4 Вопли в подушку

После этой книги хочется закурить. Крепко затянуться. Даже если не курил никогда, даже если сигареты-то в руках не держал. Я совсем не представляю как иначе можно говорить о ней… С чашкой кофе в руке. Где-то на теплой кухне.

Я давилась этой книгой, как давишься тем, что есть тебе нельзя, но мучительно хочется. Ты знаешь наперед, что если не остановишься, то скоро почувствуешь жжение и боль, подступающую к горлу, но совершенно ничего не можешь с собой поделать. Отправляешь лакомые кусочки в рот.
Буквы, слова, строчки шли поперек, а я все продолжала читать. Да только книга ли это? Скорее заглушенный крик, вопли в подушку. Знаешь, что погубят, и все же не можешь сдержать подступающие судорожные всхлипывания. Маргарет Этвуд сажает тебя на крепкий стул и заставляет смотреть, как осколками рассыпается чья-то судьба. Все летит в тартарары, а ты ничего не можешь изменить и уйти не можешь. Ерзаешь на стуле не в состоянии подняться.
Так было и со мной. Чёр-та с два разберу я по полочкам эту книгу... Свобода – великая ценность, а человеческая жизнь – так часто пятно на чьей-то совести. Плюнуть да растереть, а если прикрыться личиной правосудия, так и вовсе не стоит мучиться. Были бы руки, были бы силы. Пустим в оборот, раздавим, растопчем, сотрем в порошок.
И эту тоже. Молодую, легкую, смелую. Любовь? Была. Семья? Была. Ребёнок? Был. Свобода? Все кануло в небытие: топот детских ножек по утру, легкие платья и босоножки, сигареты, книги… Забудь. Обрядись в красное да рожай. Не вымирать же, в конечном счете! Плачешь? Не плачь, притворись, затаись, а мы тебя силами, а мы тебя руками – скрутим, сожмем, имя свое забудешь, глаз не поднимешь, даже с собой не порешишь… Ничегошеньки от тебя не останется.

"Можно мирно сидеть тут, и все. Можно отступить. Возможно уйти так глубоко, так низко и так вспять, что тебя никогда не выманят". (с.)

Только мука и останется. Да разве назовешь эту книгу сухо «антиутопией»? Да это сплошная боль. Переворачиваешь страницу, оставляешь строчку за строчкой, пальцами нащупываешь буквы в углу шкафа, наблюдаешь, как кровавыми лепестками тюльпаны утекают в землю, а сама думаешь: «Я не выдержу…я не смогу… я сейчас закричу». И все ждешь, ждешь приближения финала, мысленно неминуемо страшного, но логичного.
«Рассказ служанки» стал эмоциональным выплеском. История спешно складывалась паззлами в картинку, а меня просто потряхивало. Сидишь на иголках в ожидании того, что сейчас все окончательно обрушится, через страницу, через главу. Крах, темнота и лишь пепел по ветру… Но автор распорядилась так, как распорядилась. Грешно сравнивать книги разных авторов между собой, но по прочтении у меня нет-нет, да и возникали обрывочные ассоциации с романом Кадзуо Исигуро «Не отпускай меня». Схожие блуждания по грани безумия, схожая безысходность между строк, но финал Исигуро – ясный, горький, уместный – вот то, что развело в моем восприятии эти две книги на приличную дистанцию.

Но я не ругаюсь, не сыплю попреками. Потому что были шквал чувств, жадность до слов, хотелось читать и читать. Хотелось впитывать без остатка и все-таки… жить. Ведь с последней страницей снова начинаешь ценить и обыденность, и главное: синь неба, платье с кружевом, стопку любимых книг на полке, ясную улыбку, искренние объятья, тепло твоего дыхания на щеке. Все-все ежеминутное, ежечасное, драгоценное, что пока есть у меня, что, хочется верить, никто не сможет у меня отнять.