5

Для меня стало немалым откровением, что автор – ещё жив, что он наш современник. Здорово, когда умеешь так сам погружаться в историю и окунать туда других сочетаниями букв на бумаге. Я считаю эту книгу уникальной. Не из-за передачи истории – это давалось многим. Из-за передачи чувств, самых простых, самых животных – причём так, как, казалось бы, можно, только самостоятельно пережив всё это… под таким углом. Мы ценим только то, что потеряли. По-настоящему. Вот пища, например. Нигде я не встречала такой поэзии в описании пищи. Казалось бы, нужно голодать годами, чтобы так писать. Чтобы стылая пшёнка с крысиным помётом приобретала не только вкус и запах, но и цвет вкуса и запаха, музыку вкуса и запаха. Чтобы струился золотистым счастьем лимонный сок. Это так естественно вплетено в роман. Так логично с учётом происходящего.
Или воспоминания. Когда думаешь, сколько всего не съел по глупости в юности. И ценишь по-иному.
А потом перестаёшь ценить, едва стало лучше. Вот что ещё здорово передаёт роман. Колебание внутреннего устройства человека. Переворот системы ценностей в зависимости от условий вокруг. Весьма быстрый, едва условия меняются. Очень по-настоящему.
Герой передан восхитительно. Как правило, в таких местах в литературе плохие открывают в себе лучшее, а Артём – так естественно и до очарования безобразно – ухудшался, разлагался всем своим существом. Так по-настоящему.
Второе дно романа – историческая подоплёка. Сюжет соткан на тли реальности. Обрывочных данных, воспоминаний, записей в книге истории. Все эти люди когда-то жили. Конечно, не такими. Это литература. Но автор сплёл их не из пустоты. Додумал скорее, чем сочинил.
Великолепно. По-настоящему великолепно всё в этом романе. Тяга к жизни. Этот мотив – «Не по плису, не по бархату хожу, а хожу-хожу по острому ножу». Характеры других вокруг. Эйхманис в частности. На самом деле, скорее о нём писали эту вещь. И здорово, как смотрит Артём на него. Был демоном, монстром. Приобрёл человечность – от лёгкого снисхождения, от капельки откровенности. Пьяной правды. Своей, конечно. Человечность, но с примесью лютого страха. Оправданного. И потом терял её в глазах героя, едва тому становилось чуть хуже. Разумеется, великих людей – в чём-либо – можно ценить и восхищаться ими только до того мига, пока тебя самого не подмяло в жернова их дел.
Галя – тоже прекрасна, особенно после дневника. В конце автор рассуждает – если бы он писал от лица кого-то другого, вышла бы другая книга. Да, мы всё видим глазами Артёма. Ожесточающегося, дервенеющего. Теряющего то, что в нём было и что разглядели такие люди, как Василий Иванович. Тоже люди с двойным дном. На Соловках все с двойным дном. И ещё подполом.
Тут так много ярких характеров всех на свете. Так много деталей. Поэзии и сравнений, таких ярких. И всё-всё – на уровне эмоций, расписанных до цвета, запаха, лёгкой мелодии. Всё – от еды до мастурбации. И ещё отрывочных быстрых мыслей, которыми полнится каждый человек. А вот если бы. А если я то. Быстро, и как правило, - безобразно. Оно есть в каждом в быту. Тут не в быту. Тут – в аду. Но так естественно.
В этой книге – поэзия человеческой души. Со всеми её тёмными углами и змеиными ямами. Со всем животным, звериным… человеческим.

Флэшмоб 2017: 30/67.