5

С каждым новым романом М. Шалева я всё жарче влюбляюсь в его миры. В суровую, но благодарную землю, в шумное колдовство городских площадей. В мудрость, достойную Соломона, в песенный дар, достойный кроткого и жестокого Давида, в плач безымянного Иеремии, в победную песнь неизвестной Девворы. В хитросплетённые родственные связи и странные сближенья незнакомцев. В родных чужаков и в чуждых родичей.
Лейтмотив творчества Шалева - семейственность. В лоне семьи возрастаешь, от семьи отбиваешься-отплёвываешься-отталкиваешься в юности, к семье возвращаешься с летами, а заслышав дуновение старости, пытаешься осмыслить это святое чудовище - Семью. И через неё вникаешь в устройство Вселенной.
В "Фонтанелле" за анализ фамильной индивидуальности берётся совершенно, кажется, не подходящий для этого тип - тихий, потрёпанный пустынными ветрами дядечка, сам про себя оправдательно повторяющий: "Ну, лишён я, касатики, малейшего литературного дара. Скучен, вял, ненаблюдателен, а по специальности вовсе инженер-электрик..." Он мучительно правит текст, вычёркивает, переиначивает, сравнивает разнящиеся версии, вписывает в квадратных скобочках варианты формулировок. Короче, мается, как усердный аспирант над диссертацией. И такова сила и правильность Шалева как писателя, что эти квадратные скобки становятся новым, оригинальным изобразительным средством. А тихоня Михаэль Йофе, узнавая всё больше, задаётся тремя страшными вопросами.
Почему у деда и бабки, самой счастливой четы, какую знала страна Израиля, четыре дочери, каждая по-своему, столь одиноки? Одна ждёт-пождёт погибшего жениха, другая отвернулась от нежеланного сына, младшая же, любимейшая, тёзка почтенной матери Шалева, вступила в брак с немцем и получила в приданое проклятие отца.
Почему родители существуют так нелепо, вразнобой и всё-таки формально вместе? Мать помешалась на вегетарианстве и воздержании, а любящий, добрый папа оказался слишком жизнелюбив, чтобы до конца ей покориться. Что лучше - полуголодное долголетие аскета или долина наслаждений, в которой не придётся задержаться?
Отчего сам Михаэль, счастливый в супружестве и в детях, не перестаёт любить Аню, выхватившую его, пятилетнего, из пожара?
И когда он это поймёт, он поймёт, как и зачем сотворил Господь небо и землю. Конечно, всё получится: ведь у Михаэля есть орган для шестого чувства - незаросший родничок "фонтанелла", дышащий в такт вечности.

"Фонтанелла" тематически очень характерна для Меира Шалева и в то же время до странности нова. Степенная, чинная, важно ступающая сага традиционно рассказывает о том, что никакое Я не мыслимо без Мы - без династии, рода, единства. И никакое единство не есть возможно без Я, которые в него сплавляются. Так престарелый сосед Йофов всё плакал, что противно молиться в одиночестве, и нерелигиозные сыновья повесили ему девять зеркал.
Вначале, как и положено по законам оптики, все десятеро молящихся были абсолютно похожи друг на друга, но после нескольких недель совместной молитвы у них начали появляться различия. Сначала отличия в росте, чертах лица, а ещё через несколько месяцев - отличия в поведении. Вскоре вспыхнула первая ссора, ибо несколько отражений опоздали на молитву, потом конфликты стали каждодневными, а в одну из суббот поднялись со своих мест двое и заявили, что их ущемляют в числе вызовов к Торе и что им дали плохие сидячие места, и тогда трое других отражений встали тоже и объявили, что напев не тот, что был у них дома.
- Я надеюсь, что вскоре они успокоятся и у вас больше не будет споров...
- Нет, нет, пусть не успокаиваются! Зачем, чтобы они успокоились? У меня наконец-то есть настоящая синагога, как в нашем местечке!

Сделайте мироустройство немного справедливее - прочтите "Фонтанеллу". А то мне совестно, что пока одна во всём Ливлибе отражаюсь в её зеркале...