлинария подводила итог всему прожитому и пережитому ею.

Самым любопытным аспектом книги я бы назвала те ее отрывки, в которых, хоть и не напрямую, ставится вопрос о том, как проявили себя Достоевский (уже опытный на тот момент мужчина) и Суслова в их отношениях.
Один из таких отрывков я приведу в качестве примера и оставлю его без комментариев.

Вот что она разумеет под отношениями в отличие от “любви”: за любовь она не краснела бы; она краснела за то, что любовь оказалась в действительности далеко не такой чистой и возвышенной, как, по-видимому, рисовалась ей в ее девических, юных мечтах. Были жгучие наслаждения, было, по всей вероятности, отнюдь не радостное, распаленное сладострастие и вместе с тем какая-то жестокая методичность человека серьезного и занятого. Тогда каждый приход его, быть может, вместе с захватывающими переживаниями сладостно-грешными приносил с собой и глубокое незабываемое оскорбление. И раскалывался надвое образ “сияющего”, эрос превратился в патос, и переживалось это превращение тем более мучительно, что это ведь был он, автор “Униженных и оскорбленных”, столько слез умиления проливавший над идеалом чистой любви. Действительно ли справился Достоевский с этим ниспосланным ему судьбой столь тяжким испытанием; как подошел он к этой юной, неопытной, так преданно перед ним раскрывавшейся душе? Он, проживший уже большую половину своей жизни, тончайший психолог человеческих страстей — к ней, еще наивной, только что начинающей искать в окружающем, в людях воплощения некоего возвышенного идеала? Был этот идеал чарующе прекрасен в своих неясных очертаниях и сиял он сквозь зыбкую кору позитивистических идей, к которым она, конечно, прислушивалась, б.м., заявляла себя и сторонницей их, но вряд ли воспринимала душою до конца. Спрашиваем мы еще раз: как поступил Достоевский с этим юным существом — взрастил ли он ее, поднял ли до известной высоты? Или...

Долинин. "Достоевский и Суслова "

История их любви в письмах, свиданиях, разрывах и воспоминаниях изложена в этой книге более чем подробно и по ее прочтении остается спокойное чувство осознания того, насколько земными были эти отношения.

Через три месяца после выхода рассказа в свет (июньский номер “Эпохи” появился только в августе) Аполлинария записывает в "Дневнике" убийственные слова об утрате веры в любимого человека: “Когда я вспоминаю, что была я два года назад, я начинаю ненавидеть Достоевского. Он первый убил во мне веру".

После романа с Достоевским Аполлинария прожила долгую и весьма насыщенную жизнь, в которой был и неудачный брак с Розановым, и множество романов, и мысли о самоубийстве, и вполне осознанный интерес (даже страсть) к жизни. Была ли эта женщина счастлива? Безусловно, нет. Постоянная рефлексия и неудовлетворенность от отношений с окружавшими ее мужчинами (и людьми в целом) не давали ей возможности чувствовать себя удовлетворенной. Были ли она несчастна? Разумеется, нет. Суслова, происходившая из зажиточной и вполне благополучной семьи, могла позволить себе такую жизнь, о которой большинство женщин того (да и нашего) времени могли только мечтать. Она путешествовала, меняла любовников, рассуждала о жизни и людях в своих дневниках, искала любви, пыталась заниматься литературой. Настоящих страданий она не видела и все ее переживания (в том числе и любовные) были по большей части надуманными. Во многих своих качествах Аполлинария действительно была уникальна, но во многом она была самой обыкновенной женщиной. Конечно, на фоне других женщин Достоевского (Исаевой и Сниткиной) Аполлинария сильно выделяется и вправду кажется прекрасной и необыкновенной, достойной обожания. На самом же деле, она не была таковой в подлинном смысле и данная книга дает возможность сделать такие выводы, опираясь в первую очередь на многочисленные дневниковые записи самой Аполлинарии.

Завершить эту рецензию мне бы хотелось словами Розанова, который очень метко, на мой взгляд, охарактеризовал Суслову.

B характере этом была какая-то гениальность (именно темперамента), что и заставляло меня, например, несмотря на все мучение, слепо и робко ее любить. Но я был до того несчастен, что часто желал умереть, только чтобы она жила и не хворала. А она была постоянно здорова, сильна и неутомима.