5 Счастье понимания

Когда мне было семнадцать, мы с сестрой сохраняли негласную традицию. Уловив на экране любимые прекрасные лица Вивьен Ли и Кларка Гейбла в, пожалуй, одной из лучших экранизаций, что довелось нам видеть, мы спешно откладывали все срочные дела, объявляли временное перемирие, если в том была необходимость, и… погружались в атмосферу Американского Юга, где воздух напоен влагой, а над кирпично-красной землей распускаются белоснежные коробочки хлопка. Когда мне было семнадцать, мне с высот своей юношеской самоуверенности казалось, что герои эпопеи «Унесенные ветром» за годы частых встреч стали мне понятны не хуже тех, кто находился рядом. Какие могли быть сомнения в том, что самоуверенная эгоистка Скарлетт О`Хара достойна порицания, простушка Мелани Гамильтон не способна вызвать привязанности, а Эшли Уилкс просто не смог вынести тягот войны? Сейчас мне двадцать шесть, не далее как час назад я перевернула последнюю страницу замечательного романа Маргарет Митчелл, и, оборачиваясь на прежнюю себя, я с усмешкой понимаю, что герои, а вернее люди, куда сложнее, нежели мне тогда казалось.

Подчас маска не говорит ни о чем. Утонченные леди и джентльмены Джорджии и Атланты восхищались прекрасным личиком Скарлетт О`Хара, задорными огоньками изумрудных миндалевидных глаз, веселым нравом (веселым лишь до поры, пока были ей интересны), и не могли представить, что за хрупкой фигуркой беспечной девчушки таится стальная глыба, которую ни ветры войны, ни поток презрения не способны ни сдвинуть, ни даже пошатнуть. Они не могли и представить, что на любой хлесткий удар она ответит неизменно: «Я не буду думать об этом сейчас, это слишком больно. Я подумаю завтра».
Признаться честно, Скарлетт никогда не вызывала у меня исступленного восхищения. Многие боготворят ее силу воли, ее жизнестойкость, но я почему-то помнила по скольким судьбам она прошлась ураганом ради того, чтобы Тара с ее размеренным укладом не нуждалась ни в чем. Я не забыла об этом и сейчас, но к этому моему воспоминанию прибавилось понимание того, что в сущности Скарлетт от первых до последних страниц оставалась ребенком. Тем самым ребенком, что плачет о любимой игрушке лишь тогда, когда окончательно потеряет ее. Скарлетт – эгостика, но сколько она вынесла на своих плечах! Смогла бы она, пройдя весь этот путь, остаться верной правилам морали и чести?
Мелани Уилкс – добросердечная, бескорыстная, настоящая леди – по сути прямая ее противоположность, но далеко ли она ушла от Скарлетт? Раньше меня охватывал праведный гнев от ее подчас неправдоподобной способности верить в лучшее в людях, даже если эти люди ведут себя как последние мерзавцы. А сейчас я понимаю, что если Мелани, подчас идеализированная в своем стремлении помочь страждущему, защитить обиженного, и вызывает у читателя приступ недоверия, то все же она неизменно нужна была именно такой в романе Маргарет Митчелл. Ведь и она тот же ребенок потерянного Юга. С той лишь разницей, что лишения не смогли заставить загрубеть его душу. В шаткой повозке, двигающейся из Атланты в Джонсборо, под палящем солнцем на хлопковом поле Тары, она не растеряла своей внутренней силы, своего достоинства, своей бесконечной доброты.
И уж куда хуже я думаю теперь об Эшли Уилксе. Очевидно, что судьба распорядилась с ним слишком жестоко, когда вырвав из родных пенат, кинула в огненную бурю войны. Только Эшли был в этом не одинок. Вместе с ним на войну с янки отправились сотни других юношей Юга. Растеряли ли они себя после перенесенных тягот, после того, когда по возвращении домой поняли, что их прежний мир разрушен до основания, а самих их ветром судьбы унесло в неизвестность? Отнюдь не все. Но мне кажется недостойным его малодушие. Не перед жизнью, а перед неспособностью окончательно отречься от Скарлетт, от желания. Была ли любовь? Любил ли вообще кого-то Эшли? И куда делась моя жалость к нему, мое душевное сопереживание?
Нет, наверно, я слишком изменилась с тех пор. Я не могу воспринимать Эшли Уилкса как мужчину в принципе. Потому что мужчина должен знать, что он хочет от этой жизни. Потому что он должен любить, а не унижаться, получать, а не просить, работать, а не содержаться. Потому что мужчина – это Ретт Батлер. И не сейчас, не позже, я не отрекусь от своих слов: в этом фундаментальном, бесконечно прекрасном романе это мой самый любимый герой. Не только потому что он являет собой воплощение моих представлений о достойном мужчине, но потому что знает наверняка, почем стоит фунт лиха, но не боится, не прячется за женской юбкой, а живет. Пусть его пути к цели не всегда достойны и хороши, и все же он лучше Эшли и Скарлетт, он не позволяет себе душевной низости, не терпит лжи. Ретт и Скарлетт – стороны одной и той же медали с той лишь разницей, что одна блестит на солнце, а другая вымазана в грязи.
С финальными страницами романа я жалею не о том. Многие жалели о неразделенном чувстве, о любви, что потерялась в тумане невысказанности, горечи, безразличия. В противном случае никогда не появилось бы долгожданное литературное детище Александры Рипли. А я жалею Ретта. Того Ретта, что, потеряв блеск в глазах, жажду и смысл жизни, бесшумно прикрывает за собой дверь. Думается мне, что Ретт последних страниц «Унесенных ветром» никогда не смог бы стать прежним Реттом из романа «Скарлетт». А впрочем, мне еще только предстоит это выяснить.

Сейчас, когда уместно, не сливаясь в бесконечный поток мыслей, подвести итог, мне сложно подобрать слова. Во мне реют ласточками на фоне облачного неба эмоции. Ведь роман Маргарет Митчелл, конечно, куда больше, нежели срез временного периода, и уж точно нежели история пресловутого любовного треугольника. Это прекрасная панорама жизни, беззаботной жизни, что уже не вернуть, это песнь о людях, что лишь можно припомнить. Сколько их было – веселых, умных, талантливых, легко берущих преграды на скакуне обыденной жизни… Где же все они теперь? Их нет. Поскольку в заново отстроенном мире, где минута счастья стоит непомерно дорого, им просто нет места. И восхищенному читателю лишь остается уловить и впитать в себя это счастливое последнее лето. Запомнить, а после вместе со Скарлетт броситься в трудной бой за будущее, вместе с Мелани верить в настоящее, сомневаться вместе с Эшли, с сотнями и тысячами тех, кто уцелел, и любить… сильно, самозабвенно, горько, по-настоящему любить вместе с Реттом. Всегда. Не смотря ни на что. Замечательный роман.